Еще темнее

Блин. Нелегкая задача.



На кухне Аны нет.

– Эй, бро, хочешь пива? – спрашивает Элиот.

– Попозже. Я ищу Ану.

– Она образумилась и сбежала?

– Заткни пасть, Леллиот.

Ее нет в гостиной.

Она не могла сбежать, правда?

В моей детской спальне? Я стремительно взбегаю по первому лестничному пролету, поднимаюсь на второй. Ана стоит на площадке. Я останавливаюсь на верхней ступеньке, и наши глаза оказываются на одном уровне.

– Привет.

– Привет, – отвечает она.

– Я волновался.

– Знаю. – Она перебивает меня: – Извини – я не могла смотреть на праздничное веселье. Мне надо было уйти куда-нибудь. Подумать.

Протянув руку, она гладит меня по щеке. Я закрываю глаза и утыкаюсь носом в ее ладонь.

– И ты решила, что лучше всего это сделать в моей комнате?

– Да.

Встав рядом с ней, я беру ее за руку и тяну в свои объятия. От нее пахнет удивительно приятно – это самый успокаивающий запах на свете.

– Прости, что тебе пришлось выдержать все это.

– Ты не виноват, Кристиан. Почему она оказалась здесь?

– Она друг семьи.

– Больше не друг семьи. А как твоя мама?

– Мама чертовски зла на меня сейчас. Я ужасно рад, что ты здесь и что это произошло в середине вечеринки. Иначе я, может, и не пережил бы этого.

– Так все плохо, да?

Она сделала из мухи слона.

– Разве ты можешь осуждать ее? – спрашивает Ана.

Я ненадолго задумываюсь. Ее лучшая подруга трахала ее сына.

– Нет.

– Давай посидим?

– Конечно. Прямо здесь?

Ана кивает, и мы садимся наверху лестницы.

– Так что ты чувствуешь? – спрашивает она.

Я тяжело вздыхаю.

– Я чувствую себя освободившимся, – говорю я, пожимая плечами, и это правда.

С моих плеч словно упал тяжкий груз. Я могу больше не беспокоиться о том, что подумает об этом Элена.

– Правда?

– Наши деловые контакты закончены. Все.

– Ты собираешься ликвидировать салоны?


– Я не такой мстительный, Анастейша. Нет, я подарю их ей. Ведь я многим ей обязан. В понедельник я поговорю со своим юристом.

Она вопросительно поднимает брови:

– И больше никакой миссис Робинсон?

– Все позади.

– Мне жаль, что ты потерял друга, – усмехается Ана.

– Неужели? Тебе в самом деле жалко?

– Нет, – с сарказмом признается она.

– Пошли. – Я встаю и протягиваю ей руку. – Присоединимся к вечеринке, устроенной в нашу честь. Может, я даже напьюсь.

– Ты напиваешься?

– Нет. Я пьянствовал только в юности, когда был буйным подростком. – Мы спускаемся по лестнице. – Ты что-нибудь ела?

Ана виновато глядит на меня.

– Нет.

– Ну, тебе надо поесть. Судя по виду Элены и по исходившему от нее запаху, ты плеснула в нее одним из убойных коктейлей моего отца.

– Кристиан, я…

Я поднимаю кверху ладонь.

– Не спорь, Анастейша. Если ты собираешься выпить – и плескать спиртным в моих бывших, – тебе необходимо поесть. Это правило номер один. Кажется, мы уже это обсуждали после нашей первой ночи, проведенной вместе.

Я вспоминаю, как она валялась в коматозном состоянии в «Хитмане» на моей кровати.

Когда мы идем по коридору, я останавливаюсь и ласково провожу пальцами по ее щеке.

– Я долго лежал без сна и смотрел на тебя спящую, – говорю я. – Наверное, я уже любил тебя даже тогда. – Я наклоняюсь и ласково целую ее, и она тает.

– Поешь. – Я веду ее на кухню.

– Ладно, – соглашается она.



Закрываю дверь, попрощавшись с доктором Флинном и его женой.

Наконец я снова наедине с Аной. В доме осталась только наша семья. Кажется, Грейс слишком много выпила и теперь поет в своем кабинете караоке – убийственную «I Will Survive». Миа и Кэтрин составляют ей компанию.

– Ты осуждаешь ее? – спрашивает Ана.

Я гляжу на нее, прищурив глаза.

– Вы смеетесь надо мной, мисс Стил?

– Да.

– День получился напряженным.

– Кристиан, еще недавно каждый день, проведенный с тобой, был напряженным.

– Справедливое и уместное замечание, мисс Стил. Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.

Я веду ее через холл на кухню. Каррик, Итан и Элиот обсуждают «Маринерс», допивают коктейли и доедают остатки угощений.

– Прогуляться решили? – с намеком интересуется Элиот, когда мы идем к французским дверям.

Я показываю ему средний палец и не удостаиваю ответом.

На улице теплая ночь. Я веду Ану вверх по ступенькам на лужайку, где она снимает туфли и останавливается, любуясь открывшимся видом. Над заливом ярко светит полумесяц, отбрасывая на воду яркую серебристую дорожку. Вдали мерцают огни Сиэтла.

Держась за руки, мы идем к лодочному сараю. Он освещен изнутри и снаружи, этот приветливый свет зовет нас к себе.

– Кристиан, я хочу пойти завтра в церковь, – говорит Ана.