Движущиеся картинки
Часть 74 из 79 Информация о книге
– Но в час, когда светит луна и звуки рояля… Тут он поперхнулся. Золотые слова растаяли. Вернулись стены. Появились прежние столы. Блестки вспыхнули и померкли. – Э, – заметил Детрит. Рубина внимательно посмотрела на него. – Э… Извини. Понятия не имею, что такое нашло на меня. Харга решительно направился к их столу. – Можно узнать, что все это… Не моргнув и глазом, Рубина одним взмахом древоподобной руки развернула Харгу вокруг оси и слегка подтолкнула в спину. Харга вышел на улицу сквозь стену. – Поцелуй же меня, глупый дурачок! – велела Рубина. На лбу Детрита обозначились складки. – Ка-ак? Рубина вздохнула. Нет, по-человечески с ним нельзя. Она схватила стул и, согласно традиции, огрела Детрита по макушке. По лицу его успела расплыться счастливая гримаса. В следующий миг он распластался у ее ног. Она легко подняла его и закинула себе на плечо. Если Рубина чему и выучилась в Голывуде, так это тому, что ни в коем случае нельзя ждать, пока объявится принц голубой крови, который хватит тебя кирпичом по темечку. Всегда бей первой. Клик… На гномьем руднике, отдаленном от анк-морпоркского суглинка на многие мили, один очень суровый звеньевой гном что было силы ударил по своей лопате, призывая к молчанию, и произнес примерно следующее: – Я хочу, чтобы в одном вопросе у нас была абсолютная ясность, так? Если еще один, подчеркиваю, хотя бы еще один, так? Хотя бы еще один раз я услышу от вас, поганых украшений для лужайки, какое-нибудь «Хи-хи-хо-хо», то начинаю работать топориком с двойным лезвием, так? Мы с вами гномы, так? Вот и ведите себя соответственно. Хватит нам игр в эти снежки! Клик… Господин Топотун пропрыгал на вершину дюны и зорко обозрел окрестности. Затем юркнул в обратном направлении. – Ни души, – доложил он. – Людей больше нет. Остались одни руины. – Мы с вами стоим на пороге нового мира, – вдруг произнес кот. – Мира, где все животные, независимо от породы и размера, будут жить сообща, соблюдая принципы… Утенок крякнул. – Утенок сказал, – перевел Господин Топотун, – что стоит попробовать. Если проявим подлинную мудрость, то даже можем преуспеть. За мной! Но внезапно его бросило в дрожь. В воздухе повисло нечто, отдаленно напоминающее статическое электричество. Небольшой откос песчаных дюн заколыхался, точно подернутый знойным маревом. Во второй раз крякнул утенок. Господин Топотун сморщил нос. Все умные мысли вдруг куда-то подевались. – Так… утенок, значит, сказал… – с заминкой произнес он. – Сказал, что… значит… сказал утенок… утенок… сказал… кря-кря?!! Кот тем временем внимательно присматривался к мыши. – Мя-ау? – изрек он. Мышь затряслась от ужаса. – Писк, – отозвалась она. Кролик нерешительно сморщил нос. Утенок покосился на мышь. Кот уставился на кролика. Мышь воззрилась на утенка. Утенок стрелой ушел в небо. Кролик неожиданно стал Господином-Быстрое-Песчаное-Облачко. Мышь шмыгнула в дюны. И, в первый раз после долгого перерыва ощутив настоящий прилив счастья, кот припустил за ней следом. Клик… Джинджер и Виктор сидели за угловым столиком «Залатанного Барабана». Джинджер заговорила не сразу. – Кстати, собаки были очень милые. – Да, – чуть слышно промолвил Виктор. – Морри с Утесом перекопали все развалины. Говорят, что нашли там кучу погребов и разных интересных штук… Но… Мне очень жаль. – Понимаю… – Может, стоит поставить им какой-нибудь памятник? – Вот этого я бы делать не стал, – покачал головой Виктор. – У собак несколько иное отношение к памятникам. И потом, собачья смерть – это ведь типичный голывудский конец. Джинджер обвела пальцем дырку от сучка в столешнице. – Но теперь-то все кончено, – сказала она. – Ты же и сам это понимаешь, верно? Кончено и больше никогда не повторится. – Да. – Патриций и волшебники пресекут любые попытки возобновить производство кликов. Патриций на этот счет выразился очень жестко. – Не думаю, чтобы кому-то еще взбрело в голову заниматься кликами. Но ведь вскоре все всё забудут… – В каком смысле? – Старые жрецы сделали из Голывуда некое подобие религии. О том, каким он был на самом деле, они начисто позабыли. Но так не годится. Не думаю, что нам нужны песнопения или костры. Главное – просто вспоминать Голывуд. И нам нужен человек, который бы действительно хорошо его помнил. – Да уж, – усмехнулась Джинджер. – Вот тысячу слонов никогда бы не забыли. – Вот именно, – рассмеялся Виктор. – Бедняга Достабль. Он их так и не дождался… Джинджер покручивала на тарелке кусочек картофелины. И прокручивала в голове какую-то мысль, никак с картофелиной не связанную. – Но все-таки это было здорово! – вырвалось у нее наконец. – Согласись, мы делали потрясающее дело! – Согласен. – И ведь людям нравилось то, что мы делали! – Что верно, то верно, – мрачно произнес Виктор. – Ты не понял. Я говорю о том, что мы принесли в этот мир нечто действительно великое… – О да. – Перестань, я же не о том… Стать богиней экрана – это не совсем то, что об этом теперь думают люди. – Пожалуй. – Но голывудской магии больше не существует, – вздохнула Джинджер. – Полагаю, кое-что еще должно было остаться. – И где же? – Витает где-нибудь поблизости. Выискивает, куда бы приткнуться. Джинджер разглядывала свой стакан. – Какие у тебя теперь планы? – спросила она. – Еще не знаю. А у тебя? – Скорее всего, отправлюсь домой, к себе на ферму. – Зачем? – Понимаешь, Голывуд был чудом, которого я ждала. А в Анк-Морпорке не так много работы для женщин. Во всяком случае, той, которая бы подошла мне, – уточнила она. – Кстати, ко мне уже трижды сватались. И все три жениха были очень завидные. – Трижды?! Но почему? Джинджер нахмурилась: