Главным калибром – огонь

– Господин капитан? Рад видеть вас, – Астафьев сразу же признал давешнего артиллериста, с которым они пару месяцев назад бок о бок трудились на возведении позиций для гаубичных батарей. Офицеры обменялись рукопожатиями.

– Полно вам, поручик, не «господин капитан», а просто Антон Павлович, – улыбнулся артиллерист. – Ну, так что же вы здесь делаете? И где ваши подчинённые? Что-то я не заметил ни одного пехотинца.

– Эх, Антон Павлович, даже не знаю, с чего начать, – вроде как смутился молодой поручик. – Помните тот конкурс наместника о наборе добровольцев для несения особой службы?

– Так-так-так, кое-что припоминаю: с месяц назад генерал-адъютант объявил, что ему лично требуются охотники, хорошо стреляющие из пулемётов и готовые возиться с механической частью, – подозрительно прищурился капитан. – Только не говорите, что вы пошли в добровольцы.

– Так и произошло, Антон Павлович, – весело признался Астафьев. – Я неплохо палю из пулемёта, поэтому подумал и решил, что мне нужны какие-то новые приключения, что ли. Скучно стало целыми днями стоять над солдатами и зудеть, торопя и подгоняя их махать кирками и лопатами.

– Эх, молодость, полная сил и энергии, – артиллерист, похоже, развеселился. – Поручик, над солдатами всегда должен кто-то стоять, подгонять их, пихать в спину, если потребуется. Иначе никак. Так что вы делаете здесь, в порту?

– Вы не поверите, Антон Павлович, – оглянувшись по сторонам, начал рассказывать Виктор. – Нас прислали принимать американские тракторы. Самые настоящие, прямо из САСШ. Говорят, закупленные по личному заказу самого наместника.

– Вот оно что, поручик. Признаюсь, я сначала не поверил, когда пошёл слух, что генерал-адъютант тратится на покупку американских авто, – усмехнулся капитан. – Зачем наместнику сразу десяток самобеглых экипажей? Хватило бы и одной пары. Теперь, вы говорите, он закупил тракторы? Право, не понимаю, где в Порт-Артуре можно найти столь обширные сельхозугодья, чтобы гонять по полям трактор.

– Вы тоже не поверите, Антон Павлович, но наместник не ездит на авто, – понизив голос, произнёс Астафьев. – Все экипажи переданы в распоряжение заезжего жандарма из Харбина.

– Так ваш отряд добровольцев состоит под началом жандарма? – мгновенно сложив факты, артиллерист скривился, словно от кислого. – Вынужден вам посочувствовать, поручик. Так, а про этот наш разговор вы не доложите?

– Да как можно, Антон Павлович? – опешил Виктор, понимая, что только что нечаянно наболтал лишнего.

– А вас как, обязали докладывать обо всех разговорах со своими знакомыми или нет? – с интересом продолжал допытываться капитан. – Если обязали приказом свыше, то обязательно доложите о нашем разговоре, поручик. Повторяю – вы должны исполнить, как велено.

– Придётся так и поступить, Антон Павлович, – с грустью в голосе произнёс Астафьев. – Я, похоже, совершил досадную ошибку.

– Нет, Виктор, вы не совершали никакой ошибки, – улыбнулся артиллерист. – Ошибку обычно невозможно исправить, а вы допустили оплошность. Правда, на войне зачастую любые оплошности приводят к ошибкам. Помните об этом. Удачи, вам, поручик. Даст Бог, мы ещё свидимся.

Капитан скрылся за углом склада, оставив Виктора грустить в одиночестве, терзаясь муками совести. Астафьев повернулся, мазнув взглядом по длинной цепочке китайских кули, таскавших в ворота склада какие-то мешки, и зябко поёжился. Промозглый и колючий зимний ветер забирался под полы шинели, дополняя препоганое душевное состояние офицера. Где-то у пирса громко запыхтел паровой котёл, и над крышами складов поднялся высокий столб чёрного дыма. Похоже, чёртовы трактора наместника готовились начать своё путешествие по землям Желтороссии.

Пока поручик Астафьев нечаянно разбалтывал про сельскохозяйственные планы генерал-адъютанта, высочайшее начальство изволило обедать. Причём, вовсе не в гордом одиночестве. В роскошном дверце наместника за сервированном множеством изысканных блюд столом сидели те, кому предстояло командовать морским мечом огромной империи на её восточных рубежах: сам Алексеев и начальник эскадры, вице-адмирал Старк.

– Оскар Викторович, ну и как вам утка по-пекински? – вытирая салфеткой губы, весьма довольным голосом поинтересовался генерал-адъютант. – Понравилась?

– Очень изысканно, Евгений Иванович, божественный вкус, – с сожалением оглядев горку косточек, честно ответил Старк. – У вас лучший повар в Порт-Артуре и, полагаю, на всём нашем Дальнем Востоке. Никто лучше него не готовит утку в «северном стиле».

– Ну, может, и не самый лучший, но готовит он действительно отменно, – Алексеев с удовольствием проглотил лесть своего гостя. – А сейчас попробуем ещё одно блюдо: карп, запечённый в экзотическом соусе.

– С превеликим удовольствием, Евгений Иванович, – предвкушая изысканное наслаждение, воскликнул вице-адмирал. – Ах, какой дивный запах!

Вышколенный официант быстро убрал опустевшие фарфоровые тарелки, заменив их чистыми столовыми приборами. Водрузив на середину стола поднос с новым блюдом, официант ловко поработал ножом, и перед нашими героями возникли тарелки с рыбой, источающей тонкий аромат специй.

Алексеев и Старк сразу же приступили к продолжению трапезы, обмениваясь одобрительными короткими фразами насчёт кулинарных талантов личного повара наместника. Спустя какое-то время подошла очередь следующего блюда, а затем и чая с десертом.

– Ах, Оскар Викторович, а представьте себе, что после победы над японцами вы ежедневно станете трапезничать подобным образом, – от темы кулинарии разговор плавно перетёк к войне и политике. – Государь император наградит вас высшими орденами Империи, подарит в вечное пользование поместья где-нибудь в европейской части России. Благодать, да и только.

– Ох, Евгений Иванович, трудновато нам будет сладить с японцем, – в отличие от воинственно-оптимистичного настроя генерал-адъютанта, начальник эскадры всё ещё надеялся на мир и дипломатию. – Как ни мудри, а у самураев больше броненосных крейсеров и крупных истребителей, да и по качеству постройки они нам ни в чем не уступят. Ох, поскорее бы пришёл отряд Вирениуса.

– Давайте не будем особо рассчитывать на Вирениуса, Оскар Викторович, – опуская чайную кружку на блюдце, поморщился Алексеев. – У меня есть основания полагать, что война начнётся раньше, чем в Артур придёт подкрепление с Балтики.

– Это основание – данные разведки нашего военно-морского атташе? – Глаза Старка сразу же стали серьёзными, в них промелькнула плохо скрываемая тревога.

– Да, причём информация получена не только от агентуры Русина, – со вздохом подтвердил наместник. – Японцы весьма нервно реагируют на нашу боевую подготовку. Как вам известно, флот микадо фактически готов к началу боевых действий и идёт мобилизация гражданских пароходов. Думаю, что до начала войны осталось совсем недолго – максимум месяц.

– Ну, что же, пусть попробуют сунуться – получат второй Синоп и Наварин, – воинственно заявил начальник эскадры. – Евгений Иванович, я бы хотел походатайствовать о назначении Карла Петровича Иессена командовать всеми крейсерскими силами эскадры.

– Кхм, Оскар Викторович, неожиданно как-то вы, – кашлянул генерал-адъютант. – Может, оно и правильно – свести все крейсера в один отряд под единым командованием, но уж больно разнородным будет это соединение.

– Согласен, что наши крейсерские силы собраны с бору по сосенке, но тот же «Баян» может составить хорошее трио с «Богатырём» и «Аскольдом», а для поддержки истребителей вполне хватит «Боярина» с «Новиком», – обосновал свои мысли Старк. – Нам не найти лучшего флагмана на крейсера, чем Иессен.

– Карл Петрович действительно хорош: задирист, храбр, независим, любит поспорить, – потеребил бороду Алексеев. – Признаю, что он идеально подходит на должность начальника крейсерского отряда. Но, Оскар Викторович, Иессен мне нужен для другого дела, более важного и ответственного. Там-то его личные качества и пригодятся на все сто процентов.

– Позвольте полюбопытствовать, Евгений Иванович, а для какого дела вам необходим Иессен? – поинтересовался заинтригованный вице-адмирал.

– Я планирую послать его в крейсерство на «Рюрике», из Владивостока, – наместник отпил маленький глоток чая. – Представьте себе: одинокий рейдер в океане, в тысячах миль от базы, перехватывающий военную контрабанду. Иессен идеально подходит для подобного предприятия.

– Вы правы, Евгений Иванович, Карл Петрович словно создан для каперской роли, – пригубив чая и подумав, признал Старк. – Но кого же тогда поставить во главе отряда порт-артурских крейсеров?

– Возможно, Вирена, Роберта Николаевича, или Рейценштейна, Николая Карловича, – лакомясь пирожным, Алексеев пожал плечами. – В любом случае все крейсерские операции в прибрежных водах Ляодуна лягут на вас, Оскар Викторович.

– Я готов к любым нагрузкам и испытаниям во славу нашего императора и Отечества, Евгений Иванович, – тяжело вздохнул начальник эскадры. – Жаль, что у меня нет вашей энергии и оптимизма.

«…Эх, знал бы ты, Оскар Викторович, чего мне стоит сей оптимизм, – с тоской подумал наместник. – Для меня каждая ночь – как адское пекло, испепеляющее душу и разум. А сколько приходится исписать бумаг, чтобы отбиться от столичных флотоводцев и генералов – не поверишь. То ли ещё будет, когда в феврале прикатят с инспекцией. Боже, помоги мне всё выдержать и не сойти с ума…»


В дверь постучали, и на пороге появился начальник походного штаба генерал-адъютанта, генерал-майор Флуг, с телеграммой в руках. Быстро пробежав глазами текст, наместник улыбнулся, и поблагодарил Василия Егоровича. Тот сразу же удалился, тихонько прикрыв за собою двери.

– Ну-с, Оскар Викторович, предлагаю выпить стопочку коньяка за продукцию фирм «Цейс» и «Калес», – Алексеев удовлетворённо потёр руки. – Будем надеяться, что я не прогадал, и немецкое качество действительно самое лучшее в мире.



– Да, слушаю, – едва закончился разговор с адвокатом одного из арестованных, как телефон зазвонил вновь. Автоматически отметив, что номер звонящего ему незнаком, следователь Томилин поднёс аппарат к уху.

– Здравствуйте. Анатолий? Майор Томилин? – в динамике зазвучал вроде бы знакомый старческий голос.

– Да, я. Кто говорит? – подтвердив предположение незнакомца, поинтересовался следователь.

– Это Маликов Вячеслав Михайлович, пенсионер-изобретатель. вы недавно приходили ко мне, интересуясь визитом полковника Максименко, – быстро разъяснил звонящий. – Анатолий, вы мне ещё оставили свою визитку, помните?

– Да, Вячеслав Михайлович, конечно, помню, – Томилин сразу же сменил жёсткий служебный тон на более дружелюбный. – Вы, наверное, что-нибудь вспомнили, да?

– Можно сказать и так, Анатолий, – пенсионер тяжело вздохнул в трубку. – Я сейчас нахожусь на вашей проходной, внизу. Пусть мне выпишут пропуск, я решил сдаться.

– Хорошо, пропуск сейчас будет, – произнёс следователь, чувствуя, как у него внутри всё холодеет. – Поднимайтесь на третий этаж, в триста двадцатый кабинет. По лестнице, и налево по коридору.

За те пять минут, что пенсионер поднимался, и шёл по коридору, майор Томилин прокрутил в голове, наверное, миллион мыслей. Обвиняя себя, что недосмотрел, недоглядел, ошибся, когда оценивал этого странного старика-изобретателя. А пенсионер ведь явно идёт признаваться, что именно он убил полковника Максименко. Чёрт, как же ты, следователь, ошибся, не веря своей интуиции!

– Анатолий, я не могу вывести Руслана из пограничного состояния, – произнёс старик, едва переступив порог кабинета. – Я знаю, это моя вина, но я ничего не могу сделать – Максименко нужна серьёзная помощь, очень серьёзная.

– Стоп! Полковник жив!? – подскочил к пенсионеру Томилин. – Но вы же только что сказали, что пришли сдаваться. Объясните, я ничего не понимаю. Мой шеф жив!?

– Анатолий, если бы я только мог объяснить, – со вздохом шмыгнул носом Маликов. – Давайте лучше съездим ко мне, я по дороге всё расскажу, а дома вы своими глазами на месте увидите, что, и как.

– Хорошо, Вячеслав Михайлович, съездим к вам домой, – интонация слов следователя не предвещала ничего хорошего.



Спустя пару часов майор Томилин и пенсионер-изобретатель стояли в подвале дома у «саркофага», в котором мирно спал (СПАЛ ли?) полковник Максименко. Следователь, по дороге битый час слушавший рассказ старика, никак не мог решить, что говорить начальству. А главное – что теперь делать с Маликовым. Ясное дело, что пенсионер вовсе не собирался причинять вред здоровью высокопоставленному работнику Следственного комитета, но как это докажешь? Да и что это за аппаратура у старика, которая погрузила полковника в глубочайший сон? Сон, похоже, самый обыкновенный, не летаргический.

– Кхм, Вячеслав Михайлович, а вы всё испробовали? – майор с надеждой посмотрел на изобретателя. – Может, что-нибудь упустили?

– Эх, Анатолий, неужели вы думаете, что я столько времени просидел сложа руки? – старик вновь шмыгнул носом. – Нет, я, к сожалению, здесь бессилен. Поэтому и вынужден был попросить вас о помощи.

«…Знать бы ещё, как я могу тебе помочь, – подумал Томилин, рассматривая листы „саркофага“, искусно маскировавшие тело полковника во время прошлого визита следователя. – Чёрт, а ведь в тот раз всё гудело и пищало, словно самый настоящий прибор. Ну, и жук ты, Михалыч!..»

– Анатолий, давайте попьём чая, – почесав бороду, предложил пенсионер. – Чувствую, что в ближайшем будущем у меня не будет такой возможности.

– Боюсь, что вы правы, Вячеслав Михайлович, – согласился майор, ломая голову, под каким соусом лучше всего доложить о данном ЧП начальству. – В тюрьме с нормальным чаем бывает напряжёнка.





Глава 5




Пятнадцатого января Алексеев издал приказ, предписывающий всем российским гражданским кораблям немедленно покинуть японские и корейские порты и воды. Невыполнение данного приказа влекло за собой крупные неприятности по линии политического сыска, как для капитанов судов, так и для судовладельцев.

Данное распоряжение, впрочем, совершенно не касалось «Аскольда», три дня назад бросившего якорь в Чемульпо. Придя в этот корейский порт, крейсер 1-го ранга сменил там спешно отозванного в Порт-Артур «Боярина», который выполнял тайную миссию по доставке в Корею флигель-адъютанта короля Коджона.

Вместе с «Боярином» ушла и канонерка «Гиляк», матросы с которой осуществляли охрану русской миссии в Сеуле. Русский посланник, действительный статский советник Павлов, был очень недоволен сокращением штата охраны, но ничего не мог с этим поделать против воли Алексеева. Недавно назначенный командир «Аскольда», капитан 1-го ранга получил чёткий и однозначный приказ – смотреть в оба, игнорируя поползновения посланника подчинить крейсер воле дипломатии.

Уже отсутствовало телеграфное сообщение между Чемульпо и Порт-Артуром, на берегу шло строительство японцами складов и бараков, в порт постоянно прибывали пароходы под флагом Страны восходящего солнца. Вскоре количество «мирных жителей» японской национальности с военной выправкой перевалило за четыре с половиной тысячи и продолжало нарастать по мере подхода всё новых и новых транспортов.

В одной из последних телеграмм из Порт-Артура генерал-адъютант повелел следующее: в случае какого-либо осложнения обстановки в Чемульпо, или даже намёка на провокацию, «Аскольду» следовало немедленно уходить в открытое море и дальше действовать по обстоятельствам. По этой причине Константин Александрович посматривал на японский стационер – крейсер «Чиоду» – с огромным желанием пустить тихонечко ночью пару мин в борт этого корабля. Однако ни о чём подобном в приказе Алексеева не говорилось, и каперанг не горел желанием спровоцировать войну какими-либо своими опрометчивыми действиями.

Японцы, кстати, словно чувствовали настроения русских и старались лишний раз не задевать северных варваров ни в порту, ни на городских улицах. Командир «Чиоды», капитан 1-го ранга Мураками из кожи лез вон, лишь бы показать всем – в первую очередь русским – миролюбивые намерения японского правительства. Мысленно же Мураками вынашивал различные планы, как уничтожить русский крейсер прямо на рейде. Надо сказать, что МГШ (морской генеральный штаб) Японии весьма недвусмысленно запретил воинственному командиру «Чиоды» предпринимать какие-либо рискованные односторонние действия, чтобы не спугнуть русских раньше времени. Поэтому японец старательно разыгрывал роль пацифиста, желающего дружить со всеми, кто околачивался в Чемульпо.

Впрочем, Грамматчиков, имевший чёткие инструкции начальства, с самого начала раскусил лицедейство Мураками и его подчинённых, потихоньку готовя свой крейсер к быстрому рывку в открытое море. И «Аскольд» и «Чиода» постоянно поддерживали в котлах достаточно пара, чтобы немедленно дать ход.

Всё это происходило на фоне потрясающей неадекватности столичных дипломатов, которые самоуверенно блеяли о мире, о продолжении переговоров и прочей бестолковой лабуде. Получая подобные телеграммы из Петербурга, генерал-адъютант нервничал, начиная срывать злость на подчинённых. Досталось многим.

На это всё накладывалась бестолковая перепалка с Адмиралтейством, которая изо дня в день всё больше и больше раздражала Алексеева. Причиной нового конфликта стал эксперимент наместника со стрельбой на дальние дистанции. На одном из владивостокских крейсеров, задействованном в эксперименте, в конце декабря вышли из строя почти с десяток шестидюймовок Канэ. Откровенно говоря, на какое-то время «Россия» практически полностью лишилась боеспособности, о чём кто-то бдительный тотчас сообщил в Петербург.

Генерал-адъютант напрасно пытался обратить внимание Авелана и прочих адмиралов на вовремя вскрытую проблему с орудийными станками. Столичные флотоводцы никак не могли взять в толк, зачем вообще тихоокеанцы проводят учебные стрельбы на больших дистанциях. Это противоречило всем канонам отечественной военно-морской науки, не говоря уже об износе и поломках матчасти и большому расходу боеприпасов.

– Господи, ну, хоть бы скорее началась война, что ли, – перечитывая очередную телеграмму из Адмиралтейства, в сердцах бросил Алексеев. – Может, хоть тогда эти столичные шаркуны сообразят, что мы здесь не в бирюльки играем.