Девственница для олигарха

Он просто поставил меня перед фактом, и отключился.

Десять минут…

Как раз достаточно, чтобы обзвонить подружек и предупредить, что меня не будет. Разочарование в моем голосе было совершенно искренним. Я не люблю нарушать свои же обещания. И все же, к своему стыду, я была даже рада, что мне не придется участвовать в этом вечере вопросов и ответов.

А еще, но в этом я никому не признаюсь, даже себе, мне хотелось увидеть Дэвида Роджерса.

Он появился ровно через десять минут. Как по часам. Я села в машину и, глядя прямо перед собой, избегая встречаться с ним глазами, спросила:

– И куда же мы едем?

– Тебе понравится, – сказал он.

Надеюсь, он не заметил, как сильно я волнуюсь. Не заметил, как, чуть освоившись, я осторожно бросала в его сторону взгляды.

Длинные пальцы, которые уверенно сжимали руль и так же уверенно обхватывали вчера мою грудь…

Темно-синий костюм, уже другой, вчера на нем был черного цвета. Только теперь подумалось, что на его костюме, который стоит бешеных денег, остались следы моего удовольствия…

И та же вальяжная поза… он чувствовал себя хозяином положения везде и всегда.

Место, куда мы приехали, оказалось учебной трассой для гонщиков. Крутые виражи, препятствия на каждом километре, все это выглядело очень круто и очень опасно.

– Ну и зачем я здесь, в такое позднее время, когда тут никого нет?

– Садись за руль, – сказал мне Дэвид и освободил мне место.

– Вы это серьезно? – вот уж во что я не могла поверить.

Человек, в которого я врезалась пару дней назад, разбив обе машины, сегодня решил усадить меня за руль авто подороже.

Спортивная машина, которая со старта возьмет сумасшедшие мили в час.

– Это и есть та машина, которую вы разрешаете мне разбить, мистер Роджерс?

Ну да, ведь он сам говорил что-то похожее тогда… ну когда мы… Хотя об этом лучше не вспоминать сейчас.

Я уже дала себе обещание не попадаться к нему на удочку, не вестись на его провокации, не поддаваться соблазнам. Но этот соблазн был слишком велик.

Слишком.

Я села за руль и рванула с места. Получилось слишком резко, все-таки машина непривычная.

Осторожно проехала один круг посмотреть на трассу, узнать, что здесь может меня ждать, а потом вдавила педаль до упора.

И поехала быстро, слишком быстро, так что мне и самой было страшно, но сбавлять я не могла, потому что краем глаза успевала следить за Дэвидом.

Он уже жалеет, что усадил меня за руль или еще не очень?

Что бы это ни была за игра, но он выходил из нее победителем. На его лице не дрогнул ни один мускул. Я проехала несколько кругов, пролетела их, едва вписавшись в пару поворотов, адреналин зашкаливал, сердце колотилось как сумасшедшее.

Не знаю сколько времени прошло прежде, чем я вспомнила где я, с кем я и почему. А вспомнив это, притормозила и выпустила руль из рук.

– Спасибо, – сказала я тихо, стараясь унять шкал бурлящих эмоций. – Это было круто. На самом деле круто.

Дэвид только кивнул. Ну конечно, он знал. Кажется, у этого человека всегда все козыри на руках. И привычка побеждать неважно в чем, просто это часть его натуры.

Я понимала, что атмосфера в салоне авто быстро переменилась: только что это была гонка, азарт, сумасшедший риск – и вот уже стало другое: густая тишина, тяжёлая, её трудно вдыхать.

И я только сейчас понимаю, что в мои ноздри забился запах его парфюма и кожи, его личный запах, который я не спутаю ни с чем. И сейчас что-то начнётся. Что-то совсем иное, но не менее захватывающее, чем эта гонка.

Я смотрю на него украдкой, сквозь ресницы, ловлю себя на мысли, что любуюсь. Исподтишка, как будто ворую у него. Да, он красив, это я отметила еще в клубе, но сейчас я вижу, что его черты лица далеки от правильных. И всё же от него невозможно оторвать взгляд. Более того – непослушный взгляд так и норовит прилипнуть к его губам.

И мне приходится заставлять себя дышать медленнее, чтобы он не увидел, не почувствовал.

Но он все равно замечает. Конечно же, замечает. Он разворачивается ко мне, кладёт руку на затылок и притягивает к себе, словно для поцелуя.

Неужели я слишком жадно пялилась на его губы и выдала себя?

Но сейчас это неважно, не имеет значения. Потому что я готова взять всё, что он предложит.

Завороженно смотрю в глаза, которые за мной наблюдают, наверняка с легкостью считывая все мои эмоции и желания. Но не прячусь. Я привычно становлюсь мягкой и податливой в его руках, и с какой-то торопливой жадностью жду, что же будет дальше.


Но дальше… ничего.

Движение его руки замирает, когда между нашими губами остаются считанные миллиметры.

Он нарочно не даёт мне ни малейшей возможности сделать вид, что я тут не при чём, что я лишь иду на поводу у его желаний, как и предполагает наш контракт.

Он хочет, чтобы я сама это сделала, признала то, что хочу.

И этот маленький шаг нужно сделать мне.

Подаюсь вперёд совсем чуть-чуть – на эти самые считанные миллиметры, чтобы едва-едва коснуться его губ, ухватить дыхание, и…

В этот момент лимит на мою самостоятельность исчерпан.

Он целует меня крепко и властно, собственнически. Это поцелуй-клеймо, поцелуй-печать, поцелуй-напоминание, что я его, для него. Пусть даже на одну ночь.

Если бы даже в мыслях у меня был любимый человек, в это мгновенье я бы забыла о нем. Потому что есть только он – этот мужчина, который уже не пробует, а берет. Он пирует на моих губах, утверждает свою власть надо мной.

Поцелуй…

Всего-лишь поцелуй, а я задыхаюсь и совершенно перестаю соображать хоть что-нибудь. Тону в нём, в нашей близости. И снова – странное ощущение, что эти мгновения вместе украдены мною у времени.

Пусть…

Пусть так…

Когда поцелуй прерывается, я беру паузу, чтобы выровнять дыхание.

И снова задаю вопрос, который волновал меня с той самой минуты, как Дэвид Роджерс позвонил и назначил встречу.

– Это… это случится сейчас?

Я утыкаюсь лбом в его плечо – настолько неприличным и бесстыдным мне кажется этот вопрос. Но Дэвид поднимает мою голову и заставляет посмотреть себе в глаза.

– А ты хочешь, чтобы это было сейчас?

Я пожимаю плечами, и на этот раз это правда. Я действительно не знаю, чего сейчас хочу. Но мне достаточно того, что это знает он.

Усмешка мелькает где-то в уголках его губ.

– Вот так, в машине? Скажешь, именно так ты и представляла свой первый раз?

Конечно же, нет, но какое теперь это имеет значение?

Всего одна ночь слишком многое изменила, и он, как никто, знает об этом.

Мне кажется, он поддевает меня нарочно, и я снова умудряюсь отвести в сторону взгляд и бормочу:

– Мы могли бы куда-нибудь поехать…

И опять это звучит ужасно. Будто я сама напрашиваюсь.

Но это не так! Я просто имела в виду, что мы не обязаны оставаться тут. У него ведь есть дом? У всех он есть. И даже если он не хочет тащить постороннюю девицу к себе домой, в городе полно отелей разной степени шикарности.

Мы ведь могли бы с этим покончить прямо сейчас, и все…

– Нет, это случится не сегодня, – наконец отвечает Дэвид.

Кажется, он решил сжалиться надо мной и перестать пытать неизвестностью.

Мне бы молча порадоваться, но я снова вклиниваюсь с дурацким вопросом.

– Почему?

Теперь уж это точно выглядит так, будто мне не терпится. И вот как теперь доказывать, что это не так?

Но Дэвид Роджерс не смеется надо мной. Он отвечает вполне серьезно:

– Потому что, как только это случится, наш контракт будет завершен. А мне этого пока не хочется.

От этих слов что-то вспыхивает внутри, растекается по венам глупой, неуместной радостью. Я ведь не должна радоваться тому, что мое рабство по контракту продлится дольше?

Не должна.

Но я не могу сдержать облегченный вздох, когда слышу эти слова.