Дочери Темперанс Хоббс

– Я не прошу вас становиться ее научным руководителем, – отметила Джанин.

Подоконный радиатор ожил и заурчал. Джанин не стала добавлять: «Как в свое время поступила ради вас я».

– Лишь третьим рецензентом. Максимум вторым.

– А как насчет Томаса? Он же сейчас читает лекции? Нельзя поручить ему и это?

Томас Резерфорд был диссертантом Конни. Сейчас он работал в Гарварде на ставке постдока. Томас всегда был и оставался долговязым, бледнолицым молодым человеком, отличавшимся особым усердием и тягой к знаниям. Конни периодически виделась с ним во время обеденного перерыва.

– Вы же знаете, это мало поможет ей в последующем трудоустройстве, – возразила Джанин. – Девушке нужны профессорские рекомендации.

– Но… – Конни взяла карандаш и вдавила в него ноготь большого пальца, оставив на дереве серповидный отпечаток.

Она не могла сказать Джанин, что в этом году у нее дел невпроворот. Сейчас ее основной целью являлось заключение постоянного контракта с университетом. У Конни были свои аспиранты, и она занималась кураторством вдвое больше коллеги (конечно же, мужчины) с таким же стажем. Еще предстояло закончить книгу. Ко всему прочему у Конни имелась и личная жизнь (ха-ха). Она не могла позволить себе взять под крыло осиротевшую аспирантку из другого учебного заведения. Это бы ничем не помогло последней, а лишь украло бы драгоценное время.

Всхлипывания на другом конце провода стали громче, и Джанин, прикрыв ладонью трубку, произнесла:

– Возьмите, дорогая.

Вероятно, в этот момент профессор Сильва передала Зази пачку салфеток. Один из первых уроков для начинающего преподавателя: салфетки следует всегда держать под рукой. Они пригодятся, когда грянет череда умирающих бабушек, рушащих карьеры четверок с плюсами и припертых к стенке плагиаторов, ощутивших внезапный приступ раскаяния.

Конни в отчаянии опустила лоб на столешницу и уставилась на свою клетчатую юбку. Чуть выше колена моль проделала в ней крошечную дырочку.

– Ладно, – выдавила наконец она.

– Превосходно, – ответила Джанин. – Я передам это Эсперансе. И то, что вы будете ее оппонентом на аспирантской исторической конференции.

Конни положила трубку, не поднимая головы.

– Я тоже хочу жить на яхте, – простонала она в пустоту.





* * *


– … это послужило одной из причин, почему католицизм настолько изящно вобрал в себя обычаи и обряды множества культур, – договорила Зази.

Конни ущипнула себя за руку, чтобы сосредоточиться на ответе. День выдался длинным. Если честно, длинной была вся неделя. Что сегодня? Пятница? Уже пятница. По крайней мере, можно писать все выходные. Если не возникнет неожиданных планов. А вот это уже неизвестно…

– Мисс Молина, могли бы вы привести конкретный пример, подтверждающий ваше высказывание? А не расплывчатое обобщение. – Похоже, Маркуса ответ Зази не слишком-то впечатлил.

Аспирантка коротко улыбнулась и глянула на Конни. Ее темные глаза казались взволнованными. Конни легонько кивнула подопечной, и та, разведя в стороны большие пальцы, ответила:

– Хорошо. Допустим, вуду Луизианы. Существует достаточно примеров перенесения качеств объектов поклонения вуду на образы католических святых. Вместо ожидаемого противопоставления, исследователи проводят параллели и отмечают очевидное сходство идей. Взять, к примеру, фигуру Папы Легбы. Данный лоа[7] вуду считается стражем врат между миром духов и миром людей. Играет роль связующего звена. Во взаимодействии с духами Папа Легба выступает доверенным лицом человеческого рода, но в то же время люди ему молятся и поклоняются. В христианстве подобную посредническую роль выполняет один из двенадцати апостолов – святой Петр. Он был той «скалой», на которой Христос обещал «воздвигнуть свою церковь». Петр занимает место на пути между божественным Иисусом и человеком. По сути, мы наблюдаем ту же самую картину.

– И что это говорит нам о колдовстве? – опередила Конни Маркуса, чтобы тот не успел завести обсуждение в непроходимые дебри.

Суперзвезды, как правило, нетерпимо относятся к посредственным эрудитам.

– Что ж, – ответила Зази. – Я полагаю, «колдовство» – это некий обобщенный термин, охватывающий множество народных верований, позволяющих людям, в частности женщинам и темнокожим народностям, объяснять непонятные им вещи и создавать иллюзию контроля над неподвластными им процессами.

В голове Конни зародилась шальная мыслишка. Ответ Зази ее удовлетворил. Аспирантка, без сомнений, сдаст, Конни наверняка это знала. Сидящие за столом профессора – тоже. Вероятно, подозревала об этом и сама Зази. Конни вдруг захотелось пощекотать девушке нервишки. Слегка.

– Ну и последний вопрос, – сказала она, проводя ручкой по костяшкам пальцев и дружелюбно улыбаясь сидящей напротив аспирантке.

Зази ответила на улыбку, однако с осторожностью. Конни чувствовала, что нервы девушки на пределе. Ничего страшного. Терпеть осталось каких-то несколько минут.

– Да, профессор Гудвин? – В предвкушении окончания пытки голос аспирантки звучал вежливо и радостно.

– Как вы считаете, ведьмы и впрямь существовали? – спросила профессор.

Нависла точно такая же тишина, как и практически десятилетие назад, когда Мэннинг Чилтон задал аналогичный вопрос на таком же экзамене аспирантке Конни Гудвин.

Джанин громко ахнула, а Маркус пробормотал:

– Изволите шутить, профессор?

Гарольд даже не проснулся. Конни откинулась на спинку стула, сложив руки на груди и улыбаясь уголком рта.

– Нет, – недолго думая ответила Зази.


Лицо аспирантки озаряла улыбка.

– Превосходно! – заключила Конни.

Джанин рассмеялась, прикрыв рот рукой с дорогими часами.

– Хорошо, – заключила профессор Сильва, стараясь подавить смех. – Профессор Хейден?

Маркус кивнул с видом человека, готового уйти домой.

– Профессор Бомонт?

Гарольд вздрогнул и проснулся, тихонько хрюкнув.

– Да-да, вопросов не имею.

– Эсперанса, позвольте нам несколько минут посовещаться, – обратилась Джанин к Зази.

Аспирантка поднялась со стула. Ее глаза триумфально сияли. Интересно, когда Конни покидала эту аудиторию, чтобы дождаться вердикта членов комиссии, она выглядела так же? Возможно. После столь оглушительной победы над Маркусом Конни просто обязана была пригласить Зази в паб «У Абнера», чтобы отметить это радостное событие. Так в свое время поступила Джанин. Профессор Хейден несомненно продолжил бы изводить Зази допросом. Дело не в том, что он стремился «завалить» аспирантку, просто суперзвезда считал своей обязанностью избавить комиссию от выслушивания заезженных штампов.

С лица Конни не сходила лучезарная улыбка. Победа Зази доставила профессору еще большее удовольствие, нежели ее собственная.

Конни глянула на часы – четверть шестого. Уже! А ведь она обещала вернуться сегодня домой пораньше.

Ладно, всего по одному коктейлю. Это не отнимет много времени. По крайней мере, Конни на это надеялась.





2




– Проклятье, – буркнула Конни, наклоняясь во тьме за выпавшими ключами.

По Массачусетс-авеню прокатилась волна холодного ветра и всколыхнула подол клетчатой юбки профессора, обдувая ноги. Конни вытянула руку назад и прижала ткань к бедрам, чтобы не будоражить воображение бездомного, что растянулся на пороге йога-студии через дорогу. Куда же запропастились чертовы ключи? Пальцы Конни практически онемели. Если она не отыщет ключи, придется нажать на кнопку звонка.

Делать это профессор определенно не хотела.

Три старшекурсницы весело ковыляли по брусчатке, то и дело застревая в ней тонкими шпильками. От холода кожа на их ногах побелела. На девушках поблескивали коротенькие платьица, поверх которых были накинуты легкие плащи, явно не по погоде. Вероятно, подружки расходились по домам после клуба. Захмелевшие, шумные и счастливые. Одна девица пошатнулась и рухнула в сугроб, а две другие помогли ей подняться, заливаясь громким хохотом. Конни ощутила легкую зависть. Учась на последних курсах колледжа Маунт-Холиок, она не разгуливала с голыми ногами и не излучала такую уверенность.

Нащупав связку ключей, Конни ухватилась за самый крупный – старинный железный ключ с длинным полым стержнем, который обнаружила много лет назад в Библии. Толку от находки не было никакого, но Конни нравился этот ключ. Она использовала его вместо брелока и своего рода талисмана. Старинная штуковина служила напоминанием о том, что тайна может скрываться в самых обычных вещах, надо лишь получше к ним приглядеться.

Конни выпрямилась, провела пальцем по древнему изделию и лишь после этого отыскала ключ от входной двери «зеленого монстра» – так она окрестила облезший приземистый многоквартирный дом, где проживала. Строение располагалось неподалеку от самой оживленной части Гарвардского парка. Некогда «монстр» являл собой величественный объект культурного наследия эпохи «позолоченного века» с характерной для нее лепниной, витыми дубовыми перилами и облицованными мрамором каминами. Когда же эпоха «позолоченного века» подошла к концу и плавно перетекла в девятнадцатое столетие, владелец дома смекнул, что от архитектурного памятника будет куда больше проку, если перепланировать его под небольшие апартаменты и сдавать их в аренду студентам и туристам. Дом включал в себя три этажа, на каждом из которых располагалось по три-четыре квартирки. Конни поднялась по пыльным ступеням под приглушенные звуки кошачьего мяуканья. В дальнем конце коридора проживала спонсируемая родителями девушка-панк. Она периодически снималась для тату-журналов, но большую часть времени просто курила марихуану, запах которой Конни ощущала даже на своей кухне. В одной из студий верхнего этажа поселился пьющий отец-одиночка, а в другой – аспиранты МТИ, которые предпочитали не попадаться на глаза соседям и делили одну спальню на троих. То, что некогда было каретным сараем, в 1920-е годы трансформировалось в автомастерскую, а на месте бывшего сада расположилась парковка. Своим прозвищем дом был обязан облупившейся краске, чей оттенок ассоциировался со знаменитой одноименной высокой стеной бейсбольного поля Фенуэй Парк, крадущей хоум-раны[8].

Конни проживала на втором, парадном этаже здания. Его выступающие окна выходили на Массачусетс-авеню и упрямый еле живой розовый куст. С одной стороны, парадные залы позволяли наслаждаться высокими потолками и изящными каминами, а с другой – заставляли терпеть уличный шум и копошение мышей. Как правило, по утрам Конни будила болтовня автомехаников, доносившаяся из-за окна с надтреснувшей рамой, либо тянущийся из кухни аромат свежесваренного кофе.

Она вставила ключ в замочную скважину – тихонько, дабы не потревожить сон соседей. Раздался щелчок, и Конни нырнула в мрачную гостиную, бросила забитую работами аспирантов сумку на пол и закрыла за собой дверь. Не прошло и секунды, как к лодыжкам Конни прикоснулись шерстяные лапы, а ноги защекотали мягкие усы. Этого соседа не проведешь.

– Привет, Арло, – прошептала она, наклонилась к прыгающему от радости питомцу и приподняла его. Пес оперся лапами о плечи хозяйки и принялся лизать ее щеки. – У меня проблемы, да? – спросила Конни небольшого песика.

Тот шлепнул ее хвостом по бедру.

– Ох-ох-ох…

Темное помещение освещалось тусклым свечением синих и оранжевых уличных огней. Конни разглядела на журнальном столике пару пивных бутылок. Там же стоял и раскрытый ноутбук, переведенный в спящий режим. На спинку дивана накинута клетчатая рубашка – признаки ожидания, окончившегося разочарованием.

Конни на цыпочках, с Арло под мышкой, прокралась мимо двери спальни. Та была отворена. Внутри – темнота. В самый неподходящий момент половица под ногой предательски заскрипела, и Конни замерла.

Послышался шорох простыней, к счастью, быстро сменившийся тихим храпом. Конни продолжила пробираться к кухне, расположенной в дальней части жилища.

Добравшись до места назначения, Конни включила свет, опустила Арло на пол и направилась к холодильнику. Она умирала от голода.

В пабе они с Зази разделили на двоих порцию начос под сырным соусом. Молодая аспирантка, уроженка Техаса, громко насмехалась над пародией на настоящие кукурузные чипсы. И тем не менее закуска была с удовольствием съедена до последнего кусочка. Пусть и отвратительно, зато как сытно! И вот, спустя короткое время… ладно, может, и не слишком короткое… Конни снова готова слопать слона!

Ладонь профессора опустилась на ручку холодильника, а взгляд – на закрепленный на дверце магнитно-маркерный планшет, помогающий вести учет расходов на хозяйственные нужды и не забывать оплачивать ежемесячные счета. Конни обратила внимание на свежую надпись. Зажав конец косы между носом и верхней губой, она прочитала:

«Звонила Грейс. Просила перезвонить как можно скорее. Даже если поздно».

И чуть ниже заглавными буквами:

«ЕЩЕ ГРЕЙС СЧИТАЕТ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОМЕШАЛО БЫ КУПИТЬ ТЕЛЕФОН».