Девятый

— Теперь собирайтесь — и быстро выходим! Погань знает, что мы двигаемся очень медленно, и будет ждать нас на переправе к вечеру! Если не будем спать на ходу, до малого брода доберемся утром — пока они это поймут, пока кинутся вдогонку, мы уйдем далеко! Я надеюсь на это! И еще: по дороге нам будут встречаться заросли! Те из вас, кто не в ополчении и не в дружине, должны заготовить по два кола — чем толще и длиннее, тем лучше, но не перегружайтесь! Те из вас, кто на подходе к броду окажется без кольев!.. В общем, не советую без них туда приходить! Чего стоите?! Бегом все!

Опять развернувшись ко мне, епископ покачал головой:

— Дан, погань все равно пронюхает про это. Мы не можем двигаться с ее скоростью — легко догонит.

— Пронюхает, не спорю. Но не сразу.

— Вы думаете, она за нами не следит?

— Зачем? У нее была Йена. Они даже дозорных возле нас не держат — стараются не беспокоить будущую добычу.

— Вы так уверенно все это говорите, будто погань вам сама все докладывает.

— Так оно и есть… почти…

— ???

— Йена… Когда она вскочила, то в первую очередь попыталась убить попугая. Зачем это делать — он ведь для нее не опасен? Зато без него мы не сможем понять, есть ли рядом твари. А с ним… Она хотела нас ослепить, а когда это не удалось, попыталась перебить всех командиров, чтобы некому было управлять толпой. Или даже надеялась сделать вид, что всех убила неведомая тварь, а она опять чудом выжила, — кроме меня лишь Тук о чем-то догадывался, да и то потому что я его послал обыскать ее вещи. Понимаете теперь? Посмотрите на Зеленого: он полностью спокоен. Нет тут дозоров рядом.

— Йену он тоже воспринимал спокойно — шипел тихо и мало. Может, кто-то вроде нее рядом…

— Насколько я понимаю, тварь, завладевшая ее телом, не из простых?

— Шутите?! Черное сердце… Это чудо, что она нас всех там не порвала. Хорошо, что вы смогли подобраться к ней, когда она не ждала: тот удар, по шее, выручил нас. С такой раной она еле шевелилась. Очень сильная тварь — я о подобных только слышал, да и то небылицы одни. Погани трудно их взращивать — или редко попадаются люди подходящие, или что другое мешает… не знает никто…

Ну и дела — оказывается, она «еле двигалась». Ох я и дурак — чуть всех не положил из-за своей беспросветной тупости.

— И вы думаете, что здесь сразу пару таких тварей держать будут? Одну в лагере, а другую в кустах?

— Наверное, вряд ли…

— Вот и я о том же — будем считать, что наш маневр останется незамеченным.

— На холмах, дальше, могут дозоры все же стоять — попугай отсюда их не почует.

— Не беда: костры оставим — огонь издалека видно будет, а вот развалины и склон седловины скроют наш отход к востоку.

— А почему она сразу попугая не убила? В Талле еще или по дороге? Могла ведь скрутить голову и прикопать — никто бы не нашел.

— Конечно. А еще могла во весь голос заорать на весь лагерь: «Среди нас есть опоганенные!» Это в первую очередь должны подумать, если с попугаем что-то случится. Да и Зеленый постоянно при мне крутился, а ее бы ни за что не подпустил — чуял ведь неладное.

— Ладно, Дан, не стану больше спорить. Только задумка у вас больно хлипкая — много прорех в ней. Страшно даже подумать… А если не будет по-вашему…

— Пока что все по-моему идет. Или у вас есть идея получше?

— Да вроде нет, но…

— Раз так, то давайте займемся делом — времени нет на разговоры.





* * *


Шкатулка со сбережениями сэра Флориса; тряпица с куском вареной конины — у несчастной кобылы вздулся живот, но добро не пропало; пара сушеных рыбин; копия карты епископа с пометками, сделанными русскими буквами; карта Флориса; серебряный кубок; чистая рубаха и пара портянок. Затянул горловину мешка — закинул за плечо. За второе отправился арбалет с колчаном. Топорик на пояс, меч — там же, узкий нож — за голенищем. Накинул тяжелый от влаги шерстяной плащ — и от непогоды защита, и вместо одеяла послужить может.

Вот и все мое имущество: больше ничего брать не собираюсь. Загадочные сердца, вырезанные из тел тварей, пусть останутся у Арисата — он, похоже, знает, как их сохранять, а я понятия не имею и выдавать своего невежества не хочу.

А еще есть лошадь — боевой конь. Стоит, наверное, немало. Не брошу. Но не из-за жабы — мне на нем скакать придется. Если не повезет, то спасаться от тварей, а если повезет — то от властей.

Власти меня мигом раскусят. Епископ вон, похоже, раскусил. Общается со мной как с дебилом — все объясняет. Даже вещи, которые по идее самый завалящий страж должен знать получше него.

Спасибо, что не выдал до сих пор. Хотя неудивительно — ему невыгодно мое разоблачение. Да и вряд ли он полностью уверен, иначе бы не верил в мои сказки про королевские войска. Хотя кто его знает…

Интересно, где здесь граница с Мексикой или куда вообще принято удирать в подобных случаях?

Или я уникален — до сих пор олухов, выдававших себя за стражей, не существовало?






* * *


«Продолжение отчета добровольца номер девять. День тринадцатый. Плохая цифра — я ведь не забыл, Иван, про ваши суеверия. Сегодня меня чуть не прирезали, а до этого я сам себя едва не убил об стенку из-за сомнений и вечной своей неуверенности. Женщины, Ваня, чистое зло, но то, что здесь в них вселяется… Женщинам до этого далеко. Теперь хочется запить от перенесенного стресса, но пока не могу — в данный момент драпаю в надежде спасти задницу.

Имеются и плюсы. У меня есть отличное средство для эвакуации — дорогостоящий боевой скакун. Есть также несколько монет в красивой шкатулке и мясная пайка — на пару раз пожевать. Обеспечен одеждой, бронежилетом, парадным и повседневным оружием. И всем этим обзавелся за неполные две недели.

На исходе месяца надеюсь стать местным олигархом — при таких темпах запросто.

Если не повесят…

Можете за меня порадоваться — адаптировался к параллельному миру почти полностью. Сегодня вот довелось отрубить голову симпатичной девушке, и даже не проблевался при этом. А ведь в первые дни меня наизнанку выворачивало при виде дохлой мухи.

Крепну на глазах — сам собой горжусь.

Ваня, ваша морская свинка изменяется — о подобном меня в вашем бункере никто толком не предупреждал. Мне бы отдохнуть… мозги в порядок привести… и вообще подумать спокойно. Ведь скоро превращусь в мутанта — уже себя иной раз не узнаю… Я это — или кто-то, использовавший мое родное сознание, как вы использовали это тело? Или смесь старого хозяина с новым? Или просто растерявшийся диверсант: вместо измерения длин волн в вакууме ему приходится заниматься черт знает чем.

Кто здесь?

И кофе хочется — его здесь нет. Может, все же подумаешь насчет подрывов пары сверхновых?

Иногда хочется себя удушить за ерничанье, но помню ваши слова про чувство юмора. И врач мой говорил так же… Хоть и сволочи вы оба, но в чем-то правы. Как бы ни было тошно, надо стараться улыбаться…

Улыбайся, Дан, улыбайся: юмор продлевает жизнь.

Улыбка моя уже больше на оскал похожа, но я все равно продолжаю растягивать губы.

До связи. Ваш Девятый».





Глава 19

НОЧЬ




Звезд на небе не было. Луны тоже. Низкая сплошная облачность периодически «баловала» кратковременным дождем. Идеальная погодка для незаконных дел. Главное, подкрасться достаточно тихо — и делай, что тебе там понадобилось.

Полторы тысячи пар ног топтали землю, шлепали по грязи и лужам, с хрустом ломали подвернувшиеся под ступни ветки. Мелкие дети, не понимая, почему им не дают выспаться спокойно, устроили хоровой плач. Стучали подковы по камням, недовольно ржали раздраженные кони, вялые коровы выпускали газы, собаки лаяли по поводу и без. На фоне всей этой какофонии непрекращающийся стук топоров не впечатлял — нас и без заготовителей кольев было слышно на пять километров вокруг.

Шли без факелов — в темноте даже пламя свечи можно разглядеть от самого горизонта. Аршубиус, и при свете не очень-то ориентирующийся в здешних краях, чуть не сбрендил, пытаясь не сбиться с направления. К моему удивлению, он использовал компас оригинальной конструкции: горшок с водой, на поверхности которой плавал деревянный кораблик с каким-то черным камешком на палубе — нос суденышка указывал на север. Иридиане не переставали меня удивлять, хотя сегодня я не был расположен к размышлениям о прогрессивных и отсталых народностях этого мира.

Мрак, бездорожье, заросли, колдобины, каменные осыпи, крутые склоны и овраги — все эти бездушные противники начали трепать нашу армию с первых шагов. Одна за другой выходили из строя лошади и коровы — эти животные будто умышленно калечили себе ноги. Дозорный неудачно наткнулся на сук — оставил на нем глаз; другой сверзился с лошади, свернув шею. На берегу маленького ручья лодыжку сломала одна из женщин — в отличие от скотины ее бросать не стали: потащили на носилках, как и остальных раненых. Беспощадная логика бегства требовала бросить их, чтобы не задерживали движения, но на такой приказ ни у кого не хватало духу. Хотя вряд ли бы выиграли от такой жестокости — тогда уж надо оставлять детей и стариков, да и многих женщин. В принципе разумно — если самые крепкие и выносливые освободятся от балласта, шансы их существенно увеличатся. Только не пойдет никто на такое…

Бросив телеги, мы выгадали лишь одно — могли идти дальше, не заботясь о наличии дороги. Скорость не увеличилась — все те же три километра в час или около того. Многие просто физически не способны выдать больше, тем более на такой местности, а скорость отряда равняется скорости самого тихоходного бойца.

Некоторые умственно ограниченные дебилоиды не вняли настойчивым советам по поводу имущества — нагрузились, будто двугорбые верблюды. С самыми трудными кадрами разобрался брат Аршубиус — уж не знаю, каким образом провел воспитательную работу, но только все они резко побросали баулы, решив идти налегке (с виду даже добровольно). Но при этом он не возражал против бочонков, перетаскиваемых группой иридиан, и на лошадей, принадлежащих единоверцам, тоже не обращал внимания, — а они были навьючены серьезно. Я не стал вмешиваться — подозревал, что все это неспроста: сам епископ проявлял нездоровый интерес к этим грузам, а на церковное имущество они не похожи. Хоть убейте, но не поверю, что в храмах миролюбивых еретиков используются стрелы для баллисты.

Сегодня Конфидус у нас за главного — вмешиваться в его деятельность не стоит.

Останавливаюсь перед очередным оврагом. Темень хоть глаза выколи — как бы не завел нас «иридианский Сусанин» в какое-нибудь бездонное болото. Осторожно спускаюсь, ведя коня в поводу. Умное животное фыркает, переступает осторожно, но не упирается: боевой конь — это гранитная глыба с правильным характером.

Копыта зашлепали по воде — или ручеек чахлый, или просто после дождей влага на дне скопилась. Вверх идти труднее — ноги скользят по мокрой глине, мимо нас, будто заправский конькобежец, вниз проехала орущая от ужаса корова. Какая-то старуха уцепилась за рога, пытается остановить растерявшееся животное, — так и исчезают вместе.

Останавливаюсь, пытаюсь по звукам понять, что стало с буренкой и бабкой. Не понять…

Мимо проходит сгорбившаяся женщина — на плече тащит связку сразу из трех кольев. Стахановка, блин! Сказано было — по два брать! Или считать не умеет? Да кто их знает, местных блондинок…

Нескладная девочка-подросток шагает за матерью — вот у нее на левом плече два скромных кола. Над правым виднеется перепуганная мордочка кошки — обняв хозяйку за шею, она с ужасом косится на фыркнувшую лошадь, а затем взгляд становится заинтересованным: увидела Зеленого. Птиц тоже узрел биологического врага — злобно гавкает, будто цепной пес. Глаза у ошалевшей мурки вырастают до размера рекордных арбузов.

Девушка с чудесной фигуркой — даже мешковатое грязное платье не может ее скрыть. Тоже два кола на плече — все правильно. Проходит мимо — хоть уставшая и перепуганная, но глазки не забывает строить. Пользуюсь я здесь популярностью…

Стоп, а почему так прекрасно все вижу? Ведь когда выходили, пальцы на руке с трудом различал. Ведь ночным зрением не владел ни на Земле, ни здесь.

Подняв голову, чуть не выругался: в тучах что-то невероятное творится. Будто водоворот огненный открылся, пытаясь их затянуть, да только не получается у него ничего. Бледные сполохи закручивает по часовой стрелке, уводя за горизонт. Не зарницы далекие, и не северное сияние — вообще непонятно что. Первый раз вижу такое. Но, судя по равнодушию толпы, явление обыденное — лишь я один удивлен.

Прячу удивление глубоко в карман. Я вам не лопух растерянный — я всевидящий и всезнающий страж. Эх… даже не спросишь ни у кого — и так уже раз сто попадался на мелочах подобных. А интересно ведь…

Из мрака вырастает всадник, позвякивая железом, приближается. Арисат — по силуэту уже узнаю.

— Сэр Дан, Аршубиус говорит, что сейчас спуск должен начаться. До самого брода вниз и вниз будем идти — редко когда вверх.