Девушка, которую вернуло море

Конечно, Вигдис должен был устроить за мной слежку. Он никогда не доверял мне, но именно в ту ночь, когда умерла его племянница Вера, я впервые поняла, что он желает моей смерти. Он рыдал над ее бездыханным телом, и я никогда раньше не видела его таким потрясенным, а когда его глаза отыскали меня в полумраке, он дал мне обещание.

«Ты за это поплатишься».

И сейчас на его лице было написано, что он сдержит данное обещание. Плюнув на землю между нами, он ударил пятками своего коня и умчался прочь, нагоняя Сив.

Гюнтер снова сбавил темп, слегка отставая от меня, и я смерила его злобным взглядом, плотнее закутываясь в медвежью шкуру. Ветер крепчал, бушуя меж кронами. Деревня таяла вдали, и теперь, не ощущая за спиной привычной тяжести колчана, я начала дрожать от холода. Никогда раньше я не уезжала из Лиеры, и от осознания того, что я покидаю эти леса, у меня перехватило дыхание. Странное чувство свернулось в кольцо в глубине моей души, и от ощущения, что чьи-то глаза пристально наблюдают за мной из темноты, по спине побежали мурашки.

Джоррунд с непроницаемым видом смотрел вперед.

– Почему не открылись другие руны?

– Не знаю. – Это было единственное, что я могла сказать. За все годы, что я предсказывала будущее, я не видела подобного расклада. Будущее всегда было изменчивым и ускользающим. Прядильщики никогда не прекращали свою работу. Но руна Хагалаз выпала в самом центре, ее параллельные линии образовали идеальную вертикаль. А остальные руны легли лицом вниз, исчезнув из паутины судьбы.

Он вздохнул.

– Завтра мы все уладим.

Но это утверждение больше напоминало вопрос, произнесенный нараспев. Возможно, впервые в жизни Джоррунд сомневался в своих словах. Еще никогда я не видела его столь неуверенным, и, возможно, именно поэтому он и взял меня с собой. Ведь я видела то, что было недоступно ему, – судьбу, знаки и предзнаменования.

Наклонившись вперед, он достал из-под седла глиняную бутыль и, откупорив ее, протянул мне.

– Нам предстоит долгий путь, и ночь обещает быть холодной. Выпей. Это согреет тебя.

Я поднесла бутыль к губам и ощутила сладковатый запах медовухи. Этот запах напомнил мне о том времени, когда я была еще девочкой. Тогда я сидела на стропилах ритуального дома и слушала, как Джоррунд и Бекан разговаривали внизу около горевшего у алтаря огня. Даже тогда их разговоры были о будущем и о поколениях, которые придут после того, как они отправятся в Джупр, место, в которое люди из клана Свелл попадали после смерти.

– Народ Надир изменился гораздо сильнее, чем их судьбы, после того как прекратилась их кровная вражда. Возможно, нам давно стоило прислушаться к Вигдису, когда он предложил вторгнуться в их земли. Тогда они были слабы. А мы впервые за долгое время обрели силу.

Я помнила, как впервые услышала о Надир. Два клана, один народ, люди, похоронившие кровную вражду, которая для многих поколений была смыслом жизни. Никто не предполагал, что такое возможно.

Задумавшись, я сделала большой глоток. Джоррунд никогда открыто не противоречил Бекану. Он всегда поддерживал его. Но я не знала, насколько далеко простираются границы его преданности. И не предполагала, как поступит Джоррунд, если Бекана обнаружат с клинком в горле, а родной брат займет его место около священного огня в ритуальном доме. Джоррунд верил в Бекана, но сердца смертных всегда были полны тьмы. И эта тьма была чернее, чем им хотелось верить.

Я хорошо помнила ночь, когда до нас дошли слухи о Херджа. Их называли войском демонов, потому что рассказы о них просто не могли быть правдой – что они поднялись из глубин моря, желая захватить фьорд Сигра и гору Торы. Люди говорили, что это дело рук какого-то мстительного божества, но мне больше казалось, что все это происки Прядильщиков. Я лишь хотела понять, что же сделали эти кланы, чтобы заслужить такую судьбу.

После прибытия гонцов воины набились в ритуальный дом, и народу было так много, что все не поместились внутри, и люди стояли на улице у входа. Тогда я впервые увидела, как спорят братья, и с тех пор Джоррунд уже не мог спать спокойно. Той ночью клан Свелл разделился на два лагеря, раздираемый противоречиями.

Война или мир?

И впервые я не могла понять, чью сторону занял Джоррунд.

Мы ехали по безмолвному лесу, и холод крепчал. Мои пальцы, сжимавшие поводья, онемели, и я снова принялась искать Всевидящего в ночном небе. Но он не появлялся. Возможно, это был шанс, что будущее еще можно изменить.

Когда первый луч рассвета раскрасил небо, лошадиные подковы громко хрустели по заиндевевшей лесной подстилке. Прошли недели, прежде чем закончилась зима. Я разглядывала сверкавшие от изморози в проблесках тусклого света листья и сосновые иглы, и все у меня внутри сжималось. Когда Джоррунд, ехавший впереди, бросил взгляд через плечо, я поняла, что он думает о том же – это поздние заморозки.

И если он ждал плохого предзнаменования, то мы его получили.





7 лет назад





Деревня Хайлли, земли Надир



– ПОЧТИ ПРИШЛИ. – Фиске перешел реку вброд, разбивая тонкий ледок лезвием топора.

Утро еще только занималось, когда Халвард отправился следом за старшим братом от берега, чувствуя, как перехватывает дыхание от колючего прикосновения ледяной воды. Он поднял заостренное копье над головой, стараясь не потерять равновесие в бурном потоке. Зима оставила фьорд, но пройдет еще несколько недель, прежде чем дни станут длиннее, и солнце окончательно растопит лед. А до той поры им придется рыбачить в ледяной воде.

– Здесь, – Фиске остановился, убрав топор в кожух на спине, и обернулся к нему.

Стоя по грудь в воде, Халвард, наконец, нащупал ровное дно.

– Ты обещал, – пробормотал он.

– Потом.

Халвард сердито уставился на него.


– В моем возрасте ты начинал день с тренировок, а не с рыбалки.

– В твоем возрасте я видел, как мои друзья погибают на поле боя. – Его голос сделался резким, он прищурился, и, заметив это, Халвард уступил. Хуже ледяной воды фьорда могло быть только недовольство брата.

Он выставил перед собой копье, всматриваясь в тени под водой. Плотные облака закрывали солнце, и его лучи не ослепляли, отражаясь от поверхности, но он никогда не отличался умением ловить рыбу на гарпун.

– Мой бросок оставляет желать лучшего.

– Знаю. И мы займемся этим. Но потом, – снова сказал Фиске.

Халвард стиснул зубы и, крепко сжав копье, снова выставил его перед собой. После смерти отца Фиске стал главой семьи и взял на себя воспитание младшего брата. Но прошло десять лет, и взгляды Фиске на то, какой должна быть жизнь Халварда, изменились по сравнению с тем, что было раньше.

Он замер, наблюдая за движением рыбы, пока не заметил яркий блеск серебристых плавников внизу. Его ступни глубже провалились в илистое дно, и ветер стих, когда он занес копье.

– Теперь для тебя все будет по-другому, – спокойно сказал Фиске, глядя на брата.

– Знаю, – он резко опустил копье вниз, пригвоздив рыбу к песку. Эти слова он то и дело слышал от брата с тех пор, как они поселились у фьорда.

Фиске не сводил с него глаз, когда он вытащил копье из воды.

– Я привел тебя сюда, чтобы твоя жизнь изменилась. – Рыба забилась, когда он стянул ее с железных зубцов копья и швырнул на лед.

– Но я должен знать, как сражаться.

– Ты знаешь. Я обучал тебя этому с тех пор, как ты научился стоять на ногах.

– Не так, как ты. И не так, как Ири. – Халвард снова вскинул гарпун, следя за движением под водой. Чем скорее они поймают четыре-пять рыбин, чтобы отнести домой, тем быстрее брат начнет тренировать его.

Он помнил, как Фиске и отец приводили в порядок доспехи и оружие, сидя у огня, готовясь отправиться в Аурвангер, где бились с врагами своего бога в сезон сражений. Он смотрел, как они уходили в лес, не зная, увидит ли их снова. И он отчаянно желал пойти с ними, но даже в то время, когда кланы еще не заключили перемирие, у Фиске были другие планы на брата. Он хотел, чтобы Халвард стал деревенским лекарем, как их мать, со временем приняв на себя ее обязанности. И не желал, чтобы брат участвовал в сражениях.

– Тебе представится шанс, – наконец сказал Фиске, когда Халвард вытащил из воды еще одну рыбину.

– Думаешь, воины Свелл нападут на нас?

Он слышал, как в Хайлли говорили о племени с запада. Некоторые считали, что следующей зимой они появятся у фьорда. Другие думали, что еще возможно сохранить мир. Но Фиске и другой брат, Ири, никогда не делились своими размышлениями о будущем.

Фиске положил новую рыбину на лед рядом с первой.

– Думаю, если это будут не воины Свелл, то кто-то другой. Мир не может длиться вечно.

Халвард снова занес гарпун.

– Тогда зачем мы рыбачим?

Едва заметная улыбка тронула уголки губ Фиске, но Халвард не заметил недовольства в его глазах, которое всегда появлялось, когда он дразнил брата.

– Потому что мне хочется верить, что я ошибаюсь.

Äåðåâíÿ Ëèåðà, çåìëè êëàíà Ñâåëë

Това смотрела, как над головой проплывало облако, его очертания расплывались у нее перед глазами из-за накативших слез. Джоррунд наклонился над ней и, скосив глаза, зашивал треснувшую кожу над опухшей губой.

Он отвел ее к лекарю, но та отказалась помогать Тове, боясь, что в наказание Эйдис нашлет мор на деревню.

Ее кровь блеснула на конце иглы, когда Джоррунд вытянул нить, закрепив ее на конце, и когда слеза, наконец, скатилась по щеке Товы, он дал ей еще кислого эля. Девочка сделала большой глоток, и жидкость обожгла ее горло, согрев теплом грудь. Но острая, жалящая боль в губе не шла ни в какое сравнение с синяками, темневшими у нее на спине.

Если козодой и пытался предупредить ее, она не прислушалась к нему. Она открыла глаза, лишь услышав топот башмаков по каменному полу, и, прежде чем успела сообразить, что делать, ее, истошно вопившую, уже тащили по лесу.

Уже не в первый раз люди из деревни пытались взять ее судьбу в свои руки. Все пять лет, минувшие с тех пор, как Джоррунд провел ее через ворота Лиеры, она слышала шепот за спиной. Чувствовала пристальные взгляды. Но до сих пор еще никто не пытался убить ее.

Она была живым проклятием. Изменой божеству клана Свелл. И хотя она жила под молчаливым покровительством Бекана и Джоррунда, разногласия между кланами на востоке поколебали веру людей в жреца и верховного предводителя. В глазах племени она была не просто одиннадцатилетней девочкой. Она была несчастьем. И очень многие желали ей смерти.

Разъяренные волны набрасывались на камни у нее за спиной, и она смотрела, как вода скользит по земле, лаская ее босые ступни. Развязав котомку, Джоррунд вытащил маленькую склянку. Смазав жгучим маслом ее губы и рану на лбу, он сказал:

– Не все способны разглядеть волю богов, Това.

Он уже говорил ей это раньше. Но этот раз наверняка должен был стать не последним, когда жители деревни придут в ее лачугу в лесу и попытаются лишить ее жизни. Законы, защищавшие народ Свелл друг от друга, не распространялись на нее. Убийство девчонки из племени Кирр останется безнаказанным.

До нее донесся звук чьих-то шагов по песку, и, обернувшись, она увидела среди деревьев мужчину. Потертая шкура закрывала его плечи, образуя подобие мантии, под которой виднелись старые кожаные доспехи воинов Свелл.

Това встала, заходя поглубже в воду. Она не помнила, чтобы когда-нибудь видела этого человека. Он возвышался над ней, закрывая своей большой тенью, приблизившись к ним.

– Това, это Гюнтер.

Она ждала, что мужчина заговорит, но человек лишь безмолвно смотрел на нее. Его лицо казалось непроницаемым, а глаза проницательными, как у Джоррунда.