Девять совсем незнакомых людей

– Знаю, – сказала Джиллиан.

– Мне ужасно стыдно, – прошептала Фрэнсис. – Просто невыносимо.

– Это потеря, Фрэнсис, – сказала Джиллиан. – Позволительно оплакивать потерю, даже если тебе стыдно.

Снег безмолвно падал несколько дней, пока Фрэнсис оплакивала потерю воображаемого мальчика, а Джиллиан сидела рядом, сочувственно склонив голову, пока они обе не превратились в замерзшие, засыпанные снегом фигуры.

– А что мой отец? – спросила Фрэнсис весной, когда снег растаял, а вокруг заплясали бабочки и зажужжали пчелы. – Почему его нет в этом путешествии? Ведь это я пишу мой роман, а не ты. Давай возьмем на борт моего отца.

– Я здесь, – отозвался ее отец с задка санок.

Он был один, одетый в тот камуфляжный костюм для сафари, который был на нем на рождественском ланче 1973 года, тот костюм, в котором он навсегда остался на фотографии с письменного стола Фрэнсис. Она протянула назад руку, нащупала его пальцы.

– Привет, па.

– Ты всегда была помешана на парнях. – Отец тряхнул головой, и Фрэнсис ощутила запах лосьона «Олд спайс».

– Я была слишком молода, когда ты умер, – сказала Фрэнсис. – Вот почему я так плохо выбирала себе мужчин. Я пыталась найти замену тебе.

– Клише? – спросила Джо, сидя на карандаше, который подкидывал ее, как норовистый конь. – Стоять, мальчик!

– Прекрати меня редактировать! – огрызнулась Фрэнсис. – Ты ушла на пенсию. Вали, присматривай за внуками!

– Только не делай вид, что у тебя комплекс девочки, выросшей без отца. Нет у тебя ничего подобного, – сказала Джиллиан. – Будь ответственной.

Фрэнсис ущипнула ее за руку.

– Ой! – вскрикнула Джиллиан.

– Извини. Я не думала, что будет больно. Ведь все это не по-настоящему, – сказала Фрэнсис. – Это просто история, которую я придумываю на ходу.

– Кстати говоря, я всегда считала, что твои сюжеты можно лучше структурировать, – заметила Джиллиан. – То же самое относится и к твоей жизни. Вся эта дерготня, смена мужей. Может, ты придумаешь, как спланировать сюжет в заключительных главах? Мне никогда не хватало смелости сказать тебе об этом, пока я была жива.

– Вообще-то, ты говорила об этом, когда была жива, – сказала Фрэнсис. – И не раз, если уж на то пошло.

– Ты всегда ведешь себя так, будто ты героиня одного из твоих романов. Падаешь в объятия следующего мужчины, которого ставит перед тобой рассказчик.

– И это ты тоже мне говорила!

– Разве? – удивилась Джиллиан. – Как невежливо с моей стороны.

– Я всегда так думала, – сказала Фрэнсис.

– Я могла бы быть добрее, – вздохнула Джиллиан. – Наверное, я была недоразвитая.

– Только не думай, что теперь, когда ты мертва, твой образ будет как-то развиваться, – заметила Фрэнсис. – С тобой покончено. Давай сосредоточимся на развитии моего образа.

– С тобой легко: ты принцесса, – сказала Джиллиан. – Принцесса в пассивном ожидании очередного принца.

– Я могла бы убить эму, – заявила Фрэнсис.

– Ну, давай посмотрим, а, Фрэнсис? Посмотрим, сможешь ли ты убить эму.

– Может быть. – Фрэнсис посмотрела на ожившего эму, правда по-прежнему не способного летать, – страус бежал по усыпанному звездами небу. – Мне тебя очень не хватает, Джиллиан.

– Спасибо, – ответила Джиллиан. – Я бы сказала, что и мне тебя не хватает, но это не точно соответствовало бы положению дел, потому что я постоянно пребываю в состоянии благодати.

– Меня это не удивляет. Это так прекрасно, – сказала Фрэнсис. – Это что-то типа северного сияния, правда?

– Оно всегда там, – торжественно произнесла Джиллиан.

– Что, северное сияние? Не всегда. Эллен заплатила целое состояние, но так ничего и не увидела.

– Вот это, Фрэнсис. Эта красота. По другую сторону. Нужно только успокоиться. Не двигаться. Перестать говорить. Перестать хотеть. Просто быть. И ты услышишь, почувствуешь. Закрой глаза – и увидишь.

– Интересно, – кивнула Фрэнсис. – Я тебе говорила про рецензию на меня?

– Фрэнсис, забудь ты эту рецензию!

Черт возьми! Джиллиан говорила слишком много вздора для человека, которому ничего не нужно делать, только лежать себе и наслаждаться исключительной красотой жизни после смерти.






Глава 34





ЯО


Где вы сейчас, Фрэнсис? – спросил Яо.

Он сел на пол рядом с ее раскладушкой и снял с нее наушники, чтобы она слышала его.

– Я в одной истории, Яо, – ответила Фрэнсис; он не видел ее глаз под маской, но на лице было оживленное выражение. – Я пишу эту историю и одновременно нахожусь в ней. Это очень хорошая история. Действует что-то вроде генератора магического реализма, это для меня в новинку. Мне нравится. Не нужно во все вкладывать здравый смысл.

– Хорошо, – сказал Яо. – А кто еще с вами в этой истории?

– Моя подруга Джиллиан. Она умерла. Во сне, когда ей было сорок девять. Это называется синдромом внезапной необъяснимой смерти взрослых. Я думала, такое случается только у младенцев. Я даже не знала, что такое возможно.

– У Джиллиан было что сказать вам?

– Да нет толком. Я рассказала ей о рецензии.

– Фрэнсис, забудьте про рецензию!

Это было непрофессионально, но Яо не мог скрыть раздражения. Фрэнсис все говорила и говорила про эту рецензию. Разве авторы не должны быть привычными к плохим рецензиям? Разве это не сопутствующий профессиональный риск?

Попытайся стать парамедиком. Посмотри, как ты будешь себя вести, когда сумасшедший муж приставил нож к твоему горлу, пока ты пытаешься спасти жизнь его жены, причем это невозможно, потому что она уже мертва. Попробуй это, Фрэнсис.

Фрэнсис сдвинула маску и посмотрела на Яо. Ее волосы комически торчали в разные стороны, словно она только что встала с кровати.

– Я буду есть лингвини из даров моря. Огромное спасибо. – Она закрыла воображаемое меню, снова надвинула маску на глаза и начала напевать под нос «О благодать»[17].

Яо проверил ее пульс и вспомнил давний вечер, университетскую вечеринку, когда он присматривал за напившейся девицей в чьей-то спальне. Яо несколько часов слушал ее неразборчивое, бессвязное бормотание, смотрел, чтобы она не захлебнулась в собственной блевотине, потом уснул, а проснувшись на рассвете, увидел ее лицо в дюйме от своего, почувствовал ее болезненно-сладкое дыхание.

– Убирайся! – заявила она.

– Я к тебе даже не прикоснулся, – попытался объяснить Яо. – Ничего не было.

– Пошел в жопу!

Он чувствовал себя так, будто воспользовался ее беспомощностью, изнасиловал, пока она была без сознания. Не имело значения, что он в жизни не сделал бы ничего подобного, что он хотел сделать карьеру целителя; в тот момент он был представителем своего пола и мог понести наказание за все мужские грехи.

Забота о Фрэнсис в ее психоделическом терапевтическом путешествии была ничуть не похожа на ухаживание за пьяной девицей. И все же у него было ощущение, что он присматривает за пьяной.

– Я так давно не занималась сексом, – произнесла Фрэнсис. Белая слюна собралась в уголке ее рта.

Яо стало немного не по себе.

– Это плохо, – сказал он.

Он посмотрел на Машу, которая была занята с Беном и Джессикой, их огромные тени были спроецированы на стену. Пара говорила, Маша слушала и кивала. Их терапия вроде бы проходила нормально. Далила сидела с Ларсом, который приподнялся на раскладушке и спокойно болтал с ней, словно они были гостями на вечеринке.

Все пациенты в порядке. Каталка на всякий случай стояла наготове. Все находились под наблюдением. Беспокоиться было не о чем, и все же он испытывал какое-то странное чувство, потому что теперь все его чувства выкрикивали только одно: «Беги!»





Глава 35





ТОНИ


Тони бежал по бесконечному полю изумрудной зелени, в руках у него был мяч странной формы, весивший как три кирпича. Руки у него болели. Мячи обычно не были такими тяжелыми.

Рядом с ним бежал Банджо, вернувшийся в щенячью пору, с такой же веселой раскрепощенностью, какая свойственна малышам, мешался у Тони под ногами, вилял хвостом.

Тони понял, что, если он снова хочет быть счастливым, ему нужно просто пнуть этот странной формы мяч так, чтобы тот залетел в ворота. Мяч символизировал собой все, что Тони так ненавидел в себе. Все ошибки, сожаления, стыд.