Две половинки Тайны

Я кивнула.

Надо сказать, за время нашего разговора я успела успокоиться. Теперь идея раскапывать могилу казалась глупостью.

Костя прав. Если исключить мое возможное сумасшествие (а признавать себя сумасшедшей я не спешила), то единственное объяснение происходящему – незаконченные дела Егора, о которых мне ничего не известно.

– А если все дело в его гибели? – спросила я.

– В его гибели? – не понял Костя.

– Если все было не так, как мы считаем.

– Ты имеешь в виду…

– Это был не несчастный случай, а убийство.

– Стоп. Давай придерживаться фактов. У следствия не было повода заподозрить убийство.

– Костя, ты много лет работал в полиции, я тоже там работаю…

– Знаю, что ты хочешь сказать. Дело поспешили закрыть? Не желали возиться, или кто-то позаботился о том, чтобы лишнего рвения никто не проявлял?

– С Субботкиным мы практически подружились, и он показался мне честным ментом. Такие, слава богу, встречаются.

– Тем больше оснований верить его выводам.

– А если кто-то хочет зародить у меня сомнения в этом?

– Таня, в такой ситуации самое разумное – никак не реагировать. Заставь этого типа проявить себя…

– Ты прав. Идем.

Я направилась между могил к аллее, Костя шел следом.

– Я прав, но у меня такое чувство, что слушать меня ты не станешь, – сказал он, поравнявшись со мной. – Обещай, что ничего не предпримешь, не посоветовавшись.

– Обещаю, – улыбнулась я. – Да, и спасибо тебе.

– За что? – улыбнулся он и обнял меня.

Так, обнявшись, мы и шли к машине.



– Домой? – спросил Костя, когда мы въехали в город. Я взглянула на часы.

– На работу. Может, высадишь меня на ближайшей остановке?

– Мне нравится твое общество, – усмехнулся он.

Пока Костя был рядом, я не сомневалась, что он дал хороший совет: вынудить типа, который недавно гостил в моей квартире, немного понервничать. Ему придется быть настойчивее, и он рано или поздно себя проявит. Набраться терпения и ждать. Отец любил повторять: «торопливость губительна».

Сведения о своем отце я, конечно, тоже пыталась найти. Устроившись в полицию, первое время только этим и занималась. Точнее, поиски я начала, как только подружилась с Лавой.

Но, похоже, Свиридова Юрия Алексеевича в природе не существовало. Скорее всего, это имя вымышленное, как и его героическая профессия. Меня, то есть Татьяны Свиридовой, до моего появления в полицейском участке тоже как бы не было. По крайней мере, никаких сведений я не нашла. Моя официальная биография начиналась в одиннадцать лет.

Почему я вдруг подумала об отце? Терпение.

Он учил меня терпению. Для тайного агента – вещь необходимая. Что ж, терпения у меня хоть отбавляй.

Однако вскоре выяснилось: свои способности я переоценила.

В столовой во время обеда я решила позвонить Субботкину. Сама толком не зная зачем. Дело давно закрыто, да и не было никакого дела…

Восемь гудков, я уже подумала, что он не ответит, когда услышала его голос:

– Привет. Как дела?

– Хреново. Но я уже привыкла. Здравствуй, Виктор.

– Не поверишь, я только что думал о тебе.

– С любовью?

– Ха-ха, я женатый человек, – и продолжил серьезно: – Пытался решить, стоит тебе позвонить или нет.


– Есть новости? – насторожилась я.

– Ты имеешь в виду своего мужа?

– Кого же еще?

– Скорее есть странности.

– Вот как? У меня со странностями тоже полный порядок. Сегодня нашла обручальное кольцо Егора. Лежало на кухонном столе.

– А должно было где?

– На кладбище. Вместе с ним.

Виктор присвистнул.

– Вот уж странность так странность. И что ты об этом думаешь?

– Со мной решили поиграть.

– Есть кто на примете?

– Нет, но это связано с Егором.

Он долго молчал.

Я уже хотела позвать его, когда Виктор заговорил:

– Вполне возможно. Тут такое дело. Пару недель назад постоялец гостиницы, где останавливался твой муж, случайно обнаружил конверт. Он был прикреплен скотчем к ящику стола. Постоялец объяснил: ящик плохо выдвигался, вот он и решил взглянуть…

– И что было в конверте?

– Фотография мужчины с вопросительным знаком на обороте.

– С чего ты взял, что фотография имеет отношение к моему мужу?

– Он жил в этом номере.

– И еще сотня человек после него. Или есть что-то еще? – насторожилась я.

– Есть. Ты могла бы приехать? Кое-какие вещи лучше не обсуждать по телефону.

– Конечно, – не раздумывая ни секунды ответила я.

– Тогда до встречи.

Я хотела позвонить Косте, но в конце концов звонок отложила. И отправилась к своему начальству.



Я постучала, услышала громкое:

– Да, – и вошла в кабинет.

Геннадий Михайлович ел гречку из контейнера веселенького оранжевого цвета. Вид имел страдальческий. Все знали, что жена посадила его на диету.

– Редкая дрянь, – кивнув на кашу в контейнере, пожаловался он.

– Национальное достояние. Страшный сон россиян, что она исчезнет из магазинов.

– Да пропади она пропадом. Хотя с лучком да мясцом слопал бы за милую душу. А тут без мяса, да еще без соли… Ты чего хотела? – сменил он тему, отставив контейнер в сторону.

Я положила перед ним рапорт.

Он пробежал его глазами и с удивлением посмотрел на меня. Впрочем, удивление тут же сменил праведный гнев.

– С ума сошла? У тебя по графику когда?

– В сентябре.

– Вот. Отличный месяц, бархатный сезон.

– Мне сейчас нужно.