Детектив весеннего настроения

– А вне центра вы общались?

– Конечно, нет. Я переживала за нее, надеялась, что она вернется. А потом Вадим Аркадьевич сказал мне о ее гибели.

– Из милиции к вам приходили?

– Несколько раз. Но мой рассказ не показался им интересным. Они даже не слушали. А потом начались эти сны.

– До разговора со следователем или после?

– Она приснилась мне в первую же ночь после разговора с Вадимом Аркадьевичем. Я не удивилась, ведь я думала о ней. Меня удивил сам сон. Потом он начал повторяться, и я поняла, что он должен что-то значить. И все рассказала следователю. Он сначала усмехался, а потом посоветовал мне лечиться. Все стали смотреть на меня как на сумасшедшую, и я испугалась, потому что не могла разгадать свой сон. Кончилось все психиатрической больницей. Не думайте, я ни на кого не в обиде. Просто теперь я испытываю удовлетворение. Я не сумасшедшая. Странно, что Учитель не понял очевидного и болтал всякую чушь, как прочие. А вы… выше.

Анна смотрела на меня влюбленными глазами и вроде бы готовилась заключить в объятия. Это встревожило меня больше недавних озарений.

– Как выглядит ваш Вадим Аркадьевич? – отвела я ее внимание от себя очередным вопросом.

– Молодой, очень интересный. Гипнотический взгляд. Он очень талантливый. У него прекрасные руки, он исцеляет людей…

– Брюнет? Одет во все черное?

– С чего вы взяли? Он одевается очень элегантно. Он ведь жил за границей. Будь я помоложе, непременно влюбилась бы в него. Волосы светлые, карие глаза. Очень мягкий, интеллигентный человек. Женщины от него без ума.

– Что ж, – поднимаясь, сказала я. – Большое вам спасибо.

– Вы что, уходите? – вроде бы не поверила Анна.

– Боюсь, мой спутник меня заждался.

– Но…

– Обещаю прислушиваться к себе, и, если будет знак, я вам непременно сообщу.

Мне показалось, Анна расстроилась. Однако никакие силы небесные не заставили бы меня задержаться здесь еще хоть на минуту.

Участковый нервно прогуливался возле машины. Чувствовалось, что ему сие занятие изрядно надоело, но высказывать свое недовольство он поостерегся, только спросил:

– Ну, что?

– Святой воды не держите? Самое время хватить стакан.

Он достал из кармана фляжку и протянул мне.

– Не уверен, что святая, но помогает даже лучше.

– Что это за гадость? – с подозрением принюхиваясь, спросила я.

– Гадость… Это водка.

– Приличные люди пьют коньяк.

– Пейте, что дают.

– Обойдусь, – ответила я, возвращая фляжку.

Мы сели в машину. Ковалев смотрел хмуро, явно чего-то ожидая.

– О чем вы болтали столько времени? – не выдержал он.

– О мире живых и мире мертвых. Кстати, да будет вам известно: я – проводник. Что вы глаза таращите? Женщина видела меня во сне и ждала моего посещения. А злые менты решили, что она спятила.

– Надеюсь, у вас-то с головой все в порядке?

– Ваши бы слова да богу в уши. Что ж, подведем итог. У нас две чокнутые бабы, одна в психушке побывала давно, другая только оттуда вышла. У одной только аура на уме, другой черти мерещатся. Столько времени, и все впустую… – с грустью констатировала я. – Ни одной реальной зацепки.

– Вы всерьез хотите таким образом выйти на маньяка?

– Мне рекомендовали прислушиваться к себе, и тогда будет знак. И мы возьмем маньяка тепленьким. Или ему будет знак, и он прямехонько выйдет на меня. Что вам больше нравится?

– Мне не нравится ваше долгое общение с психами, – ответил Ковалев, мы как раз выезжали на проспект. – Кто вам сказал, что они не заразные? Светлана Сергеевна, оставьте чокнутых их психиатрам! Я же говорил, следователь с ними беседовал. Я допускаю, что вы умнее любого следователя, но… Кстати, за нами «хвост», – буднично сообщил он. – И это без всякой мистики.

– Шутите? – не поверила я.

– И в голове не держал. Иномарка темно-синего цвета.

Я посмотрела в зеркало и с трудом обнаружила искомый объект.


– Чем он вам не понравился? – спросила с усмешкой, но несколько настороженно. – По-моему, едут люди по своим делам.

– Они к нам на Алябьева пристроились, когда мы выезжали на проспект после посещения анатомички. Ехали навстречу. Скорее всего, в анатомичку и ехали, но, заметив нас, передумали и сели нам на хвост. Сначала у меня были сомнения, но испарились. Потому что все это время машина торчала в соседнем переулке. Теперь, как видите, опять пристроилась сзади.

– Значит, вы не зря болтались возле дома. Они ваш интерес заметили?

– Обижаете.

– Как думаете, кто это?

– Кабы знать… Вряд ли наш маньяк. Скорее всего, тот парень в морге не зря отирался в коридоре и успел кому-то позвонить.

– Так, может, вернемся и зададим ему пару вопросов? – предложила я.

– Собираетесь ему под ногти иголки загонять? Сомневаюсь, что он по доброте сердечной расскажет вам о своих друзьях. Боюсь, в ближайшее время нас ожидают неприятности. Вам еще не надоела игра в сыщиков?

– Не надейтесь.

– Да я так спросил, из вежливости. В гостинице из номера без особой надобности не выходите. Кстати, куда вы едете? Гостиница налево…

– Хочу еще раз поговорить с Агнессой. А еще хочу взглянуть на обиталище господина Петрова, бывшего спецназовца.

– Вы с ума сошли? – искренне возмутился Ковалев. – Побойтесь бога… Вы хоть знаете, который час?

– Как раз все соседи дома.

– Зачем вам соседи? К тому же даже сыщикам положено отдыхать. Я есть хочу…

– Я вас кормила.

– Когда это было? И вообще, я мечтал провести отпуск, лежа на диване.

– Вас сгубило любопытство. Так и быть, проявлю человеколюбие и накормлю вас. Вот это кафе подойдет?

– Я дома пельменей наемся.

– Хорошо, отвезу вас домой.

– А вы будете болтаться по городу вот с этим «хвостом»?

– Так в кафе или домой? – посуровела я, и он буркнул в ответ:

– В кафе.



Мы с удобствами устроились за столиком возле окна. Интересовавший нас автомобиль скрылся в переулке и более на глаза не появлялся. И вслед за нами в кафе вовсе не вошли звероватого вида молодцы (после нас сюда вообще никто не заглядывал), и я даже подумала: а не наводит ли участковый тень на плетень из желания внушить мне мысль, что чем скорее я уберусь из города, тем лучше для меня и остального человечества? Однако Ковалев так сосредоточенно хмурился и, главное, даже ел без аппетита, что я решила: он действительно переживает, и «хвост» ему не привиделся.

– Это могут быть фээсбэшники? – спросила я, когда мы перешли к чаю, справедливо решив: если мы занялись десертом, обвинить меня в том, что я порчу ему аппетит, Алексей Дмитриевич не сможет. В конце концов, много сладкого вредно. Он взглянул на меня и пожал плечами:

– Вообще-то у них может возникнуть желание понять, зачем вы сюда явились и какое имеете отношение к убийствам.

– Не проще ли задать вопросы?

– Проще. Если рассчитывать на искренний ответ.

– Как все сложно.

– Если честно, я не верю, что они из спецслужб. Профессионалов мы вряд ли бы засекли.

– Разве вы не профессионал?

Он спокойно выдержал мой взгляд.

– В шпионских играх участвовать не приходилось.

– Жаль, ваш опыт очень бы пригодился. Допустим, за нами следят не спецслужбы. Тогда кто?

– Люди, каким-то образом связанные с убийствами или желающие понять, кто стоит за ними.

– Замысловато, – кивнула я. – Но идею уловила. Тогда зайдем с другой стороны: если по городу шляется маньяк, то кому может быть до этого дело? Я не имею в виду правоохранительные органы, им как раз дело есть. Я имею в виду прочих граждан. Людьми обычно движет личный интерес, а здесь я его не вижу. – Ковалев пожал плечами, выражая сомнение, а я, не очень поняв, к чему оно относится, продолжила: – Вряд ли можно говорить о мести. Сначала было две жертвы: бесприютный спецназовец на пенсии и шофер-дальнобойщик. У одного, если верить вашему другу, вовсе нет родни, у другого жена, только вряд ли она располагает собственной гвардией, чтобы присматривать за нами. То же самое со Светланой. Если это не спецслужбы, то логично предположить, что это люди, имеющие отношение к четвертому трупу, то есть по времени к первому из четырех нам известных.

– Имеете в виду питерский труп?