Горячее лето пятьдесят третьего

— А какой же? Британский капитал вошёл к вам на этапе колонизации и с тех пор никуда не девался, только прирастал, уж поверьте. А сейчас он даже печатает ваши доллары, ведь Федеральная резервная система США — это ничто иное, как частный банк. Вижу, вы удивлены? Конечно поинтересуйтесь, но призываю вас к осторожности, это очень опасные знания. Я знаю, что вы настоящий американский патриот и смелый человек, но в политике новичок, поэтому считаю своим долгом вас предостеречь. Как только вы полезете брать под контроль этот вопрос, вас будут пытаться ликвидировать, поэтому раньше как следует организуйте свою охрану.

Эйзенхауэр не мог поверить своим ушам, но чувствовал, что Сталин не врёт, и от этого холодело в груди. Как будто мир переворачивался.

— Благодарю вас, мистер Сталин. Надеюсь, что это не последняя наша встреча. Из Берлина мы уйдём, на это можете рассчитывать твёрдо.

Лидеры двух сверхдержав встали и обменялись крепким рукопожатием. Сталин подвёл итог.

— Мы не враги американскому народу, нас очевидно стравливают воевать за чужие интересы. А следующую встречу предлагаю провести в Ялте, где-нибудь в сентябре. За это время вы как раз войдёте в курс дел.





* * *


17 января 1953 года. Ленинград, Литейный проспект, 4. "Большой дом"



— Здравия желаю, товарищ майор. Явился согласно предписанию.

Владимир Спиридонович протянул дежурному, полученное вчера в отделе кадров Вагоностроительного завода предписание явиться в службу кадров областного управления МГБ. Майор прочитал протянутую бумагу, потом поставил отметку в одном из журналов и выписал пропуск.

— Путин Владимир Спиридонович, вам в кадры. Знаете, как пройти?

— Никак нет, товарищ майор.

— Круглов, проводи товарища в "Шпалерку"[1]. По улице быстрее дойдете.

— Есть, товарищ майор.

В кадрах его уже ждали. И очень сильно удивили назначением. Приказом, за подписью самого министра, ему присваивалось внеочередное звание — капитан Государственной Безопасности, а службу предстояло нести в должности ротного командира-воспитателя в Ленинградском Суворовском училище МГБ[2]. Выдали и ордер на новое жилье — полдома в Петергофе, четыре комнаты с кухней.

— Товарищ полковник, меня наверняка с кем-то перепутали. Наверное — это на другого Путина назначение.

— Вы, товарищ капитан, разобрали — кем подписан приказ? На таком уровне ошибки исключены в принципе. Я вам больше скажу. В ту роту, которой вам предстоит командовать, недавно переведен из Калининского училища суворовец Александр Васильевич Сталин.

Так что не сомневайтесь, Владимир Спиридонович. Получайте вещевое довольствие и паек. Машина для перевозки личных вещей вам выделена на девятнадцатое января. Успеете приготовиться?

— Так точно, товарищ полковник. Если вы уверены, что ошибка исключена, приготовиться успеем. Но я все равно не понимаю…

— И не надо. Приказы Родины нужно исполнять, а не понимать. Круглов, проводи товарища капитана, дежурного я насчет тебя извещу.

Домой капитан госбезопасности Путин вернулся уже затемно. Весь день он пробегал по "Большому дому". Сначала его переодели в форму, потом вооружили табельным ТТ, потом усадили за изучение должностных инструкций, потом секретка, где пришлось расписаться в десятке подписок о неразглашении, а в завершении этого безумного дня, его принял лично начальник управления МГБ по Ленинграду и области, генерал-лейтенант, Николай Дмитриевич Ермолаев. Но даже это не до конца убедило Владимира Спиридоновича в том, что на самом деле его назначили не по ошибке. Он весь день ждал, что кто-то эту ошибку обнаружит, и все вернется на круги своя, но никто ничего так и не обнаружил.

В прихожей завозился. Портупея необмятая, да еще и без привычки, пока снимал шинель из кухни-салона вышли на шум возни женщины. Увидев его в форме, Мария лишилась дара речи, а сам Владимир Спиридонович смог только молча развести руками. Выручила Софья Андреевна.

— На фронт, Володенька?

— Нет, Софья Андреевна. Назначен ротным в суворовское военное училище. Сам ничего не понимаю, если честно.





* * *


19 января 1953 года, Кабинет Сталина



Присутствовали: секретарь ЦК КПСС, Рокоссовский Константин Константинович; председатель Совета министров, Маленков Георгий Максимиллианович; председатель Госплана, Сабуров Максим Захарович; заместитель председателя Совета министров, Косыгин Алексей Николаевич; министр Госбезопасности, Судоплатов Павел Анатольевич; министр Электронной промышленности, Лебедев Сергей Алексеевич; главный конструктор ОКБ-1, Королёв Сергей Павлович.

Минутой молчания почтили память маршала Жукова, павшего от руки украинского националиста, молчание прервал Сталин.

— Вечная память! К делу, товарищи. Перед нами поставлена историческая задача — первыми выйти в Космос. По имеющимся у нас данным, в США активно ведутся исследования в этой области, и мы ни в коем случае не должны уступить им первенство. Товарищ Королёв, нам известно, что вы в своё личное время ведёте работу над двухступенчатой ракетой, способной выходить на космическую орбиту. Мы считаем, что пора придать вашей самодеятельности статус чрезвычайной государственной важности, а также отблагодарить за уже проделанную в ЛИЧНОЕ время работу. Сроки следующие — до конца текущей пятилетки вывести на орбиту первый искусственный спутник Земли, а в пятьдесят шестом — пятьдесят седьмом совершить пилотируемый полёт по космической орбите. Товарищ Королёв?

Пока Сталин говорил, лицо Сергея Павловича поменяло выражение с угрюмого до вдохновлённого, услышав вопрос он порывисто вскочил.

— Товарищи, это очень сжатые сроки, но я со своей стороны приложу все усилия. Проект Р-7 почти готов, и за два года ракету мы обязательно до ума доведём. Но как можно планировать пилотируемый полёт, если мы до сих пор не знаем, выживет ли человек в Космосе?


Сталин мягким жестом усадил Сергея Павловича на место и пресёк все дальнейшие разговоры на эту тему.

— Мы это знаем, товарищ Королёв, но не спрашивайте откуда, это не ваш уровень допуска. С ракетой понятно, от имени Партии благодарю вас за проявленную разумную инициативу и проделанную работу. Я напишу ваше представление к Сталинской премии Первой Степени, надеюсь, товарищи в Комитете его поддержат. Вопросы к товарищу Королёву? Нет вопросов. Со сроками будем считать определились, нам всем предстоит очень напряжённая работа. На ближайшем пленуме Президиума ЦК мы утвердим создание Государственного Космического Комитета с чрезвычайными полномочиями. Война за Космос — это возможно последняя война в истории человечества, захватив его, мы получим возможность раз и навсегда прекратить все войны на Земле.

Иосиф Виссарионович сделал паузу и обвёл взглядом присутствующих. В лице Королёва читался вопрос.

— Вы хотите что-то спросить, товарищ Королёв?

— Да, товарищ Сталин. Откуда мы будем производить запуски? Дело в том, что чем ближе к экватору, тем выше угловая скорость вращения Земли, тем больший груз мы сможем теми же самыми ракетами поднять на орбиту. С этой точки зрения, Капустин Яр очень невыгодное место, южней бы…

Про космодром "Байконур" в записке медиума было упомянуто, координаты Сталин знал.

— Экватор, к сожалению, нам пока не доступен. Для своих расчётов берите точку с координатами 45,86 градусов северной широты и 63,32 градуса восточной долготы, первый космодром будем строить именно там. Ещё вопросы?

Королёв был обескуражен. Пока он тайком мечтал о полётах в Космос, Сталин их оказывается вполне реально планировал.

— Нет, товарищ Сталин.

Остальные просто промолчали. Что и не удивительно, ибо до сего дня они о Космосе ни разу не задумывались.

— Товарищ Рокоссовский, ведите товарищей к себе, начинайте составлять планы и делить ответственность, вы все члены будущего ГКК. Оставьте мне Судоплатова, он отвечает за безопасность, я его сначала сам проинструктирую.

Дождавшись, пока все выйдут, Сталин достал из стола свежий выпуск Правды с некрологом маршала Жукова.

— Гордиться этим не стоит, поэтому благодарить не буду, хоть работа и исполнена безупречно. На что выйдет следствие?

Дело, как и ожидалось, вызвалась расследовать прокуратура Одесского военного округа, препятствовать им, разумеется, никто не стал.

— Выйдет на отчётливый британский след. Выведем, товарищ Сталин.

Сталин только слегка кивнул, навсегда закрывая тему.

— Что по операции "Куба либре"?

Такое кодовое название носила первая операция тайно возрождаемого Коминтерна, в вожди которого, с подсказки того же медиума, сейчас готовили аргентинца Эрнесто Гевару по прозвищу Че.

— Аргентинского доктора я отправил в госпиталь, астма у него, лучше не запускать. Приказом отправил, добром не удалось уговорить. Пусть подлечится и заодно теорию подтянет, литературу мы ему подобрали. А братья кубинцы готовятся по распорядку, за полгода поднимем их на приемлемый уровень. К лету управимся, товарищ Сталин. Боевики готовы, даже гаванский акцент уже имитируют, их только вожди тормозят.

Судоплатов тонко намекнул, что с него спрашивать за навязанных людей не очень правильно, Сталин понимающе усмехнулся.

— Не понравились вам латиноамериканские товарищи?

Павел Анатольевич пожал плечами.

— Товарищ там только Че, кубинцы слишком скользкие, за ними глаз да глаз нужен будет.

— За всеми глаз да глаз нужен, ничего нового в этом нет, присмотрим. Какими силами предполагается проводить операцию "Куба либре"?

— Ориентировочно пятьсот человек, товарищ Сталин. Детали операции до сих пор находятся в процессе доработки.

— Доставка?

— По одиночке и мелкими группами, через Мексику и США, народ весь опытный, сложностей не возникнет. Вооружение доставим на подводной лодке.

— Хорошо, товарищ Судоплатов. В ГКК ваша задача обеспечивать секретность и безопасность и, по возможности, делать гадости конкурентам. Сейчас идите к Рокоссовскому, и начинайте вникать в детали.





Глава третья




23 января 1953 года, Вашингтон, Белый дом



Инаугурация тридцать четвёртого Президента США Дуайта Эйзенхауэра прошла на фоне восторженных отзывов о его неофициальном визите в логово дядюшки Джо. Пресса буквально восторгалась его решительными действиями и очевидной дипломатической победой. Смаковались различные версии, чем же именно угрожал Сталину Эйзенхауэр, если тот пошёл на такие невиданные уступки. По-другому этого никто не оценивал, ведь американцы без всяких условий и компенсаций возвращаются на Родину, значит Советы испугались. Америка ликовала, угроза ядерной войны отступила благодаря новому Президенту.

Не было поводов для радости только у самого узкого круга посвящённых. Докладывал генерал Макартур.

— …никакой возможности быстро проверить данные, предоставленной нам аналитической записки, мы не имеем. Версия о том, что Йеллстоунский парк — это кальдера гигантского супервулкана вызвала большой интерес у наших учёных. Все эксперты-геологи, привлечённые к анализу, предоставленных русскими данных, единодушно сошлись во мнении, что такое вполне возможно, но для точного подтверждения, или опровержения, нужны дополнительные исследования, которые займут как минимум год, а то и все два.