Хирург дьявола

Улетали ночью. Кирьянов командировал в проводники Гарика. Сначала Гарик заехал за мной, а потом мы отправились на конспиративную квартиру, где последние полторы недели проживал Колесников по причине того, что предполагаемые преступники могли знать его домашний адрес.

– Мне надо заскочить домой, – сказал перед самым отъездом Сергей Викторович. – Я быстро покидаю в сумку все, что нужно, а вы пока подождете в машине.

– А я вас провожу, – напросился в гости Гарик. – И мне будет спокойнее, и вы не задержитесь.

Колесников согласился, но без особой радости. Его сборы заняли рекордно короткое время – двадцать две минуты.

Добраться до Лондона из Тарасова нам предстояло на самолете с пересадкой в Санкт-Петербурге, а по времени весь путь занимал около девяти часов.

– Формально вы потратите на это один рабочий день, – заметил Гарик, когда мы остановились около входа в терминал, чтобы покурить перед дорогой.

– Вы знаете, а двадцать лет назад дорога от Тарасова до Лондона отняла бы больше времени, – вспомнил Колесников. – Мы с Андреем испсиховались, а на нервах многое забывается. Но помню, что купили в кафе какие-то беляши с кофе и боялись выглядеть круче, чем выглядели на самом деле.

– Ох уж эти строгие работники аэропорта, – заметил Гарик. – Порой так на тебя посмотрят, что вся жизнь пролетит перед глазами.

– Есть такое дело, – согласилась я. – Даже если у тебя нет в багаже наркотиков, всегда кажется, что именно у тебя их и обнаружат.

Гарик остался у входа в терминал, когда мы прошли первый таможенный досмотр. Он внимательно наблюдал за тем, как мы, подхватив свой багаж, двинулись в центр зала. Я успела помахать ему рукой. В ответ он изобразил, что разговаривает по телефону. Понятное дело, я обещала держать его в курсе.

За Колесниковым я следила очень внимательно. Все еще существовала вероятность того, что он передумает лететь и сбежит. Но он вел себя совершенно спокойно. То ли смирился с тем, что приготовила ему жизнь, то ли немного подкорректировал свое отношение к ситуации, выбрав решительность вместо паники.

В любом случае проблем с ним не возникало. А вот в тех, кто нас окружал, я не могла быть уверена на все сто. Конечно, пронести в здание терминала какое-либо оружие практически невозможно, но кто сказал, что человеку можно навредить только с помощью пули или ножа? Смертельная инъекция тоже могла сотворить «чудо». В общем, в полной безопасности Колесникова я все еще сомневалась. И в своей собственной – тоже.

Оказавшись в салоне самолета, я шла по проходу за спиной клиента, периодически заглядывая под его локоть. Только так я могла видеть, кто стоит у него на пути. Идти первой было нельзя, потому что тогда я теряла клиента из вида. Когда наконец мы нашли свои места и разобрались с ручной кладью, я позволила себе выдохнуть.

Почти девять часов дороги нас основательно утомили, но внутреннее напряжение придавало сил и не позволяло сомкнуть глаз. И когда наш самолет приземлился в Хитроу, мы с Колесниковым выглядели так, словно только что проснулись после здорового долгого сна.

Отель бронировал Сергей Викторович. Он сам предложил это сделать, когда мы были в Тарасове, и я согласилась. Он неплохо знал город, значит, вопросы с заселением ложились на него.

– Поедем на метро или на такси? – спросил он после того, как нас беспрепятственно пропустили на паспортном контроле. – Я бы выбрал метро. Это дешевле и интереснее.

Пока что я решила слушаться его во всем.

Лондонская подземка показалась мне весьма занятной. Вагоны метро были более узкими, чем московские, что способствовало налаживанию тесных контактов между пассажирами. По моим ногам не прошелся разве что ленивый, и я уже не знала, куда их спрятать. И каждый, кто меня задел, извинился. Позже, совершая пересадку, я сама налетела на какую-то красотку. Думала, она сейчас мне устроит. Каково же было мое удивление, когда я услышала произнесенное сквозь зубы «Sorry».

А через сорок минут мы вышли на станции «Паддингтон». Наш отель был в пяти минутах ходьбы от нее и носил очень красивое название «Кингсвэй Парк Отель».

Заселились без проблем. Сергей Викторович взял два соседствующих номера, расположенных на первом этаже. Окна моего выходили во внутренний дворик, такой крохотный, что там бы даже мой чемодан поместился с трудом. Такой пейзаж полностью преграждал доступ в мой номер солнечным лучам. Жить в Лондоне предстояло в полумраке.

Бросив чемодан в шкаф и умывшись, я постучалась в соседнюю дверь, за которой обосновался Сергей Викторович. Он был готов прогуляться и провести меня по местам, которые были непосредственно связаны с его прошлым визитом в город.

На улицах было малолюдно. Шел третий час пополудни. Колесников предложил сходить в Гайд-парк, который располагался неподалеку.

– Мне надо все основательно вспомнить и переварить это в мозгу, – объяснил он. – Конечно, я занимался этим и раньше, но сейчас я, так сказать, сделаю это с полным погружением в реальность. Да и вы тут впервые, а в Гайд-парке очень красиво. Там есть чудный Итальянский садик.

– Я была в Лондоне еще школьницей, – сообщила я ему. – Конечно, весь город осмотреть не удалось, но по паркам мы тогда прошагали немало километров. Возможно, я уже была и там, куда мы идем, только не помню этого.

– А вы не говорили о том, что уже посещали Лондон, – удивился Колесников.

– Я мало что запомнила, – призналась я. – Если вам необходимо привести мысли в порядок, то давайте пойдем туда, где вам будет комфортно.

Гайд-парк был исполнен величия. Иначе сказать было невозможно. Огромные поляны, толстенные стволы деревьев, широкие тропинки, по которым неспешно бродили радостные туристы, – я сразу вспомнила, как меня, школьницу, ошарашил масштаб этих просторов.

Колесников шел рядом, глядя себе под ноги. Нас то и дело обгоняли какие-то люди в трико, ведущие здоровый образ жизни. Я хотела было достать сигарету, но Колесников предупреждающе увлек меня в сторону.

– Курить тут можно, но желательно не напоказ.

Я огляделась. Увидела парочку с сигаретами в руках. Похоже, общественное мнение их не сильно волновало.

– Присядем? – предложил Колесников, показывая в сторону свободной скамейки.

Мы сели. С курением я решила подождать. Мимо проплыла толпа туристов. Они фотографировали облака и друг друга.

– Как ощущения? – спросила я. – Начинаете приходить в себя или, наоборот, накрывает со страшной силой?

– Не знаю, – признался Колесников. – Еще не понял.

– Вы говорили, что клиника находилась недалеко от дома, в котором вы жили. А где сам дом?

– На той улице, где наш отель, на Сассекс Гарденс, – ответил Сергей Викторович. – Я действительно решил положить конец всему этому. Поэтому выбрал отель максимально близко к тому месту, где мы жили с Андреем. Илья с Лизой поселились чуть дальше от центра, ближе к Ноттинг-Хилл. А клиника находится в нескольких автобусных остановках отсюда в сторону центра, ближе к Оксфорд-стрит. Я вам покажу. Пешком дойти можно.

– А сейчас у вас это получится сделать?


Колесников явно не думал, что я безотлагательно захочу рвануть по местам его боевой славы.

– Получится, – вздохнул он.

Он поднялся со скамейки и галантно предложил руку.

– Не думала, что так плохо выгляжу, – заметила я.

– Это обычная вежливость, – улыбнулся он. – Мы же в Англии.

– Можно подумать, – заметила я, принимая его приглашение, – что в Тарасове вы бы пнули скамейку ногой со словами: «Слышь, ты, гоу за сигами».

– «Какой острый ум! Такой острый, что можно порезаться», – вдруг процитировал Колесников.

– Нил Гейман, – поразилась я. – «Никогде». Вы тоже читали эту книгу!

– Читал.

Мы свернули с аллеи направо, вышли на знакомую тропинку. Сергей Викторович вел меня туда, где началась его история.





* * *


Здание клиники скрывалось за высокой оградой, сделанной из стальных прутьев, скрепленных какими-то железными штуками, имитирующими звенья громадной цепи.

– Раньше забор тут был другим, – заметил Сергей Викторович. – Через него можно было перешагнуть.

– Кто-то решил, что этого недостаточно.

– И само здание отреставрировали.

Пройдя вдоль ограждения, мы уткнулись в широко распахнутые ворота. За ними увидели вход в клинику.

– Вот и неотложка, – просветил меня Сергей Викторович. – Вход в отделение и раньше был тут.

– Отойдем на минутку.

Я потянула его за рукав в сторону.

– Вы говорили, что были знакомы с кем-то из персонала? – уточнила я.

– Конечно, мы же работали вместе.

– Назовите имя, любое имя из тех, кого вы помните.

– Ну… Полетт Хоуп, к примеру. Терапевт. Она вела прием по предварительной записи. Собственно, тут много кто приходил по записи. Учет вели серьезный. Или Арман Хомани, иранец, санитар. Полетт уже тогда была в возрасте, а вот Арман был моложе. Он на тот момент всего два года провел в Лондоне, учился в медицинском колледже. Мы приятельствовали.

– Понятно. Подождите меня здесь, пожалуйста.

Колесников схватил меня за руку.

– Вы что, собираетесь попасть туда вот так запросто?

– А кто мне помешает?

– Например, они, – и Колесников указал на двух полицейских, выруливших из-за угла.

– То есть сюда можно попасть только на «Скорой»? А если я сломаю ногу прямо тут?

– Когда я здесь работал, двери были открыты для всех, – пробормотал Колесников. – Полиция – дело серьезное, связываться не хочется. Тем более что ваши ноги целы.

– Я все же попробую.

Полицейские не сделали попытки задержать меня. Даже не попросили показать паспорт или подтвердить необходимость посещения медицинского учреждения. Один поздоровался, а другой молча улыбнулся. Но взгляды, которыми они меня наградили, были совсем не смеющимися. Ребята внимательно наблюдали за мной и были готовы среагировать на любое мое действие, если бы оно показалось им подозрительным.

В отделении неотложной помощи было много ожидающих своей очереди людей. Все стулья были заняты, а их в помещении было предостаточно. Здесь ждали своей очереди люди с наспех перебинтованными конечностями, насморком и те, кто внешне был абсолютно здоров. Я осмотрелась и увидела в дальнем углу регистрационную стойку, за которой стоял темнокожий парень. Очевидно, что туда мне и нужно было обратиться.

Я максимально расслабилась, чтобы мой английский спокойно всплыл на поверхность памяти.

– Добрый день, – поздоровалась я на местном наречии. – Нельзя ли попасть к врачу?