Горячее лето пятьдесят третьего

— Международный — значит наш. В этом вопросе, мы больше никому не можем доверять.





Глава одиннадцатая




7 октября 1953 года. Москва. Очередное заседание Бюро ЦК КПСС.



Присутствуют — Генеральный секретарь ЦК КПСС Рокоссовский Константин Константинович, Председатель Совета министров — Маленков Георгий Максимилианович, Секретарь ЦК, министр Государственной Безопасности — Судоплатов Павел Анатольевич, председатель Госплана и заместитель Председателя Совета министров СССР, председатель Госплана СССР — Косыгин Алексей Николаевич, председатель ГКК — Берия Лаврентий Павлович, министр Иностранных дел — Громыко Андрей Андреевич, министр Внутренних дел — Игнатьев Семён Денисович, министр Обороны — Василевский Александр Михайлович, министр Оборонной (и Космической) промышленности — Устинов Дмитрий Фёдорович, министр Государственного контроля — Меркулов Всеволод Николаевич. Первый секретарь Московского ГиОК КПСС Брежнев Леонид Ильич, министр Электронной промышленности Лебедев Сергей Алексеевич; заместитель Председателя ГКК и Главный конструктор ОКБ-1,- Королёв Сергей Павлович, министр по делам Молодежи и Спорта — Шелепин Александр Николаевич. Министр ВМФ СССР — Кузнецов Николай Герасимович, Президент Академии наук — Курчатов Игорь Васильевич, Председатель Правления Государственного банка СССР — Попов Василий Федорович.

Повестка дня очередного заседания Бюро ЦК КПСС была довольно обширной. Начали, как обычно, с отчета "космонавты". Отчитались о достижениях, а их набралось почти на сорок минут доклада Председателя ГКК, маршала Берия.

Главное — найдены и устранены неполадки, приведшие к аварии, первое испытание изделия К-3. Второй подряд удачный запуск на земную орбиту девятитонной "болванки", в массогабаритных характеристиках которых, уже проектировался управляемый "Орбитолет". Немного поспорили, стоит ли запустить в космос изделие РДС-6с, чтобы устроить наглядную демонстрацию, перед началом переговоров о полном запрещении оружия массового поражения. Большинством голосов решили — запустить и продемонстрировать.

Немало удивил Павла Анатольевича Судоплатова, предложенный Лаврентием Павловичем проект указа "О формировании Отряда подготовки космонавтов СССР". Предлагалось поручить первичный отбор командованию ВВС, в космонавты выбирали военных лётчиков-истребителей в возрасте до 35 лет, ростом до 175 см, весом до 75 кг и званием до полковника. Как только Берия закончил, Судоплатов тут же озадачил его вопросом.

— Скандал провоцируете, Лаврентий Павлович?

— Не я, Павел Анатольевич. И еще Он настоял, чтоб никаких исключений. Но Он не против, если мы поддержим рапорт Василия Иосифовича, о добровольном разжаловании в полковники.

— Сурово! Трижды Герой Советского Союза и кумир молодежи. Он нам революцию устроит.

Разгореться дискуссии не дал Рокоссовский.

— Так товарищи, указ о формировании космического отряда с повестки дня снимаю. Необходимости в его немедленном принятии нет. Проведем дополнительные консультации, может что-нибудь изменится. Командование ВВС пусть начинает первичный отбор, но не в отряд космонавтов, а, скажем, в авиаполк, который будет осваивать МиГ-17. Указ будем принимать на следующем заседании.

Давайте вернемся к делам земным нашим, грешным. Все ознакомились с докладом Правления Государственного банка? Василий Федорович, не вставайте. У вас есть что-то в дополнение?

— Газеты, Константин Константинович. Из Филадельфии, Сан Франциско, Хьюстона, Сиэтла и Чикаго. Просмотрите только страницу объявлений о продажах. Там, где цены указаны в рублях, подчеркнуто красным. От половины сделок в Сиэтле, до трех четвертей в Калифорнии, американцы хотят производить в рублях. Все коммерческие банки бывших САСШ просят рублевых кредитов. Сейчас у нас есть хороший шанс сделать Государственный Банк СССР — Мировым Эмиссионным Банком, а рубль — межгосударственным платежным средством.

Леонид Ильич Брежнев, любовавшийся на "доску" объявлений о продаже автомобилей в Сан Франциско, с трудом оторвал глаза от газеты.

— Товарищи! Да это же просто праздник какой-то! И что вам для этого нужно, Василий Федорович?

— Политическое решение, Леонид Ильич. Вопрос этот стоит, ни много, ни мало, а о новом НЭПе. Только тогда НЭП вводили с целью позволить социализму выжить, а теперь цель — закабалить капитализм, эксплуатировать эксплуататоров.

На это самоуверенное заявление Председателя Госбанка СССР довольно скептически отреагировал Берия.

— Эксплуататоры — твари ушлые. Вы уверены, что они вас не переиграют.

— Уверены, Лаврентий Павлович. Если система заработает, то сломать ее можно будет только военным методом, как мы сломали систему доллара и фунта. Экономических способов нет, у них никогда не будет столько ресурсов, чтобы переиграть эмиссионный центр.

Вот смотрите, даже если мы проведенную эмиссию раздадим под один процент, то есть самый минимум, лишь бы покрыть затраты на содержание аппарата, обновление фонда купюр и так далее, то есть абсолютно бесприбыльно для себя, то через год, совокупный долг перед Госбанком, вырастет на один процент. Даже всего один процент, но его опять негде будет взять, кроме как у нас в кредит. И так до бесконечности. Если армия нам это гарантирует…. То…. То ошибка исключена, это математическая модель. Деньги — это не рубли, доллары, фунты, или золото. Деньгами теоретически могут быть просто записи в памяти электронно-вычислительной машины, если они способны выполнять роль платежного средства на контролируемой территории. Словом, современные деньги — это Армия и, поддерживаемый ей порядок. Остальное — решаемые технические вопросы.

— Спасибо, Василий Федорович. Спрошу, наверное, за всех. Вопрос наверняка у всех один и тот же. Вы хотите сказать, что китайцы с индийцами будут торговать между собой за наши рубли, а мы с этого каждый год получать процент? А им то это зачем? Туда мы армии вводить не собираемся.

— Будут и китайцы с индийцами, и техасцы с калифорнийцами. Армий больше не надо, мы уже контролируем более чем достаточный потенциал, для запуска процесса.

— Но должны же быть подводные камни, не может быть, что все так просто.

— Подводные камни только политические. Выбирая этот путь, мы становимся государством эксплуататором. Государством мега капиталистом, производителем самого капитала, то есть абсолютного зла, в нашей сегодняшней идеологической доктрине.

— Абсолютного Зла! — Лаврентий Павлович Берия не удержался и саркастически хмыкнул, — Сколько пафоса. Драму с вас писать, трагедию. Можем ли мы на данном этапе социального развития обойтись без денег? Нет! А раз не можешь что-то предотвратить, значит это что-то нужно взять под контроль, а еще лучше возглавить. Никаких отступлений от наших идеалов я в этом не вижу. Пока деньги не отменили, их выпуск Обязаны контролировать коммунисты. Мы обязаны контролировать абсолютно Все — и Добро, и Зло. Только тогда мы сможем множить первое, за счет второго.





* * *


12 октября 1953 года. Республика Аляска, Олешев-Сити, Временный офис дирекции "Эй Эн Би Си"



Когда еще в самом начале работы с мистером Родригесом, Майкл ОЛири получил приказ инвестировать почти четырнадцать миллионов довоенных долларов в недвижимость и земли на правом берегу реки Святого Лаврентия, особенно напротив Монреаля и Квебека в уже воюющей на стороне Британской империи Канаде, тогда еще новоиспеченный председатель правления Пенсильвания Финанс Инвест Холдинга, хоть и пожал недоуменно плечами, исполнил все беспрекословно. Однако отрядил он на это, сто десятое, по важности, дело, одного из самых дальних, среди своих близких, мужа старшей сестры Малыша ОБрайена. И вот этот итальянец Лючиано Черчини, которому раньше можно было доверить разве что собрать долю с выручки у сутенеров из "Грязной Филадельфии", уже полностью закрыл первоначально вложенный в проект капитал, реализовав всего семь процентов активов.

А еще, этот шустрый итальяшка, перекупил всего за шесть миллионов новых североамериканских долларов[34] хоккейную команду НХЛ Нью Йорк Рэйнджерс, и даже уже начал строить для них в столице Аляски новую современную ледовую арену. В основном, его же усилиями и стартовал очередной чемпионат Национальной Хоккейной Лиги, в которой его уже избрали исполнительным Вице-президентом. Вот так бывает, у русских такое в сказках описывается, попала вроде стрела к лягушке, а лягушка враз царицей обратилась. Изучать русский язык, Майкл ОЛири начал именно с прочтения сказок для самых маленьких. Ведь именно с них начинается становление "загадочной русской души".


И хотя самому Майклу ОЛири хоккей был безразличен, как и все прочие игровые виды спорта, единственный спорт, который он считал интересным и настоящим, был бокс, раскрывшийся внезапно талант дальнего итальянского родственника, ирландец оценил по заслугам. Он не только назначил Лючиано Черчини президентом компании, управляющей всеми активами на территории американской Аляски — "Си Норд Траст Компани", но и поддержал его кандидатуру на выборах в Верховный Совет Республики, которые тот несомненно выиграет.

В принципе, переговоры с Томасами Джонами Уотсонами, старшим и младшим, директорами компании "Ай Би Эм" вполне можно было поручить этому проныре, но мистер Родригес сказал, что они слишком важны. Важно было купить не только активы компании, но эти активы непременно вместе с нынешним руководством. "А старикан то глыба. Сейчас таких больше производят. Мельчает народец…." Почувствовав на себе взгляд Майкла ОЛири, старший Уотсок ответил ему внимательным изучающим взглядом и, совершенно бесцеремонно, прервал сладкоголосого итальянского антрепренера, изливающегося в описании, неминуемо грядущего всем нам счастья, и задал вопрос, не отводя глаз.

— Вас все называют "русским коммунистом", мистер ОЛири.

— Они мне льстят, мистер Уотсон. Я ирландец "на побегушках".

— Почему русские хотят купить "Ай Би Эм" я не спрашиваю. Это очевидно. Им нужны наши рабочие технологии и перспективные разработки. Вы могли скупить контрольный пакет и вывезти компанию хоть в Канаду, хоть в Москву. Могли скупить за втрое меньшую сумму, чем, предложенный вами, выкуп дополнительной эмиссии акций. Я делаю простой вывод, русские заинтересованы в развитии компании именно под моим руководством. Учитывая мои сомнительные связи в прошлом, это кажется мне довольно странным.

— Вы правы, мистер Уотсон. Мне поручено договориться именно с вами. Что за резоны у русских, я не знаю. Давайте договариваться.

— Вы хоть и русский агент, но вкладываете в том числе и свои деньги. Значит, вам видимы какие-то перспективы, которые пока не вижу я. Получив доступ к нашим технологиям, русские смогут все воспроизвести сами.

— Смогут конечно. Но пока освоят, построят производство, людей обучат, выпуск наладят, уйдет много времени. А компанию "Ай Би Эм" планируется загрузить заказами уже в этой Pyatiletke. Знаете, у русских все планируется на пять лет вперед, но иногда возникают ситуации, что планы корректируются, сейчас возникла как раз такая. "Ай Би Эм" приглашают в Космос, мистер Уотсон. Пока русские нас повторят, мы придумаем что-нибудь новенькое. К тому-же, они и сами будут делиться с нами технологиями, которые потребуются для исполнения их же заказов.

— И я буду президентом этой компании?

— Конечно, если подпишите все необходимые инструкции по неразглашению секретов Государственной важности. А после вас, надеюсь, президентом будет ваш сын. Важно не подвести русских сейчас.

— Я готов, мистер ОЛири. Предложенные мистером Черчини варианты хороши, дайте мне пару дней, чтобы выбрать лучший. Получит ли приглашенный мной персонал статус граждан, или будут считаться трудармейцами? И нужно как можно скорее отправить Джуниора[35] в Москву, для контакта с непосредственным заказчиком, это важнее, здесь я справлюсь сам.





* * *


17 октября 1953 года. Москва. Стадион Динамо. Правительственная ложа.



Первый секретарь ЦК Венгерской партии трудящихся и Председатель Совета Министров Венгерской Народной Республики, товарищ Матьяш Ракоши, сразу после финального свистка, большого разочарования не испытал. Еще после первого матча в Будапеште, который, благодаря голу Пушкаша на последней минуте, удалось свести вничью, стало понятно, что выиграть в Москве будет крайне сложно. Словом, морально к этому поражению Ракоши был готов, огорчал его разве что счет, на новеньком электрическом табло стадиона Динамо. Один-четыре и, при этом, единственный гол удалось забить на восемьдесят девятой минуте, когда семьдесят пять тысяч болельщиков на Динамо уже праздновали выход в финальную часть Чемпионата Мира в Швейцарии.

Матьяш Ракоши очень любил футбол и неплохо его понимал. Еще, обсуждая первый матч с главным тренером сборной, Густавом Шебешем, они пришли к выводу, что русские превзошли их прежде всего в тактике. Они не просто напрочь сломали все привычные схемы игры, но сделали это дважды по ходу матча. "А сегодня еще дважды… Наши парни с ног валятся, а русские, похоже, готовы еще один матч подряд отыграть. Наконец-то, свисток." Венгерской лидер поднялся, и, пожимая Рокоссовскому руку, заметил, что на установленной в ложе телекамере загорелся зеленый огонек. Значит они в прямом эфире. В прямом эфире почти на всю Европу.

— Поздравляю, товарищи! Мне не стыдно за наших ребят, они бились как львы. Сегодня футбол перестал быть игрой пехотинцев. Сегодня я увидел в действии футбольную кавалерию и артиллерию. Уверен, что мы проиграли будущему Чемпиону Мира. Жаль, что эта игра состоялась не в финале, а на такой ранней стадии. У вас волшебная команда!

— Спасибо, товарищ Ракоши. Признаться, мы очень опасались сборную Венгрии и, подобного результата, сами не ожидали, — Рокоссовский посмотрел прямо в телекамеру и улыбнулся, — "Волшебная команда", поздравляем, спасибо вам! Не расслабляйтесь и не останавливайтесь на достигнутом. Мы все надеемся, что вы оправдаете прогноз товарища Ракоши, и станете чемпионами мира.

Матьяшу Ракоши очень хотелось поговорить с товарищем Сталиным. В Советском Союзе происходили, совершенно немыслимые еще вчера, перемены, и все они начинались после, предварительно затеянной пенсионером-колумнистом Сталиным, публичной дискуссии. Ракоши не ставил под сомнение авторитет Рокоссовского и вообще Советского руководства, они, несомненно, на сегодня самые авторитетные и могущественные, но… Венгерскому лидеру хотелось знать будущее, которое, как ему казалось, знал только Сталин. Хотелось знать, хотелось поговорить, а Сталин, о чем-то всю игру тихо споривший с Судоплатовым в сторонке, под аплодисменты, вызванные поздравлением Рокоссовского, не привлекая внимания направился к выходу.

— Товарищ Сталин, а вам понравилась сегодняшняя игра?

Иосиф Виссарионович Сталин остановился, посмотрел на венгерского гостя, потом на направленную на него телекамеру, понимающе усмехнулся, и кивнул.

— Понравилась, товарищ Ракоши. Настолько понравилась, что пришла пора переосмыслить ее общественное значение. С одной стороны, это конечно игра, развлечение, безобидная замена гладиаторских боев, одной из базовых потребностей общества, еще с глубокой древности. Помните их "panem et circenses"? Но с другой стороны, раз перед "игрой" поднимается флаг, играется гимн, а на груди у них название страны, то это ничто иное, как имитация войны. Словом, это явление требует дополнительного переосмысления. Желаете поделиться с моими читателями мыслями о футболе?

— Почту за честь, товарищ Сталин. Когда я смогу это сделать?

— Прямо сейчас и пойдемте. Чайку попьем и, пока впечатления свежие, попытаемся их обдумать. Празднуйте, товарищи. Повод есть, ребята и правда молодцы., - товарищ Сталин посмотрел на телекамеру и добавил, — Мы сегодня радуемся, но переоценивать значение этой победы не стоит. Товарищей футболистов прошу не только улучшать спортивные достижения, но и постоянно помнить, что они являются примером для молодежи. Для Советской молодежи, а не для древнеримской, которой нужны были только хлеб и зрелища. Вы должны подавать пример не только, как ловчее играть с мячом на поле, но и как ставить высокие Цели и добиваться их исполнения. Только тогда от вашего футбола будет реальная польза Стране.

После этих слов, Иосиф Виссарионович Сталин кивнул Матьяшу Ракоши на выход, развернулся и вышел из ложи, провожаемый в спину телекамерой компании "Эй Эн Би Си".



Герой Советского Союза, генерал-майор Артем Сергеевич Сергеев[36], на этот матч попасть не планировал, после прошлогоднего провала на Олимпиаде в Хельсинки и расформирования ЦДСА, к футболу он невольно охладел. Приемный сын Сталина прибыл в Москву для участия в Параде Победы седьмого ноября, а в свободное, между строевыми, время, планировал спокойно пообщаться с близкими, вдруг выяснил для себя, что сегодня все они буквально больны футболом. Футбол собиралась смотреть по телевизору, даже беременная Светлана. У самого Артема Федоровича "дома", в Ростоке, осталась жена с почти восьмимесячным пузом, поэтому, общению с еще одной непраздной бабой, да еще и о футболе, он естественно предпочел стадион и компанию, полностью озабоченного этим футболом, брата.

Хотя нет, Василий был не озабочен футболом, скорее воодушевлен и даже окрылен. В предстоящем матче он пообещал Невиданное Зрелище, а о своих подопечных говорил только в восторженных формах — Великолепный, Бесподобный, Выдающийся, Гениальный. Хоть Артем и охладел к футболу, но понимания игры не утратил, а после такой "накачки", невольно проникся настоящим интересом.

Зрелище действительно получилось невиданное. Бобров[37] снова удивил заявкой на матч. В заявке снова появился новичок[38] и снова сменилась расстановка игроков. Невиданная до сего дня расстановка один-четыре-три-три, которая на деле оказалась, то сжимающейся по обстановке в один-четыре-пять-один, то разжимающейся в привычные один-четыре-один-пять. И персональная опека Пушкаша с постоянным прессингом остальных. Играть в отборе мяча начинал даже единственный по факту чистый форвард, спартаковец Симонян, порой вынуждая защитников выбивать мяч за кромку поля. Венграм просто не давали играть, у них не проходили комбинации длиннее трех пасов. Вместо сыгранной и опытной команды, на поле у них вдруг оказалось одиннадцать отличных игроков, но совершенно не понимающих — что происходит и что с этим делать.

Советская же сборная играла как хороший симфонический оркестр. Менялась мелодия, менялся ритм, но никто не сбивался, никто не фальшивил. А дирижером у этого оркестра оказался тот самый гениальный Васин новичок — Александр Волков[39], про которого он так разливался до матча. А во время матча разливался из динамика телевизора Николай Озеров, телевизор в ложе Федерации Футбола СССР на Динамо присутствовал и работал на полную громкость, а когда Озеров повторял восторженные Васины эпитеты, брат возбужденно хлопал Артема по плечу, или тыкал локтем в бок.

Волков действительно делал игру. Он уверенно держал свой плацдарм в центре, но при этом все время находился неподалеку от мяча, а при отборе, всегда был лучшим вариантом для первого паса. А потом делал игру. То разгоняя по свободным флангам Боброва со Стрельцовым, то руководил методичной и массовой осадой ворот Венгерской сборной, то собственной обороной, при подаче венграми, редких в этом матче, угловых ударов. Он был буквально везде, он был вездесущ, просто какое-то сверхестественное футбольное существо. А когда на семьдесят восьмой минуте, метров с тридцати-тридцати двух, Волков, в обвод стенки, пробил, прекрасно игравшего сегодня, вратаря сборной Венгрии и сделал счет четыре-ноль, Озеров буквально зашелся в экстазе. "ГОООЛ! Да! Гол! Ну, "Зверь"! Я умираю от восторга, зовите скорее нового комментатора!"

Впечатление не испортил даже ответный гол Пушкаша, на предпоследней минуте матча, а может быть даже его улучшил. Этот гол зримо всем напомнил, кого именно сегодня обыграла сборная СССР и все оставшееся до финального свистка время стадион скандировал "Вол-ков! Вол-ков!".

Сразу, после окончания игры, в прямой эфир включилась камера в правительственной ложе. Поздравления товарищей Рокоссовского и Ракоши, а также, как всегда замысловатое, послание отца, Василий Сталин выслушал, расплываясь в блаженной улыбке.

— Будет им пример для молодежи, будет. Завтра они все узнают. Пойдем, Артемка, я тебя со "Зверем" познакомлю. Кое-как его от репетиций Парада отмазал. Он в колонне ВДВ знаменосцем пойдет.