Добровольно проклятые

— А мне казалось, вы хотели использовать свои писательские навыки для помощи в расследовании.

— Это не значит, что мне хочется прикасаться к штуковине, которая, предположительно, убила уже двоих.

— Хорошо, я сам. Не думаю, что имеет значение, кто именно набирает текст. Да и его литературная ценность едва ли будет влиять на результат. Так… У меня все готово, все пишется.

Он выпрямился и оглянулся по сторонам, как будто искал что-то взглядом, хотя в комнате имелось не так много вещей, за которые этим взглядом можно было бы зацепиться. Помимо письменного стола и сломанного кресла в углу притаился лишь узенький стеллаж, на полках которого стояли разнокалиберные книги, какая-то маленькая картинка, которая, возможно, раньше висела на стене, и декоративная вазочка, в узкое горлышко которой мог поместиться только какой-то один цветок. Вазочка была достаточно высокой и при этом имела дно очень маленького диаметра, из-за чего казалась неустойчивой.

Выбор Дементьева остановился именно на ней. Он взял вазочку и переставил на стол, а сам сел в кресло. Попытался пододвинуть его к столу, но обнаружил сломанные колесики и тихо выругался. Ольга нервно рассмеялась, наблюдая за тем, как он, не выпрямляясь, приподнял кресло над полом и все же перетащил ближе к столу.

— В общем, с фантазией у меня не очень, поэтому будем искать красоту в простоте. Я постараюсь с помощью машинки уронить вазочку.

Картинно размяв пальцы, как это обычно делают в мультиках перед игрой на пианино, Дементьев принялся медленно набирать текст. Точнее, первые несколько ударов прозвучали достаточно бодро, но потом темп заметно спал.

— Вот, черт, никогда не думал, что писать вслепую так сложно, — пробормотал он.

Но все же через минуту или две он окончательно остановился, выжидающе глядя на вазочку. Та стояла как вкопанная, даже не шелохнулась.

— Кажется, эксперимент не удался, — резюмировал Дементьев со вздохом.

— Отрицательный результат — тоже результат, — возразила Ольга.

И, не сумев удержать любопытство, все-таки подошла к столу и вытащила из каретки листы бумаги, чтобы прочитать текст, отпечатавшийся через копирку. Тот действительно оказался лаконичен и прост: «В комнате на столе стоит ваза. Порыв ветра распахивает окно и опрокидывает вазу на стол, но больше не причиняет ни вреда, ни неудобств».

— Может быть, стоило открыть окно? — задумчиво протянул Дементьев. — Иначе как оно распахнется от порыва ветра? Давайте, я попробую еще раз для чистоты эксперимента!

Он осторожно поднялся с кресла, чтобы не сломать ему еще парочку колес резким движением, и потянулся к ручке на створке окна, но Ольга остановила его:

— Нет, подождите. Мне кажется, все-таки следует изменить стилистику. Тот текст, что машинка напечатала в прошлый раз, больше походил на книжное повествование, вы сами отметили. У вас же получилась ремарка в сценарии.

— Ну, извините, — развел руками Дементьев, — я писательскому делу не обучен. Мне доводилось писать только протоколы и отчеты.

— Хорошо, давайте я попробую, — решилась Ольга, занимая кресло вместо него.

Он помог ей заправить в каретку новые листы бумаги, прослоенные копиркой, после чего Ольга медленно опустила пальцы на клавиатуру и с минуту просто смотрела то на белый лист, то на хмурящееся за окном небо.

Слова в голове вновь затихли, крошечный всплеск вдохновения, посетивший ее в машине по пути домой, прошел, но она хорошо знала, что вдохновение — вторично. Первична — идея, мысль, понимание сцены, которую нужно описать. Ей хватило минуты, чтобы мысленно набросать эту сцену в голове.

Потом она начала печатать. В ее случае все произошло наоборот: сначала пальцы опускались на кнопки медленно, с усилием, как будто она боялась, что иначе текст не пропечатается. Ольга старалась смотреть только на полустершиеся буквы на клавиатуре, чтобы остающийся белым лист не сбивал ее с мысли. Писать, не перечитывая, оказалось действительно непросто, но Ольга повторяла себе, что от нее требуются всего три абзаца.

Постепенно пальцы привыкли к кнопкам, скорость немного возросла. Ольга почувствовала, как позади что-то прошмыгнуло. Что-то невидимое и холодное, но не злобное. Судя по тому, что Дементьев снова приглушенно чертыхнулся, он тоже это почувствовал.

Ручка на окне с тихим всхлипом поднялась в горизонтальное положение, и стоило Ольге последний раз ударить по кнопке, ставя точку, как створка с грохотом распахнулась, впуская в комнату злой порыв ветра. Опрокинув вазочку, он ударился в противоположную стену и растворился в теплом воздухе комнаты. Следом исчезло ощущение чужого присутствия.

Ольга сидела, тяжело дыша, чувствуя, как колотится в груди сердце и как немеют от страха пальцы рук. Дементьев рядом присвистнул.

— Вот она, великая сила искусства, — протянул он восхищенно, чем, как ни странно, моментально привел Ольгу в чувства.

— Это работает, — пробормотала она, словно пытаясь сделать произошедшее чуть более реальным. — Она слушается меня…

— Да. И теперь мы точно знаем, что машинка формирует реальность, а не просто предсказывает события или описывает их.

— Тогда давайте попробуем с ее помощью вернуть Веру домой! — возбужденно предложила Ольга, уже снова кладя пальцы на клавиатуру.

— Нет-нет, даже не пытайтесь! — Дементьев встревоженно схватил ее за плечо, останавливая. — Мы не знаем, что случилось с Верой. Николая машинка уже вернула, но кому от этого стало лучше?

— Да, действительно, — была вынуждена признать Ольга, убирая руки и печально вздыхая.

— Думаю, хватит на сегодня, — резюмировал Дементьев, медленно убирая руку с ее плеча. И предложил нарочито легким тоном: — Теперь можно и вина выпить. А то впереди у нас очередная непредсказуемая ночь.

Ольга сначала согласно кивнула и даже собралась встать, но в следующую секунду снова села на место.

— А может быть, попытаемся сделать ночь чуть более предсказуемой? — предложила она, подняв на него просительный взгляд.

— Как именно?

— А сейчас увидите.

И не давая себя остановить, Ольга вновь застучала по клавишам.



16 июля 2016 года, 23:45 (00:45 по Мск)

д. Хабрувка, Чешская Республика


С самого начала знакомства Саша знала, что у Войтеха компромиссные отношения с инстинктом самосохранения. И хотя она часто слышала от него упреки в том, что у нее этот инстинкт отсутствует напрочь, считала, что его случай куда более тяжелый. Она действительно часто подвергала свою жизнь опасности, но делала это, как правило, неосознанно, слишком увлекшись чем-то. Войтех рисковал собой не реже, но делал это с полным пониманием происходящего.

Поначалу это вызывало у нее недоумение, потом — раздражение, чуть позже — ужас. Одно время она думала, что он ищет смерти, но, узнав его лучше, поняла, что это не так. В какой-то момент она почти смирилась с этой его странностью, как он в целом смирился с тем, что у нее самой отключаются все сигнальные системы, стоит ей чем-то увлечься. Но после того как однажды он действительно едва не погиб, Саша в таких ситуациях начала злиться.

Впрочем, длилось это всегда недолго, поэтому, когда Войтех нашел ее после совещания, она уже успела выдохнуть и остыть. Ему даже не пришлось особо оправдываться. А когда он рассказал ей о параллельном расследовании, которое вели их коллеги в Подмосковье, она и вовсе переключилась на интригующие подробности.

Тревога вернулась, когда все необходимые камни были собраны, разложены в круг достаточного диаметра, а Нев закончил зачаровывать те, что были добавлены сегодня. Уже успело полностью стемнеть. Они провозились с кругом-ловушкой дольше, чем рассчитывали, потому что Ваню на какое-то время перекинули на другое задание, он искал информацию для коллег, оставшихся в России, а сам Войтех заявил, что ему нужно провести небольшое исследование, и засел в комнате совещаний.

Там его Саша и нашла, когда Нев отправил ее за их добровольной приманкой. Войтех сидел на своем обычном месте перед раскрытым ноутбуком и что-то внимательно читал, хмурясь. Рядом на столе лежал лист бумаги с рукописными пометками.

— Нев говорит, что у него все готово, можно пробовать, но просто для протокола: я все еще против, — сообщила Саша, заходя в комнату и приближаясь к Войтеху, чтобы заглянуть в экран. Ее давно разбирало любопытство, что за исследование он решил провести. — Что ты читаешь?

Войтех откинулся на спинку кресла, устало выдыхая и разминая рукой порядком затекшие мышцы шеи.

— Роман Марины Врановой.

— Серьезно? Это твое исследование? — усмехнулась Саша, недоверчиво пробегая глазами по строчкам на экране. Они действительно выглядели как текст художественной книги.

— Да, представляешь: у нее есть роман про бескуда, проснувшегося в этих местах и влюбившегося в русскую туристку, которую случай занес в Хабрувку.

— Вот прям в Хабрувку? — удивилась Саша.

— Да, но это не самое удивительное. Особенно меня поразило то, насколько точно описанный в книге персонаж совпадает с тем, с чем мы столкнулись здесь. Тут и магия, и гипноз. И он даже использует одеяло, чтобы выходить днем и не видеть открытого неба!

— Думаешь, это может быть неосознанным предвидением? — нахмурилась Саша.

— Возможно, — кивнул Войтех. — Или у нее есть источник информации, куда более точный, чем наши. И тот и другой варианты кажутся мне странными, невероятными, но… — Войтех беспомощно развел руками. — Но иначе я не знаю, как это объяснить.

— Надо бы с ней поговорить, — предложила Саша. — Может быть, она действительно просто знает куда больше нашего. Тогда ее знания могут помочь.

— Да, я тоже об этом подумал, но, когда эта светлая мысль пришла мне в голову, было уже очень поздно для звонка. Я пролистал практически всю книгу. Эпизода, в котором бескуда пытались бы поймать нашим способом, в ней вроде бы нет.

— Жаль, — вздохнула Саша, — я бы сейчас не отказалась от маленького предсказания, как оно пройдет.

Войтех поднял на нее взгляд, заметил тревожное выражение на лице.

— Саша, — позвал он, вставая из-за стола и обнимая ее за талию, чтобы привлечь к себе. — Не волнуйся, у меня нет дурных предчувствий по поводу нашего плана. Ты ведь доверяешь моим предчувствиям?

Она скользнула руками по его плечам, обнимая за шею, улыбнулась и игриво поцеловала в кончик носа.

— Я доверяю тебе, — поправила Саша. — Обычно ты знаешь, что делаешь.

— Вот именно, — согласился Войтех, быстро целуя ее в губы.

Саша выдавила из себя улыбку, но тревога так и не исчезла из ее взгляда.

— А хорошее предчувствие у тебя по поводу этой попытки есть? — не удержалась от уточнения она.

— Честно говоря, у меня вообще никаких предчувствий. Возможно, просто ничего не получится. Но попробовать стоит. Тем более у нас нет других идей.

— Тогда давай попробуем, — уверенно заявила Саша, протягивая ему наушник передатчика, который Войтех сразу вставил в ухо.

Камни разложили посреди пустыря, оставшегося свободным после парковки фургона. У круга стоял задумчивый Нев, перекидывая из ладони в ладонь последний камень, необходимый для создания непрерывного контура. Ваня стоял рядом с фонарем в руках, поскольку иначе в сгустившейся ночной тьме здесь можно было глаз выколоть. Карел держался на небольшом расстоянии, определить его местоположение сейчас можно было только по тлеющему кончику сигареты.

— Как я понимаю, у нас все готово? — нарочито бодро поинтересовался Войтех, подходя к Неву и Ване.

— Угу, осталось положить в мышеловку кусочек сыра, так что хорошо, что ты зашел, — нервно хмыкнул Ваня.

— Вот завершающий камень, — Нев вручил его Войтеху и попросил Ваню показать лучом фонаря на пустующее в его ожидании место. — Имей в виду, его нужно вставить очень аккуратно, чтобы он обязательно касался обоих своих соседей. И при этом не потревожить другие части круга.

— Да, конечно, я понимаю, — сосредоточенно кивнул Войтех, взвешивая камень в ладони.

— Остальные уйдут в фургон во имя безопасности, — продолжил Нев, — но я останусь здесь, буду стоять в нескольких шагах. Опять облачность, поэтому видимость не очень хорошая, свет луны почти не пробивается, но думаю, будет уместно оставить тебе фонарь. В конце концов, ты как бы приглашаешь его на битву, ты не должен ставить себя в уязвимое положение.

На этот раз Войтех только молча кивнул.

— Вчера мне удалось задержать его на три или четыре секунды — примерно столько дополнительного времени я смогу тебе дать, поэтому постарайся двигаться быстрее. И помни: чтобы круг смог его удержать, нужно, чтобы он коснулся ногами земли внутри него.

— Хорошо.

— Ну что, все по местам? — бодро не то скомандовал, не то спросил Ваня.

Он передал Войтеху фонарь и потянул Сашу к фургону. Та успела поцеловать Войтеха в щеку, прежде чем уйти. Карел махнул брату зажатой в руке сигаретой и пожелал удачи по-чешски. Нев отступил назад последним, в несколько бесшумных шагов растаяв в темноте. У Войтеха даже появилось неприятное ощущение, что он совсем ушел.