Глазами волка

– Я не понимаю, говорю же.

– Ты не понимаешь. А я – видел!

– Ты что, про заговор?

– Я не видел заговора. Я видел то, что видел.

Авасий сделал шаг навстречу. Теперь он был на расстоянии прыжка. Но руки у него оставались пустыми. А удивление в голосе – искренним.

Теперь он был почти беззащитен. Ворота – по-прежнему полуоткрыты.

– Послушай, Лик. Ты понял не всё и не так. Да, крови случилось немало. Но никто не собирается истреблять всех неврийцев! Не знаю, кто это рассказал. Ты вообще хоть какие-нибудь новости слышал? Говорил с кем-то из наших?

– Подожди! Молчи! – Лик отступил на шаг. Теперь расстояние снова было безопасным.

– Почему ты убегаешь? – Авасий сделал ещё один шаг навстречу. – Ты кому-то поверил? Кто-то тебя обманул?

– Стой и жди, – сказал Лик, – Я поговорю и вернусь.

Он зашагал обратно. Впереди была густая тьма, оттуда доносились невнятные шорохи. Будет скверно, если меня примут за противника.

Что-то обрушилось на него сзади. Словно мешок с репой свалился ему на плечи и повалил в сырую траву, отбивая дыхание. Лик попытался вывернуться, но у мешка вдруг выросли руки. Эти руки весьма ловко вжали неврийца лицом в траву. Потом одна отпустила, и Лик ухитрился повернуть голову на бок.

Он так не увидел второй руки. Только лунный свет сверкнул на кривом, как серп, ноже – и этого оказалось достаточно.

Лик рванулся и заехал локтем в живот противника. Авасий охнул и разжал хватку. Этого хватило, чтобы Лик повернулся целиком и вцепился в локоть. Сил сбросить противника не было, – только толкать в сторону, в надежде отвести удар.

– Авасий, ты чего? – прохрипел он.

– Всё равно не уйдёшь. – рука с серпом вырвалась и снова поднялась в воздух, – Конец же тебе, конец….

Теперь нож казался огромным чёрным когтем на фоне тусклого неба. Лик захрипел, рванулся вверх, чтобы его перехватить – но рука опускалась вниз, неотвратимая, как жало скорпиона.

Ниже.

Ниже.

Ещё ниже.

Невидимая струна тренькнула где-то в ночи. Тонкий ветерок коснулся лица неврийца – в потом раздался глухой удар и давление ослабло. Лик оттолкнул руку и Авасий свалился в траву. Невриец пощупал и угодил рукой в кровь, липкую, как болотная грязь. Преодолевая отвращение, поискал ещё, и наткнулся на стрелу.

Стрела была новая, даже толком не строганная. Грудь под ней ещё шевелилась, выбрасывая кровавую пену.

Лик убрал руку и поднял глаза. Арга стояла над ним, с луком наперевес.

– Хороший выстрел, – прошептал он, – Я поражён. Я поражён ещё больше, чем он.

Он поднялся, растёр горло. Со второй попытки поднялся. Долго, тупо думал. Потом снова наклонился и забрал нож. Такой трофей всегда пригодится.

Потом зашагал к воротам. Его ещё качало. А тошнота, внезапно, прошла.

Агра следовала за ним.

– Потом мы его похороним, – бормотал Лик себе под нос, – Если живы останемся. Мы были друзьями… Да, были.

Он тряхнул головой. Только сейчас он расслышал. что возле ворот уже закипает сражение.





77


Свалка у ворот закончилась быстро. Стражники были вооружены хорошо, но их оказалось слишком мало. И они не готовились к серьёзной атаке.

Тавры смяли их, как абордажная команда пиратов сминает перепуганных моряков. Они не успели даже взять за оружие – сети и арканы спутали руки, руки толкнули на землю, ножи полоснули по горлу. Ворота раскрылись полностью, и в них вливалась горная рать.

В долине за воротами была вся та же ночь. Стоял тот самый предрассветный час, когда тянет прилечь даже тех, кто страдает бессонницей. Лик нарочно решил атаковать в это время – чтобы рассвет озарил исход битвы, а дозорные были сонными.

Мутный небесный свет почти не горел и они шагали сквозь едва проницаемый мрак. А чуть поодаль, неподалёку от синей полосы моря, горели огоньки факелов. В их отсветах можно было разглядеть кусок каменного помоста. Там кто-то стоял, но люди или статуи – не различишь.

Сейчас, когда они были за воротами, бухта оказалась утомительно просторной. Казалось, тут можно разместить ещё один Херсонес. Но для перенаселённой Меотии здесь слишком далеко, а в Херсонесе никому нет дела до новых колоний.


Шли почти наощупь, вдоль журчащего ручья, всё ближе к колыханию огоньков.

– Кто здесь? – крикнули с помоста. Спрашивали по-скифски, так что поняли все. Но никто не произнёс ни слова.

Огоньки задвигались. Значит, живые среди них были. Несколько огоньков спустились вниз и поползли навстречу.

Как они угадали, откуда подкрадываются незваные гости? Наверное, просто решили пойти навстречу вдоль ручья. Это достаточно просто, чтобы сработать.

Лик тоже шагал прежним путём. Кто знает, вдруг они собираются сдаться?

Наконец, факела приблизились достаточно, чтобы он мог разглядеть лица. Это были знакомые скифские лица, с аккуратно расчёсаными бородами. Впереди шагал решительный человек в безрукавке на голое тело. Лик его не знал, но догадался, что он здесь главный. Получается, и этот командир шёл впереди.

Это достойное поведение. Пусть даже у врага.

Они остановились на безопасном расстоянии. Цепочка факелов развернулась полумесяцем.

Шаги за его спиной тоже стихли. Обе стороны ждали, что будет.

Лик взглянул на них сквозь растрёпанные волосы. Как и положено ликантропу, он даже перед боем не скручивал их в сарматские косы. Эта мода добралась даже до гор, но он оставался верен свободным причёскам.

За косу ухватить легче, чем за волосы. А если делать метаморфозу, лишние волосы повиснут на косах бесполезными лохмотами. Так что проще оставить, как выросли.

– Это ты – Лик? – спросил человек в безрукавке, – Моё имя – Марсагет. Я здесь за главного и я рад тебя видеть. Как вы сюда проникли? Что со стражниками?

Его голое тело под безрукавкой казалось почти беззащитным. Значит, чувствует себя в безопасности… Тут Лик напомнил себе, что он и сам пришёл полуголым. Может, этот Марсагет тоже из терионов.

Лик принюхался и покачал головой. Нет, терионов поблизости нет. Чадит смола, тянет мокрым ветром, преют подмышки с обоих сторон. А звериного запаха нет. Или это какой-то особенный теорион – страшно редкий… или Гиппас нашёл способ уничтожать запахи.

Надо было посмотреть, на месте ли корабль. Море оставалось тёмным, там всё равно ничего не разглядишь. Кажется, корабля нет. Но может быть, что Лик его просто не заметил.

А приглядеться не судьба. Сейчас даже поворачивать голову – опасно…

– Стражники захвачены, – соврал Лик, – Не знаю, что с ними. Надеюсь, всё в порядке. Как вы меня узнали?

– Один твой друг нас познакомил. Его называют Ихневмоном, но, кажется, это не настоящее имя.

Ледяная стрела ужаса впилась в сердце Лика.

– Что с ним? Где вы его нашли?

– Мы разговаривали, когда меня занесло в Херсонес. Живёт он неплохо, любит овечий сыр с лепёшкой. Беседовали неделю назад, он был здоровый и быстрый. Он немножко рассказал о тебе.

– Что он рассказал?

– Достаточно, чтобы я мог узнать тебя при встрече.

Лик прикрыл глаза и начал судорожно считать дни. Он помнил, что говорил с Ихневмоном три дня назад, и с другом было всё хорошо. Но Гиппас – геометр, он может что угодно с цифрами сотворить. Надо подсчитать подсчитать ещё, чтобы быть уверенным – с другом всё в порядке.

– Вы узнали меня?

– Да.

– И почему вы со мной говорите?

– Я слышал, ты ищешь славы. И ждал тебя. Я хотел с тобой потолковать и догадался. что ты славу ты будешь искать в этой бухте.

– Когда я пришёл сюда, я встретил друга детства.

– Вот видишь!

– И он пытался меня убить.

Марсагет хмыкнул.

– Видимо, тяжелое у тебя было детство.

– Мы расстались друзьям!.

– Значит, совпадение.

– Мне это совпадение не нравится.

– Ты, кажется, шёл к камням, – Марсагет обернулся – словно хотел убедиться, что помост ещё на месте, – Я не буду тебе мешать. Иди, куда шёл. Обдумай, что произошло. Можешь принести жертвы, погадать, поразмыслить. И решить, что будешь делать дальше, – он снова повернулся назад и крикнул, – Дорогу Лику Неврийцу!

Факела подались в сторону и вытянулись цепочкой из огненных точек. Лик зашагал вдоль линии. Тавры осторожно шли за ним. Он не видел, но знал, что оружие они не опускают.