Детектив весеннего настроения

– Когда я в это поверю, отправьте меня к психиатру, – ответил он.

– Говорю вам, дело не в нашей с вами вере. А в том, что кто-то к этому ритуалу отнесся всерьез. Потому и не могу отбросить всю эту чертовщину, как вы выразились.

– Вы хотите сказать, кто-то решил разделаться с вице-губернатором подобным образом? И Светлана к этому причастна?

– Разумеется, если мы нашли куклу в ее квартире.

– Но ведь не могла же она в самом деле…

– Что?

– Убить его? – Он смотрел на меня, точно от моего слова зависело, верить ему или нет.

– Агнесса кого-то боится, – продолжила я. – Она склонна называть его дьяволом, но у него могут быть и другие имена. Я думаю, с ней стоит поговорить. По крайней мере, попытаться выяснить, что это за кукла и как она попала к Светке.

– Что ж, хорошо. Я не знаю, стоит ли особо прислушиваться к словам сумасшедшей, но если вы…

– А что с Талызиным? – быстро спросила я.

– Что с ним? – растерялся Алексей Дмитриевич.

– С ним вы не против поговорить?

– Талызин обычный бандит. Причем из «шестерок», то есть мало чего знает, а скорее, и вовсе ничего не знает. Ему сказали, он сделал. Беседа с ним вряд ли прояснит ситуацию. А вот обратить на себя внимание и гнев господ бандитов мы, безусловно, сумеем. Вам не кажется, что игра попросту не стоит свеч?

– Я подумаю над этим, – кивнула я. – Что ж, едем к Агнессе?

Алексей Дмитриевич поднялся и первым направился к двери. Видно, в душе он был азартным человеком, иначе как еще объяснить его необыкновенную покладистость и желание болтаться со мной по городу в свой кровный отпуск? Хотя, может, у него свой интерес имеется, о котором он забыл мне рассказать? В любом случае лучше держать его на глазах. Да и после вчерашнего происшедшего в гостинице мужчина рядом мне совсем не помешает.

По дороге Ковалев вновь приглядывался к потоку машин сзади, но ничего подозрительного высмотреть не сумел. Его это вроде бы огорчило. Оказалось, так и есть. На мой насмешливый вопрос он ответил:

– Хорошо, если к нам у них пропал интерес. А если они стали умнее?

Мыслили мы в одном ключе: лучше держать врага на глазах, чем где-то за спиной.



В двери квартиры Агнессы торчала моя записка. Выходит, с самого утра она дома не появлялась. В этом не было ничего необычного. В конце концов, на дворе весна, солнце светит, грех сидеть в квартире. У нее могли быть родственники, которых она собралась навестить, или просто знакомые, но я почему-то ощутила беспокойство.

– Вчера вечером свет в окнах не горел, – подумала я вслух.

– Уехала куда-нибудь, – ответил Алексей Дмитриевич, но и в его голосе ощущалась нервозность. Он зачем-то нажал кнопку звонка, а потом толкнул дверь. И она вдруг открылась. С противным скрипом, от которого холод пошел по спине. – Черт, – пробормотал Ковалев и беспомощно огляделся, как будто искал защиты. – Надо вызывать милицию.

– Может, мы для начала посмотрим, что там? Вдруг она просто забыла закрыть дверь?

– Скорее кто-то открыл ее без ведома хозяйки. Надеюсь, с этой чокнутой ничего серьезного не случилось. Дайте-ка мобильный… – Он протянул руку, но я не обратила на его жест внимания и вошла в квартиру.

Было очень тихо, даже холодильник не работал. Вообще ни звука. Зато был запах. Я узнала бы его из тысячи. Так пахнет кровь. Этот запах был, безусловно, знаком и Ковалеву. Он вошел в квартиру следом за мной, и лицо его сразу окаменело. Он понял, что произошло, еще раньше, чем увидел.

– Идемте отсюда, – позвал резко, но я уже сделала последние два шага, отделявшие меня от двери в комнату.

Дверь была открыта, и я увидела Агнессу. Она лежала на полу, ноги на ширине плеч, руки раскинуты в стороны, лицо залито кровью. Сначала я решила, что ей выбили зубы, но потом увидела рядом с лицом кровавый комок и поняла, что это язык. В ладони и стопы ей вогнали кухонные ножи. Агнесса лежала в белой ночной рубашке, точно пародия на Христа. Она умерла бы от потери крови, но тем, кто это сделал, этого показалось мало. Они вскрыли грудную клетку и вырвали ей сердце. Я увидела капли крови на полу. Ковалев их заметил первым и пошел в кухню, я шла следом. Холодильник действительно отключили, дверца была выпачкана кровью. Ковалев распахнул ее, и я увидела на средней полке сердце.

– Это он, – сказал Ковалев.

Лицо его было землисто-серым, и я даже забеспокоилась – чего доброго, упадет еще в обморок. Однако держался он спокойно и уверенно. Прошел к телефону и набрал номер милиции. Пока он разговаривал с дежурным, я еще раз осмотрела труп.

– А у вас крепкие нервы, – заметил он, когда закончил разговор.

– Ага. Я укрепляла их, работая в анатомичке.

– Шутите? Зачем это вам?

– Я редкая девушка.

– Это уж точно.

– Значит, вы думаете, тут побывал наш маньяк? – спросила я задумчиво.

– Кто ж еще? Звериная жестокость. Вырванное сердце… Еще и в холодильник его запихнул, чертов психопат!

– Он был не один, – сказала я.

– Почему вы так решили?


– Допустим, он вошел, оглушил ее, а потом распял на полу. Он очень рисковал, она могла очнуться и закричать.

– Он отрезал ей язык.

– Светку он связал. У нее на руках и ногах были следы от веревок. Здесь ничего подобного. Наш маньяк осторожен, он не стал бы рисковать. Тем более что здесь не заброшенная стройка. Рядом люди. Кто-то что-то услышит и вызовет милицию. Мне кажется, их было двое. Один держал ее, другой… Да, минимум двое. Но главное не это. Метка отсутствует. – Ковалев присел на корточки рядом со мной. – Грудь разорвана, у Светланы было то же самое, но он еще вырезал крест на шее. Здесь нет ничего подобного.

– Идемте отсюда, – выпрямляясь, сказал Ковалев. – В голове не укладывается, как люди…

Вид трупа и меня вгонял в глубочайшую депрессию. Мы вышли в прихожую. Возле зеркала был прикреплен листок бумаги. Пытаясь отвлечься, я стала изучать, что там написано. Неожиданно это меня заинтересовало.

– Похоже на график работы, – сказала я. Ковалев, взглянув, со мной согласился:

– Да, похоже.

– Но ведь она была на инвалидности и официально нигде не работала.

– Она помогала в церкви. – Он пожал плечами.

В нем чувствовалась нервозность – наверняка участковый готовился к встрече с коллегами и подыскивал объяснения, почему он оказался здесь. Мне, кстати, тоже бы не помешало подготовиться.

Коллеги появились в квартире через пятнадцать минут, чем приятно удивили. Я скромно стояла возле зеркала, пока Алексей Дмитриевич объяснял, как мы обнаружили труп. Потом я повторила его показания, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире. И порадовалась своей догадливости: оперативники все сходились на мнении, что убийц было по меньшей мере двое. Через час по-явились первые интересные показания свидетелей. Кто-то из жильцов соседнего дома заметил в переулке машину, номера на которой отсутствовали. Около часа ночи к машине подошли трое мужчин в кожаных куртках, загрузились в нее и уехали. По мнению соседа, мужчины вели себя странно. В чем была их странность, не объяснил. Вроде бы они то ли нервничали, то ли чего-то боялись, но явно не желали, чтобы кто-то их видел. Машина, кажется, импортная, но какая, точно сказать не мог.

– Вы хорошо знали погибшую? – спросил меня следователь.

– До этого виделись лишь однажды. У нас была общая знакомая. Ее, кстати, тоже убили.

Когда выяснилось, кого я имею в виду, следователь заметно поскучнел.

– О чем вы собирались с ней поговорить?

– Об убийстве Светланы, конечно.

– Почему вас так интересует убийство?

– Потому что мы были хорошо знакомы, и потому что я журналист.

– Если бы вы не полезли не в свое дело, возможно, человек остался бы жив, – буркнул он. Кому приятно, когда в его работу вмешиваются дилетанты.

Однако и я в долгу не осталась:

– И уж точно эта женщина осталась бы жива, если бы вы не сочли ее сумасшедшей, а обратили внимание на ее слова.

– На какие слова? – насторожился следователь.

– Она говорила о дьяволе, который появляется из тьмы. И если она ничего о нем не расскажет, то он, возможно, забудет о ней. Напрасные надежды. Он не забывает.

– Человека убили, а вы шутки шутите, – разозлился следователь.

Я дипломатично промолчала.

Нас продержали довольно долго. Я заметила, что к Ковалеву отношение было самое доброжелательное, большинство из прибывших он вроде бы неплохо знал. Это внушало определенный оптимизм. Когда нам наконец разрешили удалиться, Ковалев сказал, садясь в машину:

– Придется сообщить им о нападении на вас возле дома Светланы.

– Это необходимо?

– Конечно. Если два убийства связаны, они должны знать об этом Талызине.

– Логично, – не стала я спорить. – Тогда нам следует поторопиться.

– Что вы имеете в виду?

– Нам следует поговорить с молодым человеком раньше, чем это сделают они, – с улыбкой пояснила я.

– Слушайте… – возмущенно начал Ковалев, но я перебила:

– Они вызовут его повесткой, и парень успеет подготовиться к разговору. Скажете, я не права? Ну так что, едем?

– Слушайте, завязывайте-ка вы со своей самодеятельностью! – рявкнул он. И сумел-таки произвести впечатление: и голос командирский, и решимости хоть отбавляй.

– Хорошо, – ласково ответила я. – Отвезу вас домой. Меня и так совесть мучает за то, что вы тратите на меня отпуск.

– Дело не в отпуске. Вы отвезете меня домой, а сами что будете делать?