Дорогая миссис Бёрд…
Часть 17 из 45 Информация о книге
Мы стояли вот так, обмениваясь приветствиями, не давая прохода официанткам и рискуя нарваться на скандал. – Леди, – объявил мистер Коллинз, найдя самый безумный выход из положения, – мы жертвуем всеми правилами этикета, ведь мы едва знакомы, а мисс Лейк и я – коллеги, но могу ли я предложить вам присоединиться к нам? Боюсь, что успел столь сильно наскучить моему брату, что он уже готов был выброситься в окно, если бы не появился собеседник помоложе меня. Мы заказали кекс! – заманчиво добавил он. – О, вы так добры и так любезны! – Банти приняла предложение, отрезав все пути к отступлению. Такое спонтанное чаепитие могло нанести непоправимый урон любой репутации, но я ужасно проголодалась. – Благодарю вас, мистер Коллинз, – я была благодарна ему хотя бы за то, что он не сказал «Зовите меня просто Гай», иначе я бы точно умерла со стыда. – Очень мило с вашей стороны. – Слава богу, – ответил мистер Коллинз. – Мы и так замешкались. Молниеносно, как пантера, Банти скинула шляпку и уселась рядом с ним, мне же досталось место рядом с капитаном Мэйхью, которого мне было неудобно называть «просто Чарльзом», ведь мы только что познакомились. – Хочу заметить, – проговорил капитан тихим, приятным голосом, – что мне нисколько не скучно. Впрочем, очень приятно, что вы составили нам компанию, – поспешил заверить он. – Вы, должно быть, были на прогулке? Мистер Коллинз, утомленный любезностями, замолчал. Чтобы не подвести его и избежать томительной паузы, я решилась вмешаться. – Да, мы только что с прогулки. Видели магазин, куда попала бомба, а перед этим кормили хлебом уток. Банти попала в одну, – это прозвучало так, словно было сделано нарочно. – Вообще-то в двух, и я не специально, – объяснила Банти, спасая положение, но вышло еще хуже – можно было подумать, что мы хвастались своей жестокостью. – Ясно, – безнадежно протянул капитан Мэйхью. – Это, ммм… – Не такой уж и кровавый спорт, – подхватил мистер Коллинз. Я решила, что стоит уйти. Так будет проще для всех. Но Банти не сдавалась, горя желанием спасти нашу беседу. – Вообще-то, – продолжала она, – это были корочки, не причинившие им вреда. Весь хлеб мы съели по дороге. Так, теперь мы не только жестокие, но еще и жадные. – Мы не обедали, – оправдывалась я, готовая вот-вот заплакать. – Боже правый, – охнул мистер Коллинз, подзывая ближайшую официантку. – Девушка, не могли бы вы поторопиться с нашим заказом? И будьте добры, того же самого для леди. Благодарю вас. – Я угощаю, – и он посмотрел на Банти, ожидая, что та найдется, что ответить. – Вы невероятно любезны, – искренне призналась она, ослепительно улыбнувшись. – Эти корочки были такими маленькими. Я повернулась к капитану Мэйхью с намерением извиниться. Бедняга, должно быть, думал, что его брат решил устроить некий шуточный спектакль. Но капитан опередил меня, извинившись первым, и я поняла, что он изо всех сил пытался сдержать смех. – Простите, – он все же потерпел неудачу, захохотав, – но это все равно, что чаепитие с Флэнеганом и Алленом[1]. Разумеется, это выглядит иначе, но… Боже, я вовсе не это имел в виду. – Осекшись, он испуганно замолчал. – Прошу прощения, – лицо капитана залила краска. – Я всего лишь хотел сказать, что вы меня очень развеселили. Моему батальону здорово досталось, и бедный Гай весь день выслушивал мои сетования. – Не стоит так волноваться, капитан Мэйхью, – ответила я, про себя отметив его порядочность. – Вы, должно быть, подумали, что мы никогда не выходим из дома. – Благодарю вас, но все же зовите меня Чарльз, а не то я подумаю, что снова на фронте. – Хорошо, Чарльз, – расхрабрилась я. – Можете называть меня Эмми. Давайте начнем сначала? – Давайте, – согласились Чарльз и Банти. – Стоит ли? – возразил мистер Коллинз. – Не уверен, что смогу достойно выслушать утиную историю снова. Хвала небесам, а вот и официантка! Он подозвал жестом девушку с подносом, полным съестного, и обвел всех за столом самым выразительным взглядом, на какой был способен. – А ну-ка, хватит всех этих любезностей. Налетай! И отсалютовал чайником. – Леди, я восхищаюсь вами. В первый раз я вижу, что мой брат смеется после того, как вернулся домой. Кто первый будет кресс-салат с горчицей? Лед растаял, голодная смерть отступила, и мы с Банти взяли себя в руки, перестав нести всякий вздор. Все же было странно вот так запросто общаться с мистером Коллинзом, и я все ждала, что он вот-вот крикнет: «ЧЕРНИЛЬНИЦУ, МИСС ЛЕЙК», но мы могли погибнуть под снарядами если не сегодня, то завтра, и попробовать стоило. Капитан Мэйхью был не так шумлив, как его старший брат, и, казалось, немного стеснялся, но поддерживал беседу, ведь общаться с теми, о ком совершенно ничего не знаешь, довольно весело. Предметом нашего разговора, в основном, служили авианалеты («Подруга моей тетушки, Гвинет, лишилась дома, но сумела спасти свою кошку!»), что позволяло избегать неудобных тем. – Надолго вы в Лондоне, Чарльз? – спросила Банти. – Еще несколько дней. Если мой брат столько выдержит. – А ты не помрешь от скуки? – участливо спросил мистер Коллинз. – Гай, – тепло отозвался Чарльз. – Тебе всего сорок шесть. Это тебе не мраморы Элгина[2]. Леди, прошу вас, не обращайте на него внимания. – Он сделал глоток чая и поднял брови, как и брат, но стрельнув глазами в мою сторону. Я улыбнулась. Он был очень мил. – Вы ходите в кино? – внезапно вмешалась Банти. Я посмотрела на нее с тревогой. – Просто мы после чайной собирались в кино, там идет «Знак Зорро», не хотите ли с нами? Мы будем рады, если вы оба пойдете, – заверила она, глядя на мистера Коллинза, и это было неправдой. Чарльз рассмеялся. – Спасибо, Банти, очень приятно. Мне не стоит портить вам вечер? Или не стоит бросать своего брата? На это Банти без особой радости ответила «Конечно, нет», а мистер Коллинз, в свою очередь, поблагодарил за приглашение, выглядя довольным. – Что ж, решено, – нахмурившись, отчеканил мистер Коллинз. – Нынешняя ночь может выдаться не из легких. – Ничего страшного, – засобиралась я. – Мы знаем расположение всех убежищ по пути домой. – Должен признаться, отваги вам не занимать, – сказал Чарльз. – Мне здесь тревожнее, чем на фронте. – Мой брат твердит о том же, – ответила я. – Но какая разница, сидеть на месте или двигаться, если все равно ты – мишень? – Мисс Лейк, – вздохнул мистер Коллинз. – Даже если вам нравится быть движущейся мишенью, мне будет спокойнее, если Чарльз будет рядом с вами. Я буду очень расстроен, если вы погибнете. Я здесь все улажу. Берегите себя. – Он по-европейски взмахнул рукой, прощаясь с нами, и мы расстались. Все освещение выключили, и на улице стояла кромешная тьма, но у всех нас были фонари, а мы с Банти надели белые шарфы, чтобы нас не задавил автобус. Чарльз настоял на том, чтобы мы сошли с тротуара. – Благородство – это, конечно, неплохо, – проворчала я в свой шарф, пробираясь по мостовой, – но если вас собьют, армия понесет большие потери. – Не собьют, – мягко возразил Чарльз. – Ваша работа ничуть не хуже моей, и если собьют вас, будет еще печальнее. – Я всего лишь машинистка, – откликнулась я, на что Чарльз возразил «Вовсе нет», а Банти сурово посмотрела на меня, напоминая, что не забыла наш с ней прошлый разговор. Какое-то время мы шли в полной тишине, и я уже не в первый раз за этот день пожалела, что на мне не теплый аранский свитер – холод стоял невыносимый. Погода в последние пару недель была дрянная, но сегодня небо было ясное. Мистер Коллинз был прав: еще немного, и у фрицев работы будет невпроворот. Старики и дети были дома еще до заката, и автобус был полон молодежи, весело болтавшей, предвкушающей приятный субботний вечер. Девушки, весь день простоявшие за прилавками, накрасили губы, надели туфли и теперь говорили о мальчиках и танцах, а мальчики в форме говорили о девчонках и войне. Автобус осторожно полз вокруг Гайд-Парка, Банти спрашивала Чарльза о том, как обстоят дела на фронте, а я смотрела в темноту за окном. Когда мы прибыли в «Одеон» и разыскали свои места, Банти громко объявила, что удаляется в уборную, и пропала на целую вечность. Мы же с Чарльзом смотрели новости, звучавшие довольно живо. Показывали девушек-водителей из Женских вспомогательных войск, в фуражках и теплых шинелях, настоящих умниц. В первых рядах одобрительно загудели, и кто-то крикнул: «Тебя показывают, Мэвис», на что женский голос ответил: «Нет, Винсент, я не такая толстая», и по всему залу пронесся смех. Я чувствовала себя неловко, особенно рядом с Чарльзом в форме. Девочки на экране откидывали капоты грузовиков, копались в моторах. Они несли свою тяжкую ношу. Я шепнула Чарльзу, что стану мотокурьером, если получится записаться на курсы вождения. – Хорошо, если выйдет, это захватывающая работа, – шепнул он в ответ. – Правда? Мне бы только научиться водить, а остальному я научусь. Но думаю, с этим придется подождать. – Могу вас научить, если вы так хотите. Конечно, если вы не против старых мотоциклов, как мой. – Не против, спасибо! – взволнованно поблагодарила его я. В этот момент вернулась Банти. – Все в порядке? – тихо спросила я ее. – Конечно, – ответила Банти, как будто совершенно нормальным было проторчать в туалете целых двадцать минут. – Чарльз научит меня водить мотоцикл. – Ага, – Банти пришла в такой восторг, словно он собирался улететь со мной на Луну. Я посмотрела на нее. Банти уставилась на экран, где Макс Миллер развлекал монахинь в столовой. Он был на пике своей формы, потому что улыбка едва помещалась на ее лице. – Правда, кто бы мог подумать? – пробормотала она себе под нос. На середине сеанса объявили воздушную тревогу. Мы с Банти были рады остаться, так как это случилось во время захватывающей сцены. Когда фильм кончился, сигнала отбоя еще не прозвучало. Банти вновь направилась в уборную. – До свидания, Чарльз, – они обменялись рукопожатиями, – надеюсь, мы увидимся снова. Эмми, попрощайся с Чарльзом и дождись меня, – приказала она и скрылась за толстухой в шубе. Хотя фильмы всегда крутили на громкости выше обычной, даже Знаку Зорро не под силу было заглушить разрывы бомб. Покинув зрительный зал, мы с Чарльзом были вынуждены кричать, чтобы услышать друг друга.