Ферма

Рейган пристально на нее смотрит.

– Конечно.

Телефон пищит. Женщина достает его и корчит гримасу. Рейган понимает, что это улыбка.

– Хорошие новости. Ваша клиентка здесь. Келли очень беспокоилась о тебе.

Рейган слишком не доверяет себе, чтобы заговорить.

Дверь распахивается.

– О боже, Рейган. Я так волновалась!

Келли обнимает ее, прижимаясь к Рейган с фальшивым облегчением, с фальшивой любовью, и от запаха ее духов Рейган тошнит.

– Как дела? – спрашивает Келли, отступая назад, чтобы лучше видеть лицо Рейган.

Лжеклиентка хмурит лоб, намекая на беспокойство, и так яростно сжимает свои дрожащие руки, что костяшки пальцев светлеют. Всплеск холодного страха накрывает Рейган. Она могла бы поклясться: такое подделать нельзя, но знает, что все это фальшь.

Кто эта женщина? С чем они столкнулись? Что они с Лайзой сделали с Джейн?

Словно повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Келли делает быстрый шаг к Рейган. Еще одно объятие, более крепкое, чем первое.

– Не тревожься. Теперь ты в порядке. Ты в порядке.

Рейган закрывает глаза, стараясь не чувствовать, как ладонь Келли гладит ее по спине, и не ощущать тепло щеки, прильнувшей к ее волосам. Она знает, что слишком напряжена и словно излучает настороженность. Рейган заставляет себя расслабиться. Таяние ледника. Наступление весны.

– О, дорогая, – бормочет Келли.

Интимность ее голоса просто непозволительна.

– Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – говорит Келли через некоторое время, придвигает стул поближе к кровати и кладет свою ладонь на руку Рейган. Как жест любви. Или как подтверждение права собственности. – Мне сказали, это, вероятно, было какое-то пищевое отравление. – Рейган делает глоток воды. Потом еще один. – Наверное, тебе было страшно. – Рейган не отвечает. – Но ты здесь и идешь на поправку. И мой ребенок в порядке. Вот что важно. Ты и мой ребенок в порядке.

С этими словами Келли сжимает руку Рейган.

Мой ребенок.

Чей ребенок?

И где Джейн?

– Твою подругу Джейн, – начинает Келли, словно отвечая на мысли Рейган, – все еще не нашли. Бедняжка, верно, тоже напугана.

Рейган крепче сжимает стакан и пытается говорить небрежно:

– Кто-нибудь знает, где она?

– О, не волнуйся. Ее найдут, – отвечает Келли. – По ее следу идет вся служба охраны. А теперь, вероятно, и полиция тоже. Или ФБР? Я думаю, похищение ребенка считается федеральным преступлением. Хотя Джейн не похожа на человека, способного причинить вред ребенку.

– Конечно, нет! – выпаливает Рейган. – Джейн и мухи не обидит…

– Но зачем тогда убегать? Она должна знать, что ее клиентка будет жутко волноваться.

Рейган подыскивает слова. Ей нужны подходящие и в правильной комбинации. И ей нужна «Келли», чтобы понять. Поговорить за них обеих с госпожой Ю.

– …вот какова Джейн, – настойчиво продолжает Рейган, беря Келли за руку. – Она очень беспокоится о своем ребенке. Вы знаете, что Джейн тоже мать?

– Ты думаешь, она отправилась искать свою дочь?

– Я… я не знаю, – медленно отвечает Рейган.

Как Келли узнала, что у Джейн девочка?

– Я знаю, что вы близки. Если бы тебе нужно было угадать… Как ты думаешь, куда бы она пошла?

Келли рассматривает ткань своей куртки и ведет себя так, будто ей все равно, ответит Рейган или нет. Но ей не все равно. Она буквально вибрирует от внимания, словно усики насекомого.

– Я думаю, Джейн сама не совсем ясно себе представляет, куда идти. Видите ли, она так давно не видела свою дочь и так беспокоится о ней. Амалия очень больна, – осторожно говорит Рейган.

Это хорошая мысль, представить дело так, словно Джейн не в себе. Гормональная нестабильность, стресс на позднем сроке беременности, страх за своего ребенка.

Будет ли этого достаточно, чтобы ее спасти?

– Что за болезнь? – спрашивает Келли.


– Ушная инфекция. Опять. Знаете, иногда она может дать осложнения на мозг. – Рейган демонстрирует уверенность, которой на самом деле не чувствует. – Вы должны понять, как подобная постоянная тревога за здоровье ребенка может сводить с ума. Ведь вы тоже мать.

Рейган бросает взгляд на Келли, и та отводит глаза. Впрочем, всего на секунду, а затем она снова в образе и встречает взгляд Рейган с невозмутимостью и теплотой.

– Конечно. Конечно, я понимаю.

– Так что она не может мыслить ясно, трезво и здраво, – продолжает Рейган с большей уверенностью. – Может быть, у нее тоже пищевое отравление. Как у меня. Вероятно, ей стало плохо где-то рядом с театром. Местность прочесали?

Келли поджимает губы, глядя на Рейган так, словно видит в ней что-то новое.

– Да.

– Кто знает, вдруг она вышла на улицу, чтобы прогуляться и подышать воздухом, потому что ее тошнило? А потом ее начало рвать, как и меня. Кто-то мог пригласить ее в дом и помочь, ведь она беременна. Я уверена, она скоро появится, – оживленно тараторит Рейган. – Как жаль, что вмешалась полиция. К чему привлекать лишнее внимание и раздувать интерес публики к этому делу?

Улыбка Келли меркнет.

– Я на твоей стороне, Рейган. Разве ты этого не видишь?

Не пошла бы ты, Келли.

– Я на твоей стороне, – повторяет она. – И на стороне Джейн, ведь она твоя подруга, а значит, и моя. Я только хочу помочь.

Значит, нас двое, думает Рейган, но ничего не говорит и внезапно чувствует себя обессилевшей. А еще ей становится грустно. Ее печаль настолько безгранична, что кажется, будто она в ней тонет. Ей грустно и за Джейн, и за Амалию, и за Аню, и за Тасю, и за Сегундину, и за двоюродную сестру Джейн, и за ее детей, и за маму, бедную маму со стертой памятью, такую одинокую.

Потому что ничего не изменится.

Рейган чувствует, как ее глаза увлажняются, и хватает кувшин, стоящий на столе рядом с ней, бормоча, что ей хочется пить. Но он тяжелый, и она проливает на себя воду, пытаясь наполнить полупустой стакан.

Келли вскакивает и вытирает живот Рейган бумажной салфеткой. Словно из ниоткуда появляется женщина с суровыми глазами, неся полотенце и чистый больничный халат.

– Я в порядке, – протестует Рейган, но женщина ее игнорирует и выдергивает пояс, державший полы халата Рейган запахнутыми.

Желая прикрыться, Рейган быстро скрещивает руки на груди, но женщина разводит их, просовывает в рукава нового халата и завязывает узлом кушак, словно Рейган ребенок.

Келли вздыхает.

– Я хочу, чтобы ты позволила помочь. Тебе и Джейн. Особенно Джейн. Ты-то приземлишься на ноги. А вот она… У нее не будет второго шанса. Это для нее не игра.

– Я никогда не считала это игрой, – отвечает Рейган.





Джейн




Перед вращающимися дверями больницы стоят несколько человек. Бородатый мужчина с бледными руками курит сигарету и смотрит в небо. Другой, постарше, опирается на колонну, смеясь в трубку мобильного телефона. За ними сидит женщина в инвалидном кресле. Она все еще выглядит беременной, хотя уже родила. Каждые несколько мгновений она с тревогой поглядывает на детское автомобильное сиденье у своих ног, как будто пристегнутый к нему новорожденный малыш может каким-то образом из него выпасть. Джейн помнит себя на ее месте. Она точно так же поджидала Билли на этом самом крыльце.

– Я буду ждать тебя здесь, – говорит Трой.

Он выключил двигатель, и в тишину машины теперь начинают вторгаться уличные шумы: ухающая музыка, льющаяся из открытых окон проезжающего фургона, сердитая перебранка клаксонов где-то в глубине квартала.

– А что, если ее здесь нет? – говорит Джейн, обращаясь к себе самой, и поднимает глаза на Троя, впервые встречаясь с ним взглядом после того, как он несколько часов назад забрал ее из театра.

Она промолчала почти всю поездку, односложно отвечая на его многочисленные вопросы. Пытаясь забыть, что она видела его всего, в мельчайших подробностях, в серо-зеленых сумерках под деревьями.

Не то чтобы ее застенчивость мешала Трою рассказывать одну историю за другой, отчего время поездки в автомобиле бежало быстрей, чем могло бы. Он успел поведать о том, как однажды встретил Лайзу на празднике в пустыне, танцующую топлес при свете костра. О том, как Лайза украдкой снимала все происходящее на ферме с помощью крошечной камеры, которую Трой тайком пронес к ней во время одного из посещений.

– Из ее видео я сделал монтажи. И скульптуры. Они должны были пригодиться для одной большой вещи, над которой я работаю. Это было бы шоу, но не только, а нечто большее. Обвинительный акт. Но потом Лайза сказала, что они нужны тебе, и это тоже круто, – сказал Трой, а потом принялся болтать о потребительстве, о превращении всего на свете в товар и о статуэтках Венеры, одна из которых была недавно обнаружена в ходе раскопок. Ей по меньшей мере тридцать пять тысяч лет, но и теперь, целую вечность спустя, она все равно производит потрясающее впечатление. – Нет, правда, – продолжил он, – формы беременной женщины попросту внушают трепет.

Теперь, когда рассказы Троя иссякли, он смотрит на Джейн так пристально, что ее бросает в дрожь. Снаружи, приближаясь, завывает сирена.

– Что, если здесь ее нет? – снова спрашивает Джейн, начиная поддаваться панике.

Дверь со стороны Джейн со щелчком разблокируется, это Трой отпер ее нажатием кнопки.

– Иди и проверь. Если Амалии здесь нет, мы найдем ее в твоей квартире.

Джейн заставляет себя выйти из машины. Она поворачивается, желая поблагодарить Троя, смущенная тем, что была не слишком дружелюбна во время поездки, и только тут замечает: он наставил на нее камеру своего телефона. Видеосъемка.

Он смотрит на спутницу, медленно растягивая губы в улыбке, которую Джейн помнит с тех пор, как встретила его в лесу.