Эта смертельная спираль

– Мисс Агатта, ваш отец мертв.

Я замираю. Слова повисают в воздухе. Сердце совершает один панический удар, а потом я беру себя в руки.

– Вы, должно быть, считаете меня идиоткой, если ожидаете, что я в это поверю.

Солдат наклоняет голову:

– Верите вы этому или нет, но я говорю вам правду. Террористы загрузили на наши серверы вирус, который уничтожил генкиты в лаборатории вашего отца. А он сам и большая часть персонала погибли от взрыва. Я невероятно сожалею о вашей утрате, мисс Агатта.

Я сглатываю, вглядываясь в лицо солдата, пытаясь разглядеть признаки того, что он лжет. Но их нет – никакой нервозности, никаких проблесков вины. Хотя это ничего не значит. Он обученный солдат «Картакса», так что умение врать воспитывалось в нем с пеленок. Я выпрямляюсь и расправляю плечи.

– Вы сказали, это сделали «Небеса»?

Он кивает.

– При атаке использовался изощренный компьютерный вирус, который заразил большинство наших систем. Некоторые из них навсегда выведены из строя.

Я медленно и протяжно выдыхаю. Он точно лжет. Я сотни раз взламывала серверы с хакерами «Небес», но наши попытки уж точно нельзя было назвать «изощренными». Мы лишь действовали по принципу «ломай и хватай». Выбивали дверь и брали все, что плохо лежит. И никогда даже не думали уничтожать генкиты или какие-то файлы.

– Значит, вы приехали рассказать мне об этом? – спрашиваю я. – Не помню, чтобы «Картакс» отправлял кого-то, чтобы лично передать новости.

– Я здесь не для этого.

Конечно, не для этого. Новак говорила мне, что в «Картаксе» творится что-то серьезное – что-то связанное со мной. Может, папа попытался сбежать или отказался выполнять их приказы, и руководство отправило кого-то сюда, чтобы найти рычаг давления.

Но я не позволю им его получить. Я сильнее сжимаю ручку. Вряд ли получится сильно навредить ему, но, возможно, смогу выиграть время, если воткну ее в лицо. Я переношу вес с ноги на ногу, готовясь взмахнуть рукой, но прежде, чем я успеваю даже дернуться, солдат устремляется ко мне.

Комната кружится. Перед глазами мелькает свет, и я чувствую, как что-то сжимает руки. Я даже не успела ничего понять, а меня схватили, развернули и вырвали перьевую ручку.

– Что за… – с трудом произношу я и хватаюсь за книжную полку, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

Никогда не видела, чтобы кто-то двигался так быстро. Я даже не знала, что такое возможно. Я моргаю и качаю головой, жду, пока мир перестанет вращаться.

Солдат отбрасывает ручку в противоположный угол комнаты.

– На вашем месте я бы этого не делал. Мне бы не хотелось причинять вам боль, мисс Агатта. Но если вы не станете сотрудничать, мне придется импровизировать.

«Мне бы не хотелось причинять вам боль». Еще одна ложь. Все в «Картаксе» это делают. Они лгут и уничтожают любого, кто пытается им противостоять. Ярость заполняет меня. Я пристально смотрю на солдата и подхожу к нему ближе.

– Вы можете сколько угодно угрожать мне, но будете дураком, если решите, что я сдамся без боя.

Солдат морщит лоб. Он открывает рот, но в этот момент рядом со мной раздается шипение, а затем несколько коротких хлопков.

Судя по звукам, человеческие клетки начинают взрываться внутри пакета.

Как же вовремя появился шанс на побег. Солдат поворачивается к заколоченному окну. Мы стоим достаточно близко, чтобы я заметила искру паники в его глазах и почувствовала аромат его кожи. Он пахнет только мылом, потом и стиральным порошком. И ни единого намека на серу.

У моего похитителя нет иммунитета.

Я бы почуяла, если бы он был. Этот резкий кислый запах пропитывает кожу, пока вы защищены от вируса. Солдат заразится, если сейчас не сбежит. И судя по участившимся хлопкам, ему нужно сделать это как можно быстрее.

– Вам лучше уйти, – говорю я.

Он удивленно моргает.

– Катарина, что вы творите?

Я поднимаю одну бровь.

– Импровизирую.

Стекло начинает трещать. Мясо подпрыгивает и пенится, пакет для заморозки вздувается и уже скоро взорвется. Я поворачиваюсь, надеясь укрыться под кроватью, но тут в меня врезается тело солдата, а куски взрываются с такой силой, словно в комнате гремит раскат грома.





Глава 6




Внешняя стена спальни взрывается, щепки и осколки пронзают воздух и разрезают кожу. Книжные полки разлетаются по комнате, листы бумаги засыпают пол, а черный дым устремляется в оштукатуренный потолок. Воняет кровью и чумой, а от горячего воздуха перехватывает дыхание. Зажмурившись, я кашляю и стискиваю в ладонях рубашку солдата. Я падаю спиной на матрас, он придавливает меня своим весом, сжимает руками.


Защищает от взрыва.

Кашляя, я отползаю назад. Солдат падает на колени и сгибается пополам, кожа на его плечах порезана на ленты. Глаза цвета полночного неба быстро становятся голубыми. Это какой-то усовершенствованный модуль, которого я никогда не видела. Я смотрю на него, ошеломленная взрывом, а потом понимаю, что он тоже смотрит на меня.

– Вы в порядке, Катарина?

Я моргаю. Мне следует выпрыгнуть через дыру в стене и мчаться сквозь лес. Но я не могу даже пошевелиться. Все как-то неправильно. Он не должен спрашивать, в порядке ли я, после моей попытки его убить. После того, как я заразила его гидрой.

– Ваша нога, – говорит он и тянется к моей лодыжке, пострадавшей от взрыва.

Капли крови на ней смешиваются с блестящими парами облака и превращаются в розовую пену. Зазубренные осколки торчат из кожи, видны царапины, но это пустяк по сравнению с изрезанной кожей на руках солдата.

– Вы пострадали, – говорит он. – Раны нужно обработать.

– Солдат, вы… У вас нет иммунитета.

Я жду, когда его глаза расширятся от осознания случившегося, но его, похоже, интересуют только мои раны.

– Можете звать меня Коул.

Он наклоняется, чтобы осмотреть мою ногу, и его взгляд останавливается на нескольких глубоких царапинах. Его собственная кожа залита кровью, а кое-где из плеч торчат осколки и щепки, но он, видимо, даже не замечает этого, или, возможно, его модули приглушили боль. Он вытаскивает из штанов желтый пластиковый пакет и рвет его зубами. Запах дезинфицирующего средства пронзает воздух, когда он прижимает к моей ноге влажную салфетку, и меня пронизывает острая боль.

– Не трогай меня, – шепчу я, отползая на кровати чуть дальше. Пена и кровь стекают по моей щеке, и я вытираю ее тыльной стороной ладони. – Ты заражен вирусом. Ты вообще слышишь меня?

– Пожалуйста, я не причиню тебе вреда. Я запрограммирован, чтобы защищать тебя.

Я задумываюсь на мгновение. Нельзя запрограммировать кого-то, даже с помощью гентеха, но не это привлекает мое внимание.

– Почему тебя запрограммировали защищать меня?

– Потому что твоя жизнь важна. Пожалуйста, Катарина. Мне нужно обработать твою рану.

Я чувствую такую растерянность, что даже не сопротивляюсь. Я позволяю ему обработать лодыжку и даже не вздрагиваю, когда меня снова прошивает боль. Коул выглядит совершенно спокойным, несмотря на алый туман, окутавший комнату, и на то, что бесчисленные частицы гидры устремляются в его легкие. Его это совершенно не волнует, но я знаю, что у него нет иммунитета. Я бы учуяла этот запах на коже, я бы…

– Вот дерьмо, – выдыхаю я. – Ты не заражен, верно?

Он качает головой, а его глаза встречаются с моими сквозь клубы дыма. И тут меня озаряет, словно в голове щелкает тумблер.

– Существует вакцина.

– Да, Катарина, – говорит он. – Есть вакцина от гидры.

Это повергает меня в шок. Я встаю и отбрасываю покрытые пеной волосы с лица. Руки трясутся от мысли, что все это может закончиться. Два года ужаса, два года чумы. Мы сможем наконец избавиться от вируса. Я снова вернусь к нормальной жизни, да и весь мир тоже…

Но это все равно не объясняет, почему солдат «Картакса» сидит в спальне моего отца.

– Я ничего не слышала о вакцине. – Я указываю на разрушенную стену. – Ты мог подбросить мне это мясо или как-то подменить его. Ты мог это все подстроить.

Вздыхая, Коул складывает окровавленную салфетку у себя на колене.

– Зачем мне это делать?

У меня нет ответа на этот вопрос, лишь какое-то смутное беспокойство. Я скрещиваю руки на груди и, хромая, иду к разрушенным книжным полкам. Пол, скользкий от крови и толстого слоя пены, завален щепками, осколками и обрывками бумаги. Если Коул говорит правду о вакцине, значит ли это, что он не соврал и про папу?

– Если существует вакцина, то почему ученые «Картакса» не рассказали об этом? – спрашиваю я.

– Потому что у них ее больше нет.

Я оборачиваюсь:

– А у кого есть?

– Ни у кого. Хакеры не только разрушили лабораторию твоего отца, но и уничтожили большую часть его работы. Я был одним из немногих испытуемых, кому за несколько дней до атаки ввели вакцину во время теста. У нас сохранились резервные копии фрагментов, но атака была хорошо организована. Большую часть работы твоего отца невозможно восстановить.

Я смотрю на него.

– Это просто смешно. В «Небесах» одни любители, они бы не смогли устроить такой взлом. К тому же, как ты мог потерять алгоритм? Разве ты не сказал, что его загрузили тебе в руку?

Коул мрачнеет и поворачивает предплечье так, чтобы показать мне свою сияющую панель. Его полоса синих светодиодов даже больше, чем у Дакса. Силикон, из которого создана его панель, выполнен в виде решетки с тысячами ячеек для подключения самостоятельных функциональных ядер – индивидуальных модулей, запускающих каждый из его алгоритмов. Чем больше панель, тем больше функциональных ядер и кобальтовых светодиодов на коже, показывающих, сколько алгоритмов сейчас запущено и изменяют его тело. Но я никогда не видела такой большой панели. Что, черт возьми, у него в этой штуке?

– Вакцина работает как отдельный модуль, – говорит он. – Как только он установлен, то интегрируется с ДНК пользователя, поэтому, даже если я вытащу функциональное ядро из своей руки и вставлю в твою панель, он не сработает. Единственный способ получить вакцину – получить исходный код, но он зашифрован.

Я киваю. Большинство кодов, которые я украла у «Картакса» для «Небес», тоже были зашифрованы. Нам приходилось подбирать ключи к ним, прежде чем использовать, а это у меня никогда хорошо не получалось. У меня врожденный талант взламывать сети и красть файлы, но для расшифровки кодов требуются совсем другие навыки. У «Небес» для этого есть отдельная команда. К большинству кодов «Картакса» мы легко находили ключи, но некоторые оказывались так хорошо зашифрованы, что мы даже не знали, как к ним подступиться.

– Но у «Картакса» же есть ключ, – говорю я, обращаясь к Коулу, как к маленькому ребенку. – Или они могли бы его подобрать. У них стандартное шифрование. А еще есть процедуры резервного копирования от потери данных.