Гробовое молчание
Часть 41 из 58 Информация о книге
29 Джейн выждала, пока они прошли полквартала, до того места, где были припаркованы их машины, и только тогда обратилась к доктору Черри. — Почему вы так уверены, что это не то оружие? — Отвезите его в криминалистическую лабораторию. Пусть его исследуют, если вы мне не верите, — отозвался ученый. — Мы ищем древнюю китайскую саблю, и вдруг оказывается, что у нее есть такая. — Вы забрали у нее не ту саблю, которую вы ищете. Да, на режущей кромке есть зазубрины и щербинки, свидетельствующие о длительном использовании, однако гравировка и кровостоки слишком явственны. Эфес тоже, судя по всему, был на этом оружии изначально. А деревянная рукоять, изготовленная в эпоху династии Мин, не смогла бы пережить века и остаться в таком хорошем состоянии. — Значит, это не старинная сабля? — Конечно, она прекрасно сделана, ее вес и балансировка соответствуют сабле времен династии Мин. Однако эта сабля — всего-навсего очень хорошая копия. Ей самое большее пятьдесят — семьдесят пять лет. — Почему вы не сказали этого, когда мы были там? — Потому что ясно: она верит в подлинность сабли. Она верит, что получила оружие по наследству от предков. У меня не хватило духу разуверить ее, особенно если учесть, что это так много для нее значит. — Доктор бросил взгляд в сторону ворот пайфан. День клонился к завершению, и в Чайна-таун стекались желающие поужинать; они бродили по узким улочкам и рассматривали меню в витринах. Доктор Черри с печалью оглядел толпу. — В музее, где я работаю, — продолжил он, — меня часто просят оценить семейные реликвии. Люди приносят разнообразный хлам со своих чердаков. Вазы, картины и музыкальные инструменты. С ними связаны разнообразные легенды. Почти всегда мой вердикт разочаровывает владельцев, потому что обычно люди приносят вовсе не сокровища, а ничего не стоящие копии. Это заставляет владельцев сомневаться в том, что им рассказывали в детстве, разрушает их личную мифологию. Мне неприятно, что я становлюсь невольной причиной всему этому. Людям хочется верить, что в их семье произошло нечто необычное, и в качестве доказательства они демонстрируют старинное бабушкино кольцо или дедушкину скрипку. Зачем же им слушать жестокую правду о том, что большинство из нас — совершенно обычные люди, а семейные реликвии, которые мы бережно храним, — почти всегда подделки? — Госпожа Фан верит, что она потомок женщины-воительницы, — проговорил Фрост. — Вы считаете, что это всего лишь одна из семейных фантазий? — Думаю, ей рассказали родители. А в качестве доказательства подарили саблю. — Так значит, это неправда. Насчет генерала Ваши. — Все возможно, детектив Фрост. Вы тоже могли бы оказаться потомком короля Артура или Вильгельма Завоевателя. Если это важно для вас и помогает справиться с повседневностью, тогда в такие вещи стоит поверить. Потому что семейная мифология значит для нас куда больше, чем истина. Она помогает нам справиться с полнейшей ничтожностью нашей собственной жизни. — Мифология моей семьи целиком и полностью состоит из того, сколько пива дядя Лу мог выдуть за один присест, — фыркнула Джейн. — Сомневаюсь, что вам рассказывали только об этом, — возразил доктор Черри. — А еще я слышала, что моя прабабка однажды отравила едой всех гостей, пришедших на свадьбу. — Я говорю о героях, — улыбнулся доктор Черри. — В вашей семье обязательно должен быть герой. Подумайте об этом, детектив. Подумайте, какое влияние он оказал на ваше нынешнее представление о себе самой. Джейн размышляла об этом по дороге домой, но в голову первым делом приходили разнообразные плуты и проказники. Двоюродный брат Риццоли, пытавшийся доказать, что Санта-Клаус действительно способен заходить в дом своим традиционным способом. В итоге пришлось разбирать дымоход в жилище его матери. Или дядюшка, ожививший новогоднюю вечеринку самодельными фейерверками, а затем вышедший из больницы без трех пальцев. Были также истории, полные тихого достоинства, — о двоюродной бабушке, которая была монашкой в Африке, и еще об одной двоюродной бабушке, которая с трудом прокормила восьмерых детей в военной Италии. Их тоже можно было бы назвать героинями, но только более скромными. Обычные женщины, которым пришлось многое вынести, совсем не похожие на легендарную прародительницу Айрис Фан, дравшуюся двумя саблями и водившую в атаку солдат. Это скорее походило на сказку, почти такую же, как истории о Сунь Укуне, Царе Обезьян, защищавшем безвинных и сражавшемся с демонами и речными чудовищами. Айрис жила в сказочном мире, где одинокая вдова могла считать себя мастером сабли, в жилах которого течет кровь древних воинов. Но разве можно винить ее за то, что она предается подобным фантазиям? Айрис умирает от лейкемии. Ее мужа и дочь уже не вернуть. Сидя в одиночестве в своем унылом доме, обставленном унылой мебелью, она наверняка грезит о полях битв и славе. «А я разве не грезила бы?» — задумалась Джейн. Риццоли притормозила на светофоре, и тут зазвонил ее мобильный. Она ответила, даже не взглянув на дисплей, и была вознаграждена злобной тирадой, прогремевшей ей прямо в ухо. — Какого черта, Джейн! Почему ты мне не сказала? — почти прокричал ее брат Фрэнки. — Мы не должны допустить этого! Риццоли вздохнула. — Я так понимаю, ты имеешь в виду мамину помолвку? — Я узнал об этом от Майка. — Я собиралась позвонить тебе, но была занята. — Ей нельзя выходить замуж за этого парня. Ты должна остановить ее. — И как я, по-твоему, могу это сделать? — Ради всего святого, она же еще замужем! — Ага. За мужчиной, который ушел от нее к шлюшке. — Не смей говорить так о папе. — Но он же действительно ушел. — Это ненадолго. Папа вернется домой, вот увидишь. Просто сначала ему нужно оттянуться по полной. — Скажи это маме. Посмотрим, что она тебе ответит. — Черт возьми, Джейн, неужели ты допустишь это? Мы же семья Риццоли. А семьи должны держаться вместе. И вообще — что мы знаем об этом Корсаке? — Да ладно тебе. Мы же оба понимаем, что он нормальный. — Что значит «нормальный»? — Он приличный человек. И хороший коп. — Джейн умолкла, потрясенная тем, что защищает человека, которого не особенно хотела бы видеть в роли отчима. Однако то, что она сказала о Корсаке, было правдой. Он действительно приличный человек. Мужчина, на которого можно положиться. Какой-нибудь другой женщине могло бы повезти куда меньше, чем маме. — И тебя не тревожит, что он трахает маму? — удивился Фрэнки. — Тебя же не волнует, что папа трахает Шлюшку. — Это другое дело. Он мужчина. Его фраза взбесила Джейн. — А маме что, нельзя трахаться? — возмутилась она. — Она же наша мама. Загорелся зеленый. — Мама еще жива, Фрэнки, — напомнила Джейн, минуя перекресток. — Она симпатичная, приятная женщина и вполне достойна того, чтобы попытать счастья в любви. Вместо того чтобы изводить ее этим, пошел бы и поговорил с папой. В первую очередь он виноват в том, что мама стала встречаться с Корсаком. — Да, я поговорю с ним. Наверное, пора ему взять ситуацию в свои руки. — Фрэнки отключился. «В свои руки? — поразилась Джейн. — Да все это как раз и получилось потому, что папа не сумел вовремя взять себя в руки». Она бросила телефон на пассажирское сиденье, тревожась о том, как папа воспримет новости. Ее злило, что у нее появилась еще одна причина для беспокойства, еще один шарик, за которым нужно следить, пока жонглируешь десятком других. Снова зазвонил телефон. Джейн резко затормозила у тротуара, чтобы ответить. — У меня нет на это времени, Фрэнки! — рявкнула она. — Что еще за гребаный Фрэнки? — донесся из трубки не менее раздраженный ответ. — Слушайте, Риццоли, я уже нажрался дерьма с «Красным фениксом» и хочу, чтобы вы это прекратили. — Сомнений не возникало: это был сиплый голос Кевина Донохью. И его восхитительный лексикон. — Понятия не имею, о чем вы, господин Донохью, — отозвалась Джейн. — Сегодня днем я получил еще одну. На этот раз ее сунули под дворник моей машины. Представляете, им хватило наглости дотронуться до моей гребаной машины! — Вы получили еще одну — что? — Еще одну копию некролога Джоуи. «Увлекался баскетболом и спортивной стрельбой, оставил после себя любящих мать и сестру» и так далее. А на обороте послание. — И как оно звучит? — «Он придет за тобой». — Думаете, это стоит воспринимать всерьез? — Какая-то жуткая обезьяна порубила двух человек, и вы считаете, что мне не стоит воспринимать это всерьез? — О какой еще обезьяне вы толкуете? — как можно спокойнее спросила Джейн. — А я что, не должен знать о ней? — Эта информация не предавалась публичной огласке. — Я никакая не публика, ясно вам? Я гражданин, выплачивающий налоги, и моей жизни угрожают. У него есть доступ к нашему расследованию, решила Джейн. Он нашел лазейку в Бостонское ПУ. Это не должно было удивлять ее. Такой влиятельный человек, как Донохью, способен купить глаза и уши повсюду, включая мэрию и Шрёдер-плаза. — Выполняйте свою работу, детектив, — велел Донохью. — Ведь ваш долг служить и защищать, не забыли? «Жаль, что защищать приходится и такие отбросы, как ты», — мелькнуло у нее в голове. Она сделала вдох и постаралась говорить вежливо. — Мне нужно взглянуть на новое послание. Где вы сейчас находитесь? — На своем складе в Джеффрис-Пойнте. Я не собираюсь ждать долго, так что приезжайте быстрее. 30