Город-крепость

– Много раз, – улыбается он. – Я вырос на острове и везде мог попасть только по воде.

А я понимаю, что ни за что не смогу представить столько воды в одном месте, пока не увижу собственными глазами.

– Может быть, когда-нибудь вы возьмёте меня с собой к морю?

Улыбка исчезает с губ посла.

– Это не лучшая идея.

Обычно я не настаиваю – я скромна и сдержана, как он любит, следую нашим негласным правилам, – но после встречи у окна сердце переполнено чувствами и колотится, как безумное.

– Почему?

– Ты моя принцесса. А здесь твоя башня из слоновой кости. Тебя необходимо защищать. Люди снаружи… они не поймут нас. Будет лучше, если ты останешься здесь.

Но стены борделя сложены из шлакоблока. Не из слоновой кости.

Я тоже не уверена, что понимаю нас.

Но я не настолько храбра, чтобы сказать об этом послу.

Мы начинаем наш ритуал. Наш танец. К концу его щёки мои горят. На этот раз вместо того чтобы рассматривать звёзды, я смотрю на окно, на алую занавеску. Думаю о ночи за ней. О пристальном взгляде тёмных глаз парня.

Может быть, не мусор и шлакоблок соседних стен так притягивали Синь, а возможности? Знание, что вселенная состоит не только из опиумных паров и мерзких потных мужчин. Снаружи есть настоящий мир, с ларьками с креветками и тайнами звёзд. Место, где идёт дождь, где есть симпатичные парни с грязными ладонями. Место, где море тянется до самого горизонта.





15 дней





ДЭЙ


Отыскать окно было сложно, даже когда я узнал, что оно здесь есть. Пришлось добрых полчаса кружить вокруг борделя, избегая струй дождевой воды, льющих из труб, и чужих взглядов, прежде чем я заметил алое пятно в узком переулке. Но если найти окно было сложно, столкнуться с тем, что ждало меня за ним, оказалось ещё сложнее.

Я не был готов к девушке.

Город Тьмы. Так жители Сенг Нгои называют это место, видя его из окон пентхаусов и высотных офисов. Чёрное пятно преступности и трущоб в их сияющем городе. Но, по-моему, его лучше было бы назвать Город Боли.

Страдания здесь повсюду. Прячутся на заводах и ткацких фабриках, где работники каждый божий день по четырнадцать часов горбатятся над станками. Пронзают ряды сидящих на игле проституток и исполосованных шрамами юнцов. Шныряют у столов, где пьяные мужики швыряются друг в друга деньгами и матерятся из-за ставок.

Обычно мне на всех наплевать, я могу отвернуться, пройти мимо.

Не в этот раз.

Не знаю даже, кого я ожидал увидеть в комнате. Да, проститутку. Но девушка за стеклом оказалась на капли не похожа на других уличных девиц Хак Нам – на проституток с налитыми кровью глазами, которые торчат в дверях борделей, пытаясь завлечь клиентов обнажёнными плечами и тяжёлыми веками. Глаза её не наливались кровью, они были полны. Полны и в то же время пусты. Когда девушка смотрела на меня, она казалась одновременно юной и взрослой.

Тоскливые, жаждущие, голодные… Её глаза. В них читалось, что решётки на окне – именно то, что они и являются. Клетка. Жажда девушки прорвалась через прутья и впилась мне в грудь когтями, и я лепетал что-то об отравлении и тухлых креветках. А ладони потели, как у влюблённого семиклашки.

Я смотрел на девушку и видел в ней себя. Призрака Дэя, отражённого в стекле, разбитого на кусочки, удерживаемого металлическими прутьями решётки. Пойманную душу, мечтающую вырваться наружу.

Помимо тоски в глазах я вижу её красоту. Понятно, почему Осаму помешался на ней. Чёрные волосы девушки заплетены в косу, перекинутую через плечо, – словно ночь на её звёздно-белой коже. Именно о такой девушке мы с братом шептались бы, поедая рисовые чипсы, пока горничная ругалась бы на нас, заставляя делать домашнее задание. Именно такую девушку я мог бы пригласить в кино и штурмовал бы игровые автоматы только потому, что ей захотелось игрушку.

Но в Хак Наме нет кино и миленьких пластиковых котят с качающимися головами. А я не собираюсь звать девушку на свидание. Я попрошу её шпионить за Братством. Отыскать то, что мне не под силу.

Голод утоляет голод.

Справится ли она? Этот вопрос я задаю себе, засовывая руки во влажные карманы и петляя по проклятым улицам Хак Нама.

Не знаю. Я затеваю огромную авантюру. Если и так дерьмовая ситуация станет ещё хуже, у меня всегда есть запасной путь в бордель. Пока Цзин готов быть посыльным. Возможно, удастся получить от девушки всю ключевую информацию и сбежать в самый последний момент. Настоящее самоубийство, даже в лучшем случае.

Мой план Б. Жаль, нет плана В.

В большинстве магазинчиков темно, лишь в некоторых горит свет – их владельцы порно трудятся. Часы на дельней стене пельменной уверяют, что сейчас без десяти четыре. Раннее утро. Если не поспешу, пропущу встречу у Старых южных ворот, где в ответ на очередной отчёт мне суровым голосом напомнят, что время уходит.

Перехожу на бег. Шнурки капюшона бьют по груди, пока я мчусь через город, лавируя среди спящих бродяг, скрюченных и закутанных в тонкие одеяла.

Старые южные ворота – самые первые и крупные ворота в Город-крепость Хак Нам. В дневное время они похожи на вход в улей, впуская и выпуская сотни людей. Почтальоны таскают сумки с конвертами. Торговцы несут связки фруктов на себе или везут их в тележках. Некоторые даже на голове удерживают коробки. Но в часы между полуночью и рассветом здесь пусто и тихо, открытый зев во внешний мир.


Мой связной уже здесь. Стоит, прислонившись к воротам, – одной ногой в Сенг Нгои, другой – в Хак Нам. Кончик сигареты ярко пылает во тьме, освещает лицо связного, будто плавильный горн. Заметив меня, он откидывает окурок на землю и тушит его ботинком.

По бокам от ворот высятся пушки. Пережиток давних дней, когда Хак Нам был настоящей крепостью, а не логовом дракона. Когда правительство ещё не бросило его гнить и разлагаться. Пушки так сильно покрыты ржавчиной, что похожи на огромные мокрые валуны. Я приближаюсь к ним и останавливаюсь. Связной тоже не подходит.

– Ты опоздал, – говорит Цэнг, когда я бочком подхожу к дальней пушке. Последний дым выкуренной сигареты вырывается у него из ноздрей.

– Я работал.

Дождь ещё капает, поливая улицы Сенг Нгои. Потоки воды прорываются сквозь Старые южные ворота, облизывая подошвы ботинок. Я натягиваю капюшон на голову.

Связной не взял с собой зонт. Он весь промок, но будто не замечает этого.

– Как прошла вылазка? Удалось что-нибудь увидеть?

– Не особо. Лонгвей держит меня на коротком поводке.

– Так значит, его ты не видел? – спрашивает Цэнг.

Я стискиваю зубы. Мне хватает давления и без этих язвительных вопросов.

– О да, конечно. Сразу после массажа ступней Лонгвей сам вручил его мне. Торжественно, на блюдечке.

– Хватит паясничать, Дэй, – рычит он. – Многое поставлено на кон. Жизни. Карьеры.

Без огонька сигареты по лицу Цэнга сложно что-то прочесть. Меня это не радует.

– Сомневаюсь, что Лонгвей позволит мне спокойно разгуливать по борделю. Если хотите знать планировку, спросите посла Осаму. Чёрт, да если нужно, вы сами спокойно можете туда сходить и снять девочку.

– Чем занимается здесь посол – не наше дело. Ты сейчас не в том положении, чтобы пятнать его честь. – Связной достаёт из кармана пальто блестящий портсигар. – Говоришь, не можешь выполнить задание?

– Нет, – быстро отвечаю я. – Я нашёл другой способ. Девушку. В борделе.

– Одну из шлюх?

Шлюха. Раньше это слово никогда меня не смущало. Но почему-то сегодня пальцы дёргаются, нервно отстукивая ругательства азбукой Морзе.

– Да. Одна из девочек Лонгвея.

Связной хмурится и зажимает зубами сигарету. Свободной рукой он достаёт зажигалку.

– Что ты ей сказал?

– Ничего. Ей известно, что мне необходима информация о Братстве, но не почему и какая именно, – отвечаю я.

– И ты правда думаешь, что сумеешь её разговорить? Это чертовски рискованно. – Ему приходится трижды щёлкнуть зажигалкой, чтобы пламя переметнулось на кончик сигареты.

– Здесь в принципе рискованно, – язвлю я в ответ.

– Ладно. Своей же задницей рискуешь, – говорит он. Будто бы я сам не знаю. Будто не думаю об этом каждую свободную минуту. – Проверь шлюху. Спроси что-нибудь простое, чтобы убедиться, можно ли с ней иметь дело. Что-нибудь нам уже известное, чтобы понять, не выдумывает ли она.

– Я именно это и собираюсь сделать. – Ненавижу, когда он разговаривает со мной, как с идиотом. Будто это не я учился в самых лучших и дорогих школах Сенг Нгои. – Но ей нужен стимул.

Неподалёку от нас по улице Сенг Нгои, пыхтя, проезжает автобус. Мы с Цэнгом застываем, наблюдая, как его большие освещённые окна проносятся мимо. Лица единственных пассажиров – взъерошенного студента и иностранного туриста с огромным рюкзаком – прислонены к стеклу. Ловят хоть несколько драгоценных минут сна с открытым ртом.

Цэнг ждёт, пока автобус свернёт за угол, и только тогда продолжает:

– Например?

– Вытащить её оттуда. В целости и сохранности.

– Этого я гарантировать не могу. Логвейские шлюхи будут наименьшей из наших проблем, когда всё дерьмо вылезет наружу. Я уже перешёл все границы с обещанием тебе…

– И что мне сказать девушке?

– Что угодно, – смеётся связной. Сигарета вздрагивает, испуская дым и роняя пепел в лужу у его ног. – Всё, что поможет её разговорить.

– Хотите, чтобы я лгал? – Теперь дрожит уже вся рука, приходится сжать пальцы в кулак, чтобы унять её.

– Что? Совесть проснулась? – усмехается Цэнг. – У тебя…

Опускаю взгляд на буйную реку под ногами, поток грязи и мусора. Полусгнившая апельсиновая кожура бодро проносится мимо моего ботинка следом за субстанцией, чертовски напоминающей человеческие отходы.

Всего лишь ещё один шаг. Мой билет отсюда.