Гармоника. Пенталогия

— А что есть еще и другие образцы? — поинтересовались у меня.

— Есть, — кивая головой ответил я.

Договорились о демонстрации с непременными стрельбами для офицеров. Их даже не смутили мои слова — пули денег стоят, они тут же решили оплатить издержки.

На смотр нового оружия собрался весь свободный от наряда гарнизон. Мы же демонстрацию оружия решили провести в лучшем виде… с показом умений спецназа. Предварительно одолжив барабанщика для большей колоритности и эффекта начали:.

Сначала показали комплексное упражнение «бой с тенью».

— Господа, прошу обратить внимание это специально разработанные способы ведения рукопашного боя, — комментировал я, в это время ребята разбились по группам и начали демонстрировать броски, захваты, работа одного против двоих, безоружная работа против вооруженных. Народ влекущий однообразный образ существования, не избалованный зрелищами, смотрел в прямом смысле с открытым ртом. В сущности это была смесь, самбо, карате, чего то еще и все это мы называли рукопашный бой. Перешли к демонстрации одновременной стрельбы в движении из револьверов. Зрители оживились начались обсуждения, скорострельное оружие и такое владение им они видели впервой. Продолжением была стрельба с модернизированного нами «Маузера 98к» со сменой магазина, со снайперской винтовки на меткость и на десерт — из станкового пулемета. По окончании демонстрации боевого применения, была показ самого оружия с разборкой, чисткой и рассказом о тактико-технических данных. Всем желающим после покупки патронов, была предоставлена возможность самим оценить оружие постреляв из понравившихся образцов. Эффект был ошеломляющим. По окончании все офицеры гарнизона, а так же казаки — безудержно желали приобрести пистолет или винтовку, а лучше и то и другое. После все переместились к автомобилям. Завели… нашлись желающие, даже с избытком, покататься. Отметили, что в будке тепло и достаточно уютно. Особое внимание уделили прицепной кухне и централизованному питанию. Достали миномёт, который всезнающий артиллерийский прапорщик Низовцев Андрей Николаевич, называл «чудной мортирой». Пришлось продемонстрировать прицеливание и стрельбу, а так же разборку и транспортировку в боевых условиях. До вечера вся крепость обсуждала увиденное. Многие спорились и утверждали своё, увиденное только ими. От избытка чувств даже подрались.

На следующий день сделали выезд на местность. Комендант предлагал взять казаков, но я отказался. Не буду же я при них запускать квадрокоптер? Мне же нужна подробная карта местности. Ту, которую я видел в штабе в моем понимании, картой можно назвать лишь с большим чувством воображения.

Мониторингом местности занималась целый день переезжая с места на место. На второй день, почти с утра кроме прочего обнаружили конный отряд. 6 неизвестных следили за крепостью и что им спрашивается здесь делать?

— Щепицин — позвал я командира отделения, — сможешь убрать этих?

— Так запросто тарищь командир. Убрать всех или кого оставить?

— По возможности старшего и кого помоложе. Не требую абсолютно целыми, но оставь. Поспрашиваем как они до жизни такой докатились. Снайперов с собой возьми всех и по тихому. Ни к чему нам лишняя популярность.

Через час спецназовцы предоставили мне не совсем целых но пригодных к разговору чеченов или дагестанцев, а может еще кого… кто их горных орлов знает? На человеческом же языке говорить они упорно не желали. Забрали их в крепость, трупы тоже. Может кого и опознают. И не ошиблись. Опознали… лошадь. Она принадлежала одному из пропавших. Потом опознали одного из убитых. Среди казаков нашёлся и толмач. Вот только пленные говорить отказывались.

Ну, я так не играю. Им высочайшее внимание уделяют, возятся, не жалея времени и издёрганных нервов. Все кулаки казачки приданный для дознания избили. Писарь откровенно скучал сонно взирая вокруг, а они в молчанку играют.

— Емельянов, — кликнул я одного из своих, — у меня в машине полевой телефон лежит и два провода — неси сюда.

— Товарищ командир, а второй телефон тоже брать?

— Нет надобности, — отрицательно помахал ладошкой, — одного достаточно.

— Станичники… с этого, — я указал на бородача который постарше. Одет хорошо, вид солидный, — снимите штаны.

Казаки посмотрели на меня непонимающим взглядом. Пришлось более настойчиво повторить просьбу.

— Чего смотрите? Плин, штаны с этого говорю снимайте живо! — дошло. Не сразу, он поняли.

Один провод на рану, второй на самое обрезанное причинное место, прокрутить ручку телефона два раза. Как он верещал… от неожиданности побледневшие, перепуганные казаки глядя отчего то на меня, начали поспешно многократно креститься… и случилось чудо! То ли совесть у пленника заговорила, то ли мои железобетонные аргументы были неотразимы, а может троекратно, тайно прочитанный кем то из станичников «Отче наш», а только пленник заговорил на приличном русском языке, по крайней мере я его понимал. И поведал он многое: в частности, что занимаются они поимкой офицеров с целью выкупа постоянно, и что оба пленных русских живы, и в каком селении находятся, и у кого конкретно, и что хозяин дома русским и турецким языками владеет, и как замаскирована сама яма, и что осталось всего восемь взрослых и шесть стариков, да двое здоровых псов-овчарок, одна из которых сука недавно привела щенков. Он еще много чего интересного рассказал преданно глядя мне в глаза, но то мне было уже не интересно. Свое я услышал. Писарь только какой то медленный оказался и не эстонец вроде. Все никак записывать не успевал… наверное в школе плохо учился.

В вечернем сеансе связи с «имением» — передал съёмку местности, а утром получил приличную склеенную из листов формата А-4 карту-двухкилометровку, аж в 2 экземплярах, один из которых был цветной. На карте я быстро отыскал так любезно названное нашим говорливым другом селение, оно оказывается до сих пор существует и название своё, за давностью лет не сменило.

— Валерий Александрович, это не моё конечно дело, — начал комендант крепости штабс-капитан Невеселов, — но казаки о Вас какие то страшные вещи рассказывают. Вроде бы Вы приказали снять с пленника штаны, взглянули на его мужскую часть и он так испугался, что обмочился и начал ужасно кричать и тут же заговорил на чистейшем русском языке, с Петербуржским произношением, очень перепугав их, — говоря это он внимательно смотрел на Валерия, явно нервничая и беспокоясь, — а они, уж поверьте, не робкого десятка. Н-да так вот, после Вашего взгляда он все рассказал, хотя до этого молчал как рыба. Я признаюсь сам не верил бы в эти сказки, мало ль чего им в голову взбредёт. Но я лично, да и многие офицеры гарнизона слышали этот нечеловеческий крик. Не думал, что Вы настолько, — тут он замялся, — я понимаю, что они варвары, но все можно было сделать в лесу и не запугивать своим умением казаков. Им же с Вами в бой идти, а они уже Вас опасаются, обходят стороной и тайком крестятся.

— Хе хе, Лев Семёнович, все это бурная фантазия не сведущих в науках людей. Мною была применена одна из новейших разработок в области электромагнитной индукции, которую я использовал не совсем по назначению, вернее, совсем не по назначению… с целью дознания. Во благо Отечества. Не уж то это вызывает порицание?

— Нет, что Вы, помилуй Бог, ни в коем случаи, — и помотав головой с улыбкой ответил он, — все что идут во благо России, Отечества и Его Императорского Величества мною приветствуется. Но как то уж экстравагантно все получилось и неожиданно, — произнёс он и добавил, — Нам теперь доподлинно известно где эти нехристи содержат пленных.

Операцию по освобождению комендант предлагал провести немедля, но по моей уж очень настоятельной просьбе, штабс-капитан Невеселов все же собрал всех офицеров и старшего от казаков. Когда мною на столе был разложен цветной экземпляр карты, чем немало удивил присутствующих, с предложением высказаться по поводу предстоящей войсковой операции. Многие офицеры просто не понимали о чем я говорю. По их мнению нужно выдвинуться к деревне и взять ее штурмом, не щадя никого, не взирая на потери.

— Господа, я понимаю Ваш патриотический порыв и желание оказать незамедлительную помощь товарищам оказавшимся в затруднительном положении, но во избежание лишних потерь предлагаю поступить несколько иным способом.

В утренний час, когда самый сладкий сон убаюкивает сознание, спецназ, вооружённый револьверами с глушителями незаметно прокрались к одному из домов горного селения, метнувшиеся было к ним овчарки-волкодавы так и не добежали и лежали темными бугорками на снегу. Интересующий нас сарай, собачья лёжка, щенки:

— Товарищ командир, вот он люк, — тихо сообщил мне капрал, потом бойцы отодвинули люк закрывающий яму, я же посветил фонариком и негромко позвал:

— Прапорщик Дорохин, подпоручик Первинцев.

— Господи Иисусе, — послышалось в ответ, — наши, Боже милостивый, не уж то, — послышались голоса.

— Господа быстрее подымайтесь, — бойцы же спускали находившуюся здесь лестницу, — Господа, поторопитесь время, время.

— Левченко, одного из бойцов в сопровождение. Выведите господ офицеров и заберите щенков порода хорошая. Мы же немного задержимся.

Еще бы не задержаться. Эти на выкупах собрали приличную сумму и я считал, что она по праву более удачливого и сильнейшего, должна принадлежать мне.

В дом вошли без проблем. Свет нам был не нужен, приборы ночного виденья помогали ориентироваться в несложном строении. Жильцов отыскали быстро. Хозяин дома в одних, почему то уже мокрых подштанниках, с бледным от страха лицом и трясущимися руками, еще бы не испугаться… в предрассветных сумерках, здоровенные белые существа, с рогом на голове неожиданно за ноги бесцеремонно стащили его с тёплого лежбища. Откуда ему было знать, что на нас зимний маскхалат и приборы ночного видения… они то и произвели на него неизгладимое впечатление. Потому моя невинная просьба указать где хранятся деньги, была выполнена быстро и без пререканий.

— Щепицин — сигнал.

Зачистку решено было проводить после освобождения заложников, а то мало ли… В акции участвовал взвод солдат, к которому на усиление были приданы мои ребята и казаки.

Селение обложили по всем правилам:


— Трое вон на тот бугорок, — командовал Валерий Александрович солдатами гарнизона, — с него хороший обзор открывается, а вы втроем — вон туда, — указал рукой, — четверо около оврага, чтобы никто не убежал. Стреляйте всех, наших там нет.

— Щепицин бери троих наших и пяток солдат и начинай с той стороны, Левченко — то же самое, но с обратной. И не геройствуйте там особо. При малейшей угрозе вперед гранату, как учились. Все ясно?

— Так точно трищ командир.

— Исполнять, остальные со мной домишки которые в центре — наши. Вы двое — смотрите направо, а вы двое — на лево и если пропустите кого ненужного, тогда или они вас убьют, или я Вас потом поубиваю. Вопросы?

— Вопросов нет Ваш благородие.

— Дёмов, с казаками — контролируете улицу. Нечего чужим по ней ходить и в случаи чего — на подмогу. Сам решишь к кому важнее, но чтобы никто не ушел.

Все прошло как на учениях — сопротивление — получи гранату и только после взрыва спецназ в броне с револьверами, а за ними солдаты для массовости. Данный способ всем очень понравился. Еще понравилось, что не было потерь. Раненые были, а вот потерь не было.

После зачистки солдаты собрались около бойцов спецназа, рассматривали как одному из наших в брюхо почти в упор выстрелили и…

— Почитай в упор из пистолета чечен то в него каак пальнет, — размахивая руками рассказывал один из солдат, — а этого каак откинет, а он в него из пистолета бах, бах. Думал все… не жилец, а он матерится, встает и задницу чешет. Забил значить, а у самого ничего, на броне толька вмятина во какая огромная.

Осмотреть пострадавшего, который мирно стоял и всем желающим демонстрировал броню и вмятину, явились все кто участвовал в акции. Многие мотали головой и удивлялись, обсуждали и спорили, но сходились в одном «Бог миловал», а броня как бы и не при чем вообще. Осмотрел и я. Никакого прямого попадания. Пуля прошла по касательной и бойца просто развернуло, от чего он упал. В падении начал стрелять, никаких повреждений, окромя синяка на заднице обнаружено не было.

В крепость добрались без урона и происшествий, нужно срочно учиться верховой езде. На лошадке то в последний раз я катался еще в детстве, на деревянной.

Трофеи были с моей точки зрения приличные. Только моему подразделению досталось 36 овец и коз, кроме имеющихся 5 досталось еще 3 лошади и куча разной рухляди. Вечером отару и лошадей переправили в имение. У отца взял несколько бутылок «казённой» водки. Алкогольный продукт местного производства мой избалованный организм в начале «процесса» принимать категорически отказывался. Это потом, адаптировавшись ему было все равно, а вот в начале — ни ни.

Качество изготовление бутылок с закручивающейся пробкой и внутреннее содержание понравилось всем, особое внимание было уделено этикетке, изготовленной с:

— Господа, написано как то мудрено с грубейшими ошибками правописания. Хотя сам продукт выше всякой похвалы, — говорил захмелевший но еще не утративший возможности соображать, недавно освобожденный из плена прапорщик Дорохин:

— Осмелюсь предположить, что этикетка изготавливалась в Сербии, — высказал предположение прапорщик Низовцев, — но содержимое — явно Российского производства. Столь качественную водку, прошу заметить, делать окромя как в России никто не умеет.

Откуда то взялась гитара на которой за унылым голосом исполняли какой то романс, а попав в мои руки эта же гитара мною, с согласия владельца, была преобразована в шестиструнную и я спел из репертуара Александра Розенбаума о казаках, как мог спел, ну очень старался…

Ох, проводи-ка меня, батя, да на войну,

Да поседлай-ка ты коня да моего.

А я пойду да обниму печаль-жену,

Кабы не быть бы ей вдовой.

А я пойду да обниму печаль-жену,

Кабы не быть бы ей вдовой…

Первая песня пошла на ура, вторая была из того же репертуара

Под ольхой задремал есаул молоденький

Приклонил голову к доброму седлу…

Потом были еще какие то песни… в конце помню пел:

К дому путь-дороженька далека,

Да трёхрядка рвёт меха, ох, лиха!

С песнями да гиканьем,

С шашками да пиками

Едут, едут кубанцы по верхам…

Два дня гуляли. Праздновали удачное освобождение и радовались трофеям. С пьяна обещал оказать содействие в приобретении «экспериментальных образцов» новейшего оружия и даже записал кому чего и сколько. Много пели песен. Особенно радовались казаки признав во мне и в спецназе своих в доску. На третий день засобирался домой. Как ни уговаривал Невеселов и прочие офицеры:

— Господа, оставаться более не могу, не имею права. Дела-с. Буду еще в Ваших краях — свидимся.

Возвращался из «командировки» с хорошим настроением и больной головой. Трофеи были для первого раза достаточно приличные. С акции по освобождению заложников получили только деньгами около 10 тысяч серебром. Дома отсутствовали около недели, а встречали как будто бы нас не было больше года.





Глава 2