Город драконов 2

Об ордене святого Мартина я помнила не многое, но что-то смутно отозвалось в моей памяти, едва над входом в сам монастырь я увидела ангела, с любовью взирающего на младенца которого он держал на руках и готового в любой момент словно закрыть его крыльями от всех бед и тревог этого мира. От всех опасностей.

Почему-то вспомнилось, как я полулежу на площади у бортика водопада, а надо мной, раскинув черные крылья и защищая от всего мира, навис огромный дракон…

Это видение улетучилось, едва в памяти отыскались нужные сведения о данном монастыре. История не относилась к светлым и веселым, но несла в себе неизмеримое количество добра, и той заботы, на которую способны лишь матери, по отношению к своим детям.

Невесты господа - должны быть чисты, непорочны, нетронуты и невинны, это аксиома, которую всецело поддерживает, объявляет и хранит классическая церковь. Но при этом далеко не всегда религия становится щитом, что хранит тех, кто решил посвятить свою жизнь вере.

Однажды, во время боевых действий на горный женский монастырь наткнулись солдаты вражеской армии. Имя господа и статус монахинь не смутили тех, кто видел в несчастных лишь женщин. Монастырь подвергся нападению, разграблению и насилию. Выжили не все, а большая часть из выживших оказалась в положении, неприемлемом для монахинь.

Это был не единственный женский монастырь с подобной судьбой, но только у его настоятельницы хватило смелости не предать беременных матерей гонениям, а принять их, их детей, и в целом изменить концепцию данного монастыря, сделав его прибежищем для всех, кого коснулась незавидная участь насилия. Так был основан орден святого Мартина. Один из самых прогрессивных религиозных орденов нашего времени. Монастыри этого ордена больше не возводили в абсолют чистоту, непорочность и невинность – их главным приоритетом стала помощь. Они помогали бездомным детям, если не содержа их в стенах приюта, то хотя бы несколько раз в неделю раздавая горячую еду бесплатно, они принимали матерей, что носили незаконнорожденных под сердцем, они хранили тайны, они позволяли тем, кого практически растоптали, снова стать на ноги.

По правде говоря, за свою жизнь мне не приходилось слышать ничего плохого, о данном ордене. Учитывая благоговейные выражения на лицах миссис Макстон и мистера Уоллана - им тоже.

Едва мы вошли в двери, к сестре Марисе бросилось несколько детей, и я поразилась тому, с какой нежностью и заботой она отвечала, как невольно касалась ладонью каждого из малышей, с истинно материнской любовью.

Но дальнейшие расспросы пресекла другая появившаяся монахиня, и дети убежали за ней, бросая на нас любопытные взгляды.

Мы же последовали за сестрой Марисой вверх по винтовой лестнице, направляясь на самый высокий уровень монастыря. Здесь, среди адского на мой взгляд холода, и располагался кабинет матери-настоятельницы монастыря. Судя по обстановке - она не часто в нем бывала.

- Чай? - предложила, указывая нам на кресло и диван монахиня.

Мы отказались, несмотря на то, что теплое питье несомненно не помешало бы, но… Я боялась, что любой напиток для меня сейчас будет отдавать привкусом слез и крови.

Сестра Мариса села за стол, все так же держа спину неестественно прямой, положила руки поверх стола, сцепила пальцы и…

- Я боюсь, нас использовали, - сказала она, глядя на свои руки. - Всех нас.

Несколько секунд она молчала, худая, укутанная в черное фигура, в окружении серых стен на которых не было даже икон, лишь книги на каменных же стеллажах, рукописные книги, и я уже начала подозревать, что в них…

- В Вестернандане плохой климат, - глядя на свои судорожно сжатые пальцы, а не на нас, продолжила сестра Мариса, - человеческие дети много болеют в детстве, выживают не все… Когда леди Арнел обратилась с предложением, перевозить детей на материк, моя предшественница восприняла ее с радостью.

В этот момент мое сердце пропустило удар. Миссис Макстон и мистер Уоллан проявили куда большую выдержку, и продолжили слушать с прежним вниманием, я же… я едва дышала.

- Семейство Арнелов крайне влиятельное, - продолжила сестра Мариса, - ко всему прочему, леди Арнел дракон, причем дракон… скрывающий уровень своей силы… как и все Арнелы.

Монахиня взглянула на меня и грустно улыбнулась:

- Поверьте, если бы они позволили хоть кому-то исследовать себя, результаты были бы впечатляющие.

О, я верила! И еще как!

- Леди Арнел, - продолжила сестра Мариса, - как дракон обладает влиянием на металлы. Так были проложены пути, по которым мы выносили детей с территории Вестернандана в обход таможенных пунктов и прочей волокиты.

Едва ли я даже дышала в данный момент.

- Поначалу, - монахиня вздохнула, - как и всегда мы распределяли малышей по приютам ордена святого Мартина, там мы могли позаботиться об их здоровье, дать образование. Наши воспитанники - всегда становились нашей гордостью. Я не знаю никого, кто опускался бы до проституции, воровства, недобросовестной жизни. Имея образование девушки получали должности гувернанток, юноши клерков, секретарей, открывали собственные дела. Этим мы и жили очень долгие годы - на пожертвования от тех, кому дали путевку в жизнь. Но в какой-то момент леди Арнел внесла коррективы, и… дети перестали поступать туда, куда мы их направляли. От сестер ордена приходили письма о том, что указанное количество малышей не достигло их приютов.

И сестра Мариса вновь подняла взгляд, и почему-то взгляд ее был направлен на меня, мне она и сказала:

- Драконы плодовиты. В основе своей они еще и крайне не сдержаны. Вероятно, вы уже столкнулись с местными правилами этикета и полным запретом на прикосновения без перчаток?

Неуверенно кивнула.

- Дракон не прикоснется к женщине, которую не желает, - глядя мне в глаза, пояснила сестра Мариса, - им неприятно даже касание, поэтому – перчатки практически всегда. Кроме тех случаев, когда… Женщины драконов иначе реагируют на прикосновения. Не так, как вы, я, или любая другая человеческая женщина.

Миссис Макстон, как истовая блюстительница моей мораль, нервно заерзала, но монахиня столь же безжалостно продолжила:

- Драконам хватает прикосновения, чтобы передать партнеру вожделение. Сильное, практически непреодолимое вожделение. Более сорока процентов чистокровных драконниц имеют потомство еще до вступления в брак.

Пауза и безжалостное:

- Примерно столько же, а впрочем примерно те же, что родили вне брака, имеют потомство в будущем не только от своего супруга. И в случае, если мужем является человек либо полукровка это еще можно скрыть, а как объяснить дракону, что ты, драконница, родила от него полукровку?

Я молчала, уже понимая, что услышу дальше.

- Они рожают здесь, - сестра Мариса обвела серые стены без единого украшения, намекая на весь монастырь в целом, и дальнейшая судьба детей едва ли интересует их.

Еще секунда молчание и тихое:

- Как это ни странно, но в драконьих парах родительский инстинкт в гораздо большей степени развит у отцов. Именно драконы во многом больше привязаны к детям, чем их матери, и только драконы, интересуются судьбой своих детей, если… узнают о них. Мисс Ваерти, вам доводилось видеть женщину-дракона в положении?

Попытавшись припомнить хотя бы один такой случай, я отрицательно мотнула головой, и в то же время - это не вызывало удивления или даже недоумения. В обществе беременная женщина обычно переставала появляться с того момента, как ее положение становилось очевидным. И это было не столько требование этикета, впрочем и оно тоже, сколько забота о матери и ее ребенке, нежелание подвергать будущую роженицу переездам, нахождению в обществе, где легко можно было подхватить простуду и прочее, а потому – ничего криминального в том, что мне не доводилось видеть беременных драконов я не усмотрела.

- Живота нет, - дав мне некоторое время на размышления, озвучила сестра Мариса. – У драконов несколько особое строение тела, новорожденные драконы обычно значительно меньше человеческих младенцев, и до последнего месяца, а то и до самого момента родов, живот едва ли виден.


Миссис Макстон потрясенно вздохнула, покачала головой и произнесла:

- Ну и дела.

- Да, я тоже не сразу приняла подобное положение дел… Видите ли, очень странно видеть драконницу, которая появляется в стенах монастыря ночью, после бала и танцев едва ли не до полуночи, стремительно рожает в течение часа, оставляет дитя и уносится под утро обратно, легко шагая на каблучках дорогих туфелек. Странно, дико, неприемлемо… Столкнувшись с этим впервые, я приняла поведение матери за последствия родильной горячки и пыталась остановить несчастную, я… мне едва исполнилось тогда двадцать, и видеть столь чудовищное отношение к потомству…

Монахиня замолчала, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции.

И продолжила спустя несколько томительно долгих минут, вновь очень сдержанно и отрешенно:

- Моя предшественница мать-настоятельница Исабель, передавая мне дела, передала так же четыре книги. Четыре рукописные книги с именами, временем рождения, и туманным описанием дальнейшей судьбы драконов и полудраконов рожденных в стенах нашего монастыря. На тот момент число превышало четыре тысячи младенцев. Четыре тысячи… Я провела несколько дней в этом кабинете, читая, просматривая, и едва ли сдерживая слезы. Свыше четырех тысяч детей никогда не знали, тепло материнских объятий, никогда не видели гордость за себя в глазах отцов, никогда не ощущали себя семьей, никогда… В тот момент мне безумно захотелось прекратить это, заставить безответственных матерей нести ответственность, вмешаться, сделать хоть что-то… И в ту же ночь появилась леди Арнел.

Сестра Мариса судорожно вздохнула, и продолжила, уже не скрывая волнения:

- Мы считали драконниц кукушками, бросающими свое потомство, а вышло… они уже тогда готовились к геноциду.

И монахиня посмотрела на нас. На каждого из нас, словно хотела, чтобы мы тоже это осознали:

- Они знали. Знали, что произойдет. Знали, что дочерей драконов начнут убивать. Они знали. Они готовились. И когда четыре года назад произошло первое убийство, это была девушка, рожденная в январе.

Миссис Макстон почему-то схватила меня за руку, словно испугалась вдруг за меня.

- Следующей – девушка, рожденная в феврале… затем в марте…

По мере того, как она говорила это, лицо монахини становилось все бледнее, губы уже почти едва двигались…

- И все бы ничего, - продолжила она, - но только мы вели учет законнорожденных детей. Мы, создавшие целую тайную организацию, в которую входил местный архивариус мистер Толлок… уже погибший, три известные в городе свахи… и миссис Томпсон мы похоронили сегодня, а так же несколько повитух и часть «сознательных» жителей города. Мы хотели остановить это. Просто остановить вот эти бесконечные роды никому не нужных детей. Мы руководствовались очень благими целями, а вышло…

Ее сжатые ладони задрожали.

- Первое убийство, второе, даже третье можно было списать на совпадение, но четвертое… Леди Наиран родилась в ночь с тридцать первого марта на первое апреля. В городской книге ее рождение было датировано тридцать первым марта, в наших учетных книгах первым апреля… Когда она стала четвертой жертвой, мы со всей очевидностью осознали, что убийца пребывает в наших рядах.

Мы с миссис Макстон и мистером Уолланом молчали, потрясенно глядя на монахиню, она же… она пыталась рассказать как можно больше, и как можно быстрее.

- Предпринятая попытка разбирательства завершилась… гибелью моей предшественницы, матери настоятельницы Исабель.

Судорожный вздох, и надрывное:

- Я нашла ее здесь. На этом полу. С перегрызенным горлом. Как вы думаете, мисс Ваерти, мистер Уоллан, какой-либо лесной зверь мог бы проникнуть сюда, на вершину башни?!

Она не ждала ответа, вопрос был риторическим.

- Книги, - сестра Мариса кивнула на стеллажи, - отсутствовали многие. Кое-что мы восстановили, кое-что нет. Полиция… - стиснутые пальцы побелели, - вернула нам тело с явной неохотой, но для нас важно было хотя бы похоронить матушку так, как… - ее голос сорвался.

Несколько секунд сестра Мариса глубоко дышала, после вернулась к рассказу вновь говоря спокойно, сдержанно и взвешенно:

- У матери настоятельницы Исабель был дневник.

Она подняла взгляд на меня и мне же сказала:

- Ни я, ни кто-либо из тех, кому я могла бы доверять, прочесть его не смогли. Но там что-то важное, что-то важное настолько, что матушка-настоятельница хранила его даже не в своем кабинете - а в моей спальне.

- Пппочему? - вопрос задала не я, я бы не решилась, его озвучила миссис Макстон.

- Потому что я ее дочь, - как-то очень буднично ответила сестра Мариса. - И об этом я узнала всего за несколько часов до ее смерти.

И вот тогда вопрос задала уже я:

- Ваша мать вела себя странно? Была бледна, у нее была неровная походка и единственное желание – запереться где-нибудь в месте, которое она считала своим?

Монахиня взволнованно посмотрела на меня и кивнула.

И почти сразу, осознав, что здесь все не так просто, спросила:

- Что это было?

- Исходя из вашего описания – ментальная магия, - мгновенно ответила я.



И подавшись вперед, задала уже следующий вопрос:

- Почему она не рассказывала вам о вашем родстве до этого?