Девять совсем незнакомых людей

– Что касается «Транквиллум-хауса», то мне нравится еда, нравится местность, мне здесь хорошо. Я ни о чем особенно не тоскую, кроме разве что моего аккаунта в «Нетфликс». – Он поднял бокал с фруктовым коктейлем, приветствуя собравшихся.

Следующей заговорила дама «взволнованные очки», хотя сегодня она была гораздо менее взволнована, чем в первый день:

– Меня зовут Кармел. Я приехала, чтобы похудеть. Это очевидно.

Фрэнсис вздохнула. Что она имела в виду под «очевидно»? Кармел была куда как стройнее ее.

– Мне здесь все нравится, – сказала Кармел. – Всё.

Она посмотрела на Машу с несколько пугающей напряженностью во взгляде. Потом подняла свой бокал с коктейлем и отпила из него.

Следующей заговорила Джессика, заговорила страстно, словно не могла дождаться своей очереди:

– Меня зовут Джессика.

Она сидела, скрестив ноги и положив руки на колени, как ребенок на школьной фотографии. Фрэнсис буквально видела ту умненькую, хорошенькую девочку, какой Джессика и была не так давно, прежде чем поддалась искушению всех этих косметических процедур.

– Мы приехали сюда, потому что у нас начались очень серьезные проблемы в браке.

– Не обязательно рассказывать это всем, – пробормотал Бен себе под нос.

– Не обязательно, но знаешь, дорогой, что я хочу сказать? Ты был прав, когда говорил, что я одержима своим внешним видом. – Она посмотрела на него напряженным взглядом. – Ты был прав, дорогой! – Ее голос сорвался вдруг на высокую ноту.

– Да, но… Ладно, господи боже! – Бен сдался.

Фрэнсис увидела, как у него покраснела шея.

– Мы шли к разводу, – продолжила Джессика с трогательной серьезностью, будто слово «развод» должно было всех потрясти.

– Я могу дать вам мою визитку, – встрял Ларс.

Джессика проигнорировала его.

– Это благородное молчание принесло мне немалую пользу, оно было просто великолепным, оно рассеяло туман. – Она посмотрела на Машу. – Прежде, пока я не приехала сюда, у меня в голове был хаос. Я была будто одержима социальными сетями, признаю. У меня шел постоянный обмен сообщениями. – Она поднесла к уху ладонь, сжимая и разжимая ее несколько раз для демонстрации. – А теперь я вижу яснее. Все началось с денег. Мы выиграли в лотерею, и, понимаете, все изменилось, нас понесло.

– Вы выиграли в лотерею? – переспросила Кармел. – Не видела ни одного человека, который выигрывал бы в лотерею.

– Мы вообще собирались… помалкивать об этом, – сказала Джессика, поднеся палец к губам. – Но потом передумали.

– Разве? – сказал Бен.

– И сколько вы выиграли? – спросил Ларс, но тут же поднял руку. – Некорректный вопрос! Не отвечайте! Это не мое дело.

– А как вы узнали, что выиграли? – спросила Фрэнсис. Ей хотелось услышать историю о том мгновении, которое навсегда изменило их жизни.

– Я очень рада, Джессика, что молчание дало вам ясность мышления, – вмешалась Маша, так как разговор принял не то направление. Она обладала исключительной способностью игнорировать все, что ее не интересовало. – Кто еще?

Заговорил Бен.

– Да. Меня зовут Бен. Я муж Джессики. Джессика сказала, почему мы здесь. Я в порядке. Молчание пошло на пользу. Еда лучше, чем я ожидал. Не знаю, к чему мы придем, но все хорошо. Мне, пожалуй, не хватает моей новой машины.

– Какая у вас машина, приятель? – спросил Тони.

– «Ламборджини», – ответил Бен, и его взгляд смягчился, словно у него спросили, как они назвали новорожденного сына.

Тони улыбнулся. Фрэнсис впервые увидела его улыбку – совершенно неожиданно его щеки раздулись, как яблоки. Лицо полностью преобразилось. Фрэнсис подумала, что так улыбается ребенок. Вокруг его глаз сразу появилось множество морщинок.

– Неудивительно, что вам ее не хватает, – сказал он.

– Всегда думал, что купил бы «бугатти», если бы выиграл в лотерею, – задумчиво произнес Ларс.

Бен отрицательно покачал головой:

– Переоценена.

– Ха! Он говорит «переоценена»! Самая поразительная машина в мире переоценена!

– Если бы я выиграла в лотерею, то купила бы хорошенький красненький «феррари», – сообщила Зои.

– Да, «феррари»…

Маша пресекла разговор о спортивных автомашинах.


– Кого мы еще не слышали? Тони?

– Я всем известен как сорвиголова, который пытался протащить сюда контрабанду, – сказал Тони и снова улыбнулся. – Все для похудания. Мне не хватает пиццы, ребрышек в сливовом соусе, жареной картошки со сметаной, больших плиток шоколада – в общем, вы понимаете. – Его первоначальный энтузиазм сошел на нет, он опустил глаза, явно желая, чтобы все перестали на него пялиться. – Спасибо вам, – добавил он, обращаясь к полу.

Фрэнсис не поверила ему. За его решением приехать сюда стояло нечто большее, чем желание похудеть.

Поднял руку Наполеон.

– Прошу вас, Наполеон, – сказала Маша.

Он вскинул голову и процитировал:

– «И пусть маршрут уныло прям, пусть казнями грозит мне рок, своей судьбы хозяин я, своей души я царь и бог»[10]. – Его глаза сверкали, отражая пламя свечей. – Это из любимого стихотворения Нельсона Манделы «Непокоренный». – На мгновение на его лице появилось растерянное выражение. – Вы сказали, что можно поэзию.

– Безусловно, – тепло ответила Маша. – Я люблю сентиментальные вещи.

– Ну что ж, эти строки пришли мне в голову. Я школьный учитель. Дети любят слышать, что они хозяева собственной судьбы, хотя… – Он издал странный смешок.

Сидевшая рядом с ним Хизер мягко положила руку на его выпирающую коленную чашечку. Он, казалось, не заметил ее жеста.

– Завтра третья годовщина смерти нашего сына. Поэтому мы здесь. Он покончил с собой. Вот так мой сын решил стать хозяином своей судьбы.

В комнате воцарилась полная тишина, словно все на мгновение задержали дыхание. Подрагивали крохотные язычки пламени на свечах.

Фрэнсис сжала губы, чтобы ни одно слово не сорвалось с них. Ей показалось, что все чувства слишком велики и неуправляемы для ее тела, что она может разрыдаться или рассмеяться, может сказать что-нибудь чересчур сентиментальное или личное. Она будто слишком много выпила в неподходящей обстановке – например, на деловой встрече с руководством издательства.

– Не передать, как я вам сочувствую, Наполеон. – Маша протянула руку, словно чтобы прикоснуться, но он сидел слишком далеко от нее. – Очень сочувствую.

– Благодарю вас, Маша, – непринужденно сказал Наполеон.

Если бы Фрэнсис не знала, что это невозможно, она сказала бы, что он пьян. Может, он приложился к контрабандной бутылке Зои? Или у него нервный срыв. Или это естественная реакция после долгого молчания.

Зои посмотрела на отца, на лбу у нее обозначились морщины, как у старухи, и Фрэнсис попыталась представить себе умершего мальчика, который должен был сидеть рядом с Зои. «Ах, Зои», – подумала Фрэнсис. Она сразу подумала о самоубийстве, когда Зои не назвала ей причину смерти брата. Подруга Фрэнсис Лили, которая писала прекрасные исторические романы, десять лет назад потеряла мужа. Людям она говорила только: «Нил умер неожиданно», и все понимали, что это значит. Лили с тех пор не писала.

– Кто еще хотел бы…

Но Наполеон прервал Машу.

– Вспомнил! – воскликнул он. – Я знаю, кто вы! – сказал он Тони. – А то я тут с ума сходил. Хизер, дорогая, ты видишь, кто это? – обратился к жене Наполеон.

Хизер оторвала взгляд от пустого бокала, который внимательно разглядывала:

– Нет, не знаю.

– Я знаю, кто он, – гордо произнес Ларс. – В первый же день сообразил.

Фрэнсис посмотрела на Тони. Тот сидел в нескладной позе и с выражением дискомфорта, от неловкости заглядывая в свой бокал. Так кто же он? Знаменитый серийный убийца?

– Хизер! – воскликнул Наполеон. – Ты знаешь его! Клянусь тебе, знаешь!

– Из школы? С работы? – Хизер отрицательно покачала головой. – Я не…

– Я дам тебе подсказку. – Наполеон запел: – «Мы темно-синие!»[11]

Хизер внимательно вгляделась в лицо Тони и просияла:

– Улыбчивый Хогберн!

Наполеон показал на Хизер: она верно разгадала его загадку.

– Именно! Это Улыбчивый Хогберн! – Потом словно сомнения закрались ему в голову. – Ведь верно?

У Тони на лице было недовольное выражение.

– Много лет назад, – сказал он. – Тридцать килограммов назад.

– Но ведь Улыбчивый Хогберн играл за «Карлтон». Я болельщица «Карлтона»! Неужели вы – тот самый легендарный Улыбчивый Хогберн? – Джессика произнесла это так, словно произошла какая-то ошибка.

– Это было, вероятно, еще до вашего рождения, – сказал Тони.

– «Карлтон» – футбольная команда, верно? – прошептала Бену Фрэнсис.

Она была абсолютно невежественна во всем, что касается спорта; как-то один друг сказал ей, что она как будто прожила всю жизнь в бункере.

– Да, – ответил Бен. – Австралийский футбол.