Дверь в подвал

Он тренировал меня. Был на десять лет старше, и я боялась, что относилась к той категории женщин, которых влечет к своему боссу и притягивает силой и уверенностью. Но все было не так. Он был нежен, когда я нуждалась в нем, и жесток, когда работа требовала большего.

Мы поддерживали баланс между нашими отношениями и работой. Работа стояла на первом месте. Мы оба это понимали. И поэтому мы продолжали усердно трудиться, пока наши романтические устремления отходили на второй план, не имея каких-либо перспектив.

Он был моей первой любовью. Он был моим первым всем.

А потом его не стало.

Я бросаю рассеянный взгляд на груду папок в центре подвала.

Я не хочу к ним прикасаться.

Мои навязчивые поиски привели меня сюда. Это единственный ответ, который мне нужен. Монстр реален, и я нашла его.

Я ложусь на пол, прижавшись лицом к холодной плите. Я потерпела неудачу. Эти файлы мне не помогут. Даже если бы я направила пистолет на нужного человека... если бы я нажала на курок... ничто из этого не вернет Хадсона.

Это пустое осознание облегчает принятие моей судьбы.

Реальность мрачна. Меня убьет тот же зверь, что забрал жизнь Хадсона.

Почему?

Любопытный голос внутри меня задается вопросами, сомневаясь в мотивах убийцы. Я пытаюсь заглушить его, но эта мысль заразительна. Вирус, захватывающий мое сознание. Как и все дела, над которыми я когда-либо работала.

Из-за этого Хадсона и убили.

Его убили из-за меня.

Я крепко зажмуриваюсь от мучительной мысли. Но доказательства на лицо.

В своем невротическом стремлении найти убийцу Хадсона, я разработала параллельную теорию причин его убийства. И я упрямо держалась за нее. Я жевала эту тонкую ниточку, пока окончательно не лишилась вкуса. Малейшая, тончайшая зацепка стала центром моего разрушенного мира. Но я все равно держалась

«Майер Кейстоун Энтерпрайз».

Дело о пропавшей девочке - дело, из-за которого у меня развилась идея-фикс, а затем погиб мой напарник.

Я прерывисто выдыхаю и смотрю на стропила. Я провожу взглядом по балкам до того места, где стена смыкается с серым потолком. Я слышу глухой удар. Приглушенный звук отражается от стен.

Я так устала, что хочу сдаться, но я не могу снова подвести его. Я заставляю свое тело двигаться. Борясь с ноющей слабостью, я волочу ноги, цепь неприятным царапающим звоном бьется об пол. Я хватаюсь за шип и дышу, прижимая холодный металл к груди, прежде чем перекатиться к двери подвала.

Устав, я сначала провожу пальцами по тяжелой двери, благоговейно ощупывая грубую текстуру. И пытаюсь найти трещину. Любое отверстие, куда я смогу просунуть чертов кончик шипа.

Эта дверь - мой маяк в темноте. Она – все, что у меня осталось на пути надежды.

И все же швы настолько совершенно подогнаны, что образуют одну сплошную стену. Я сдерживаю раздражение и пытаюсь просунуть металлический конец под дверь. Я давлю на шип, пока моя ладонь не начинает гореть.

Со слезами на глазах я пытаюсь побороть горькое чувство поражения. Здесь что-то есть. Я чувствую это по другую сторону. Я снова пытаюсь просунуть шип под дверь, но она герметично закрыта. Я ругаюсь и бью острием по двери, громкий звон разрывает мою ноющую голову.

В порыве гнева я продолжаю бить по двери. И не останавливаюсь до тех пор, пока жгучая боль в руках не заставляет меня выронить шип.

Он отскакивает от бетонного пола.

Я сползаю вдоль двери, грудную клетку обжигает неровное дыхание, руки сжимаются в кулаки, и в них отдается пульсация каждого бешенного удара сердца. Я позволяю себе последний акт неповиновения и со злостью пинаю этот раздражающий железнодорожный шип. И, вообще, кто, черт возьми, имеет привычку держать в доме такие штуки?

Психопаты, которые убивают невинных людей в овраге и запирают женщин в своих тщательно подготовленных подвалах, - вот кто.

Я смотрю на шип, валяющийся на бетонной плите.

Шип оставил лишь едва заметные царапины там, где приземлился. Истон построил этот подземный ад не просто так.

Мое сердце бешено бьется в груди, заставляя меня двигаться.

Я не настолько физически сильна, чтобы вонзить шип в литой бетон... но я могу попробовать соскрести слой залитой поверхности пола. Я могу копать. Я могу узнать, что он спрятал под этим адом.

Когда я пытаюсь ухватиться за шип, мою ладонь обжигает резкой болью. Я карабкаюсь к своей брошенной сумке и вытряхиваю свою одежду. Выбираю короткую футболку и оборачиваю вокруг руки.

В голове мелькает воспоминание, от которого по коже пробегает липкий холодок. Стоя на коленях над Хадсоном, Истон прижимал к его горлу нож.

Охотничий нож, который Истон носит с собой. Тот, что он приносит в этот подвал каждый раз.

Я начинаю скрести пол.

Я застряла на стадии между сном и бодрствованием. Состояние сонного паралича. Я осознаю, что если просто открою глаза, то полностью проснусь. Кажется, мое тело смещается, или меня кто-то двигает. Я паникую и пытаюсь стряхнуть с себя сон, но усталость и изнеможение не позволяют мне.

Стреляющая боль в голове полностью пробуждает меня, и когда сажусь, задыхаясь, я вижу, как открывается дверь. Моя нога лежит прямо перед порогом, и я отползаю назад, когда она распахивается шире, и входит Истон.


Мое тело все еще пропитано тяжестью сна, осознание захлестывает меня, когда я, наконец, окончательно просыпаюсь и понимаю, где нахожусь. Я моргаю, глядя на Истона. Он же пристально смотрит на меня.

Он толкает своей огромной ладонью дверь и захлопывает ее.

Удерживая в одной руке тарелку, Истон прислоняет пробковую доску к стене. Мой взгляд скользит по ней, пытаясь разглядеть листы, прикрепленные спереди.

Он подносит тарелку ко мне и ставит бутылку с водой у моих ног.

- Возьми.

Своенравная и обиженная женщина внутри меня хочет пнуть бутылку. И наблюдать за тем, как вода расплескается прямо у его ног. Но я быстро прихожу в себя. Чтобы выжить - если я хочу выжить, - мне нужна пища.

Я тянусь к воде, мои руки дрожат, а предплечья пылают. Поморщившись, откручиваю крышечку и подношу воду ко рту, злобно и жадно глотая.

- Медленнее, - предупреждает он. - Ты снова сделаешь себе больно.

Я жадно глотаю воду, не сводя глаз с его наглого лица. Белые шрамы более заметны в тусклом свете. Он их больше не прячет. Когда мой желудок начинает гудеть от наполненности, я закашливаюсь и отрываюсь от бутылки.

- Поешь чего-нибудь, - говорит он. Это приказ.

Я закрываю воду и отставляю ее в сторону.

- Я не голодна.

Мгновение он изучает меня, и затем его взгляд перемещается на то место, где я оставила шип. Он обернут моей окровавленной рубашкой. Мне удалось выцарапать в его бетонной плите углубление приличных размеров.

Его черты лица дьявольской красоты искажаются гневом, когда он переводит взгляд с моей усердной работы на израненные руки. Они покрыты волдырями. И чертовски болят.

Он делает шаг в мою сторону, и я вздрагиваю.

Короткая пауза, и вместо этого он тянется к шипу. Он хватает его и разворачивается к двери. Я вскакиваю на ноги как раз в тот момент, когда он запускает руку в карман куртки. Успеваю рассмотреть, как он достает связку ключей, но ничего не вижу из-за его массивной спины, закрывающей мне обзор. Я мысленно ругаюсь.

Дверь с грохотом встает на место, стук отдается пустым эхом в моих ушах.

Я проглатываю свой раздраженный крик и бросаюсь к двери. Обыскиваю переднюю часть, мои окровавленные и ноющие ладони ощупывают поверхность в поисках замочной скважины. Где же она? Давай же. Я обшариваю каждый дюйм, до которого могу дотянуться, и, прежде чем успеваю скользнуть выше, я слышу его шаги, сигнализирующие о его возвращении назад.

Дверь открывается, и на этот раз я стою на своем. И не отступаю.

- Тебе так нравится эта дверь?

Его вопрос выводит меня из равновесия, и вдруг я понимаю, что уже несколько часов была слишком занята своими переживаниями и этой дверью. Внезапно мой мочевой пузырь наливается тяжестью, и я знаю, что, если он нападет на меня, я обмочусь.

Из всего, что случилось, из всего, что он сделал со мной... самое унизительное, если он заставит меня справлять нужду в углу этого самого подвала, как животное.

Он шагает в мою сторону, ярость буквально хлещет изнутри. Я толкаю его ладонями в грудь, испытывая острою боль. Но продолжаю бить его, оставляя кровавые следы на его рубашке.

- Я не гребаное животное, - киплю я. - Мне нужно в чертову уборную!

Его руки ловко перехватывают мои ладони, и во мне не остается сил для борьбы. Он смотрит на меня сверху вниз, его свирепые голубые глаза - самое холодное, что есть в этом подвале.

- Конечно, нет, - говорит он, а затем быстро перекидывает меня через плечо. - Животные не калечат себя. Ты - гораздо хуже.

Я не сопротивляюсь ему. Я позволила чудовищу протащить меня через подвальную дверь. Он может привести меня прямо к смерти. Но даже если он поступит именно так, возможно, это единственный способ, наконец, найти Хадсона.





Глава 10

Холодный камень/Каменный холод.




Люк.



Я веду Макенну мимо лабиринта из недостроенных стен и балок. Ее хрупкое тело кажется еще более невесомым, когда она не борется со мной. Она здесь всего два дня, но уже сходит с ума. Что заставляет меня задуматься, не потеряла ли она его задолго до своего заключения.

Я усмехаюсь, и глубокий звук разносится по рядам бетономешалок и встроенных полок.

- Что здесь смешного? - ее тихий голос едва достигает моих ушей. - Убийство невинной женщины в твоем... - она замолкает. - Что это за место?