Девять совсем незнакомых людей

– Значит, Австралия не такая уж и счастливая?

– Нет, мы счастливы, но… – Фрэнсис замолчала.

Не это ли хотела донести до нее Маша? Что Фрэнсис не заработала свое богатство?

– У вас нет детей, – сказала Маша, глядя в открытую папку на столе перед ней.

Фрэнсис поймала себя на том, что выворачивает шею, чтобы заглянуть в бумаги, словно там были какие-то секреты про нее. Но Маша знала о том, что у Фрэнсис нет детей, потому что Фрэнсис сама сообщила об этом, заполняя анкету-заявление.

– Это было осознанное решение? Или так сложились обстоятельства?

– Осознанное, – ответила Фрэнсис.

Это не твоего ума дело, дамочка.

Она подумала об Ари и компьютерных играх, которые он собирался ей показать, когда она приедет в Америку. Где Ари теперь? Или мальчик притворялся Ари? Разговаривает теперь по телефону с другой тетей?

– Понятно, – произнесла Маша.

Неужели Маша считает ее эгоисткой, потому что она не хотела иметь детей? Она уже не первый раз выслушивает это обвинение. Оно ее никогда особо не беспокоило.

– А у вас есть дети? – спросила Фрэнсис у Маши. Ей не запрещалось задавать вопросы. Эта женщина не была психотерапевтом. Возможно, у нее вообще не было никакой квалификации! Она подалась вперед от любопытства. – У вас есть бойфренд?

– У меня нет ни бойфренда, ни детей. – Маша замерла и вперилась во Фрэнсис взглядом таким пронзительным, что у той не могло не возникнуть подозрения: Маша лжет, хотя представить себе, что у Маши есть любовник, было невозможно. Она никогда не могла бы быть половиной брачного союза. – Вы сказали о потерях. Расскажите о них.

– Мой отец умер, когда мне было лет всего ничего, – начала Фрэнсис.

– И мой тоже, – сказала Маша.

Фрэнсис поразила эта откровенность, на которую она не напрашивалась.

– Извините.

Фрэнсис вспомнила, как видела отца живым в последний раз. Это было летом. В субботу. Она собиралась на работу – на неполное время ее приняли кассиршей в магазин «Таргет». Отец сидел в гостиной, наигрывал «Hot August Night», курил сигарету, мурлыкал себе под нос, с чувством подпевая Нилу Даймонду, которого считал гением. Фрэнсис поцеловала отца в лоб. «Увидимся, детка», – сказал он, не открывая глаз. Для нее запах сигарет был запахом любви. Она встречалась со многими курильщиками по этой причине.

– Дама за рулем не остановилась перед зеброй, – продолжила Фрэнсис. – Мой отец отправился прогуляться.

– Моего отца застрелил на рынке киллер русской мафии, – сказала Маша. – Тоже несчастный случай. Его приняли за кого-то другого.

– Правда? – Фрэнсис старалась прогнать любопытство с лица, хотя узнать подробности было так интересно.

Маша пожала плечами:

– Моя мать говорила, что у отца слишком обычное лицо. Слишком простое. Как любое другое, как чье угодно. Она очень сердилась на него за это простое лицо.

Фрэнсис не знала, улыбнуться или нет. Маша не улыбнулась, поэтому и Фрэнсис не стала нарушать серьезность.

– Моя мать сердилась на отца за ту прогулку, – сказала Фрэнсис. – Она много лет говорила: «День стоял такой жаркий! Почему ему было не остаться дома, как нормальному человеку? Что его понесло на улицу?»

Маша коротко кивнула:

– Мой отец не должен был торговать на рынке. Он был очень умный человек и занимал очень высокое положение на фабрике, делавшей пылесосы, но после развала Советского Союза, когда из-за инфляции деньги обесценились… – Она присвистнула, показывая вверх. – Все наши сбережения пошли коту под хвост. Фабрика перестала выплачивать жалованье. Ему платили пылесосами. Поэтому… он пошел на рынок продавать их. Он не должен был попасть в такую ситуацию. Он не заслужил такого.

– Ужасно, – прошептала Фрэнсис.

На мгновение показалось, что через гигантскую пропасть, разделявшую их разные культуры, их детства и типы телосложения, можно перекинуть мост из сходства судеб, потери отцов в результате диких случайностей и скорбящих матерей, которым эти смерти разбили сердца. Но тут Маша фыркнула, словно что-то не подлежащее упоминанию вызвало у нее отвращение. Она закрыла папку перед собой.

– Что ж, мне было приятно поговорить с вами, Фрэнсис, и узнать вас чуть получше.

Это прозвучало так, словно она узнала все, что можно было узнать о Фрэнсис.

– А как вы оказались в Австралии? – спросила Фрэнсис, которой вдруг отчаянно захотелось продолжить беседу.

Она не желала возвращаться в молчание теперь, когда почувствовала радость человеческого общения, и если Маша больше не хотела ничего знать о Фрэнсис, то Фрэнсис определенно хотела узнать побольше о ней.

– Мы с моим будущим мужем подали заявления в разные посольства, – холодно сказала Маша. – Штаты, Канада, Австралия. Я хотела в Штаты, мой муж – в Канаду. А нас захотела только Австралия.

Фрэнсис пыталась не воспринимать это как попытку уколоть ее, хотя у нее возникло ощущение, что Маша хочет, чтобы она восприняла все именно так.

Значит, у Маши тоже бывший муж. И развод у них тоже общее! Но Фрэнсис чувствовала, что ничего не добьется, если будет пытаться обменяться историями их расставаний. В Маше было что-то, напоминавшее Фрэнсис ее университетскую подругу, которая была одновременно крайне эгоцентричной и абсолютно беззащитной. Единственное, чем ее можно было заставить раскрыться, – лесть, чрезвычайно осторожная лесть. Это напоминало разминирование. Таких людей можно было в любую секунду ненамеренно оскорбить.

– Я думаю, вы поступили очень отважно, – сказала Фрэнсис. – Начать новую жизнь в новой стране…


– Ну, нам не пришлось пересекать бурлящий океан на утлом суденышке, если вы об этом. Австралийское правительство оплатило наш перелет. Встретило в аэропорту. Помогло с жильем. Мы были нужны вам. Мы оба были очень неглупыми людьми. У меня степень по математике. Мой муж был талантливым ученым мирового класса. – Ее взгляд был устремлен в прошлое, которое так хотелось увидеть Фрэнсис. – Чрезвычайно талантливым.

Разведенные жены обычно говорили такие вещи – чрезвычайно талантливый – о своих бывших с другой интонацией. А так, как произнесла это Маша, говорили вдовы.

– Нам повезло, что вы приехали, – робко сказала Фрэнсис от имени австралийского народа.

– Да, повезло. Очень повезло. – Маша подалась вперед, ее лицо внезапно оживилось. – Я вам скажу, почему мы приехали. Из-за видеомагнитофона. Все началось с видеомагнитофона. А видео тогда ни у кого не было! Технология…

– Видеомагнитофона? – переспросила Фрэнсис.

– Наши соседи. У них квартира была рядом. Никто себе не мог позволить видеомагнитофона. Они унаследовали деньги от родственника – он умер в Сибири. Эти соседи были нашими добрыми друзьями, они приглашали нас смотреть кино. – Взгляд ее устремился куда-то вдаль, снова воспоминания.

Фрэнсис сидела не шевелясь, она хотела, чтобы Маша продолжала этот обмен сокровенным. Это было, как если бы твой босс пригласил тебя в паб, расслабился за стаканчиком и внезапно разоткровенничался, как с равным.

– Это было окно в другой мир. В капиталистический мир. Все выглядело совсем другим, таким удивительным, таким… изобильным. – Маша мечтательно улыбнулась. – «Грязные танцы», «Отчаянно ищу Сьюзен», «Клуб „Завтрак“». Не очень много, потому что фильмы стоили сумасшедших денег и людям приходилось обмениваться ими. Озвучивал всех один голос, а его владелец гнусавил, зажимал себе нос, чтобы его не нашли. Заниматься этим было запрещено. – Она зажала себе нос и продолжила, гнусавя, как тот подпольный переводчик: – Если бы не тот видеомагнитофон, не те фильмы, мы, может быть, и не работали так, не щадя себя, чтобы уехать. А уехать было непросто.

– И как реальность – соответствовала вашим ожиданиям? – спросила Фрэнсис, думая о гламурном, красочном мире кинофильмов восьмидесятых и о том, каким примитивным выглядел пригородный Сидней, когда они с друзьями выходили из кинотеатров, жмурясь от света. – Мир оказался таким же чудесным, как в кино?

– Он был чудесным! – Маша взяла стеклянный шар, которым недавно играла Фрэнсис, и положила на открытую ладонь, словно вынуждая скатиться. Шар оставался совершенно неподвижным. – И не был. – Она решительно положила шар на стол и словно вспомнила о своем более высоком статусе. Будто шеф вдруг вспомнил, что завтра вам снова придется вместе работать. – Итак, Фрэнсис, завтра мы официально прерываем молчание, и вы познакомитесь с другими гостями.

– Жду с нетерпением.

– Поешьте с удовольствием, потому что завтра вообще не будет никакой еды. Начинается ваш первый легкий пост. – Маша протянула руку таким жестом, что Фрэнсис автоматически поднялась на ноги. – Вы прежде часто голодали?

Маша оценивающе посмотрела на нее. «Голодали» она произнесла так, словно говорила о некой экзотической, приятной практике, например о танце живота.

– Не могу сказать, что часто, – признала Фрэнсис. – Но это будет легкий пост, да?

Маша лучезарно улыбнулась:

– Завтрашний день может показаться вам маленьким испытанием, Фрэнсис.





Глава 24





КАРМЕЛ


Я вижу, вы немного похудели. – Маша открыла папку Кармел, чтобы начать консультацию.

– Правда? – удивилась Кармел. Она чувствовала себя так, будто завоевала приз. – И насколько? – (Маша проигнорировала вопрос, водя пальцем по листу бумаги в папке.) – Мне показалось, я что-то упустила, но не уверена. – Голос Кармел дрожал от удовольствия.

Она даже не надеялась. Казалось, Яо, каждый день взвешивая ее, намеренно стоял таким образом, чтобы она не могла видеть пугающие цифры на весах.

Кармел приложила руку к животу. Она чувствовала, что живот стал более плоским, одежда сидела на ней свободнее! Кармел потихоньку касалась своего живота, как в те времена, когда первый раз ходила беременной. Этот пансионат напомнил ей те прекрасные времена: ощущение, что ее тело чудесным образом меняется.

– Я думаю, потеряю еще больше, если завтра начну голодание. – Кармел хотела продемонстрировать свой энтузиазм и следование лечебному курсу.

Маша ничего не сказала. Она закрыла папку Кармел и опустила подбородок на сложенные руки.

– Я надеюсь, это не только потеря жидкости. Говорят, в первые несколько дней диеты люди теряют в основном жидкость. – (Маша опять ничего не ответила.) – Я знаю, что калорийность пищи у вас контролируется. Насколько я понимаю, главная трудность в том, чтобы поддерживать надлежащий вес, когда я вернусь домой. Я буду вам очень признательна за любые советы на будущее. Может быть, программа питания?

– Вам не нужна программа питания, – сказала Маша. – Вы умная женщина. Вы знаете, что нужно делать, чтобы похудеть, если вас это волнует. Вы не особенно располнели. Вы не особенно похудели. Вам не помешает похудеть еще. Таков ваш выбор. Я считаю, это не столь интересно.

– Вот как, – сказала Кармел. – Прошу прощения.

– Расскажите о себе что-нибудь такое, что не связано с вашим весом.

– У меня четыре дочери, – ответила Кармел и улыбнулась, подумав о них. – Им десять, восемь, семь и пять.

– Я это уже знаю. Вы мать. Расскажите что-нибудь еще.

– От меня ушел муж. У него новая подружка. Так что…

Маша раздраженно отмахнулась, словно это не имело значения:

– Что-нибудь еще.