Еще темнее

Она слезает с табурета, а я нахожу блюдо, приготовленное недавно миссис Джонс.

– Макароны с сыром? – Я держу в руке белый контейнер.

Ана косится на меня.

– Тебе нравятся макароны с сыром? – спрашивает она.

Нравятся? Да я обожаю макароны с сыром.

– Хочешь? – спрашиваю я.

Ее улыбка говорит все, что мне нужно.

Я ставлю контейнер в микроволновку.

– Так ты умеешь пользоваться микроволновкой? – ласково дразнит меня Ана. Она снова вернулась на барный табурет.

– Если еда упакована, я обычно с ней справляюсь. У меня проблемы с настоящими продуктами.

Я стелю на стойку салфетки, ставлю тарелки, кладу столовые приборы.

– Очень поздно, – говорит Ана.

– Не ходи завтра на работу.

– Мне надо там быть. Завтра мой босс отправляется в Нью-Йорк.

– Ты хочешь поехать туда в эти выходные?

– Я смотрела прогноз погоды; похоже, там будут дожди, – говорит она.

– Так что ты хочешь делать?

Микроволновка писком извещает, что наш ужин разогрелся.

– Сейчас я просто хочу прожить спокойно завтрашний день. Вся эта суета… утомительна.

Взяв прихватку, я вынимаю горячий контейнер из микроволновки и ставлю на столешницу. Пахнет восхитительно, и я доволен, что ко мне вернулся аппетит. Ана раскладывает макароны по тарелкам. Сажусь рядом с ней.

Это замечательно, что она все еще со мной, несмотря на все, что я ей сказал. Она такая… сильная. Она никогда не разочаровывает меня. Даже столкнувшись с Лейлой, она ее успокаивала.

Она ужинает, я тоже. Все точно так, как мне нра-вится.

– Прости, что так получилось с Лейлой.

– Почему ты извиняешься?

– Представляю, какой это был для тебя шок, когда ты увидела ее в своей квартире. А ведь Тейлор проверял ее перед этим. Он очень огорчен.

– Я не виню Тейлора.

– Я тоже. Он искал тебя весь вечер.

– Правда? Почему?

– Я не знал, где ты. Ведь ты оставила сумочку и телефон в машине. Я не мог тебя отыскать. Где ты была?

– Мы с Итаном пошли в бар на другой стороне улицы. Оттуда я наблюдала за происходящим.

– Понятно.

– Так что же ты делал с Лейлой в квартире?

– Ты действительно хочешь это знать? – спраши-ваю я.

– Да, – отвечает она, но по ее тону мне кажется, что она в этом не уверена. Я колеблюсь, но она снова глядит на меня, и я должен быть с ней честным. – Мы поговорили, и я искупал ее. И я одел ее в твою одежду. Наде-юсь, ты не возражаешь. Но она была такая грязная.

Ана молчит и отворачивается от меня. У меня пропадает аппетит.

Черт. Не надо было ей говорить.

– Это было все, что я мог сделать, Ана, – объясняю я.

– Ты все-таки испытываешь к ней что-то?


– Нет! – Я закрываю глаза и вижу Лейлу, печальную и изможденную. – Тяжело видеть ее такую – раздавленную, не похожую на себя. Я забочусь о ней, как один человек о другом. – Я прогоняю неприятные воспоминания и обращаюсь к Ане: – Ана, посмотри на меня.

Она глядит на свою нетронутую тарелку.

– Ана.

– Что? – шепчет она.

– Не надо. Это ничего не значит. Я как будто ухаживал за ребенком, за бедным, больным ребенком.

Она закрывает глаза, и в какой-то ужасный момент мне кажется, что она готова расплакаться.

– Ана?

Она встает, несет тарелку к раковине и счищает ее содержимое в ведро.

– Ана, пожалуйста.

– Перестань, Кристиан! Что ты заладил «Ана, пожалуйста»? – кричит она в отчаянии и плачет. – Сегодня я наглоталась достаточно всего этого дерьма. Я иду спать. Я устала, телом и душой. Оставь меня в покое.

Она почти бежит в спальню, оставив меня с остывающими, слипшимися макаронами и сыром.

Блин.





Среда, 15 июня 2011 г.




Я роняю голову на руки и тру лицо. Мне не верится, что я просил Ану стать моей женой. И она не сказала «нет». Но и «да» тоже. Может, она никогда не скажет «да».

Утром она проснется и опомнится.

А ведь день начинался так хорошо. Но вечер обернулся сплошным кошмаром. Из-за Лейлы.

Что ж, теперь она хотя бы в безопасности и получает так нужную ей помощь.

Но какой ценой? Ана?

Теперь она знает все.

Знает, что я монстр.

Но она все-таки здесь.

Сосредоточься на позитиве, Грей.

У меня тоже пропал аппетит, как и у Аны. Я устал. Вечер прошел на повышенных тонах. Я встаю с табурета. За последние полчаса я столько всего пережил. Вот уж не думал, что такое возможно.

Вот что она с тобой делает, Грей. Она заставляет тебя чувствовать.

Когда ты с ней, ты понимаешь, что ты живой.

Мне нельзя ее терять. Ведь я только что ее нашел.

Взволнованный и растерянный, ставлю свою тарелку в раковину и иду в спальню.

Если она скажет «да», это будет наша спальня.

Возле ванной слышу приглушенные рыдания. Это Ана. Я открываю дверь. Ана, в моей майке, сидит на полу, скорчившись в позе эмбриона, и рыдает. Я вижу ее в таком отчаянии и словно получаю удар под дых – у меня перехватывает дыхание. Это невыносимо.

Опускаюсь на пол и сажаю ее к себе на колени.

– Эй, – бормочу я, обнимая ее. – Пожалуйста, не плачь, Ана, пожалуйста. – Она обхватывает меня руками и прижимается ко мне, но ее рыдания не затихают.

Ох, малышка.

Я ласково глажу ее по спине и думаю о том, что ее слезы действуют на меня гораздо сильнее, чем слезы Лейлы.

Потому что я люблю ее.