Хочешь умереть? Спроси меня, как

— Анжела Дана Розалинда аль-Торманни Ротшильд, — произнесла Травиц. — Аль-Торманни… Не могу вспомнить, в связи с чем мне это имя кажется таким знакомым?

— Планетная система Туаред, — сказала Аллия. — Та самая, откуда я родом. Думаешь, почему меня приблизила к себе леди Ротшильд?.. Не за красивые глаза и даже не за умение делать некоторые очень изысканные вещи. Я её дальняя родственница. Послушай, Нина… Я лишь сейчас начала понимать, как всё замечательно складывается! Мы столько времени думали, как с наименьшими потерями сожрать Сакса и поставить на его место наших людей с Туареда, а тут появляешься ты, устраиваешь дебош, убиваешь направо и налево, и вдруг оказывается, что твои действия могут привести к подвижкам в наших переговорах… Как хорошо, что ты осталась в живых! Через три-четыре часа мы высадимся на второй станции, подлечим тебе животик и отправимся на Орегон-пять! Но как быть с твоим юным любовником? Его даже я не сумею просто так защитить от безопасников!

— У меня есть идея, — сказала Карина. — Давай поменяем курс.

— Ты хочешь сразу на Орегон-пять? — спросила Аллия. — Нет, тебе туда живой не добраться. Либо большое ускорение, либо две недели в этой банке…

— Летим на третью станцию, — произнесла Травиц.

— Почему?

— Потому что безопасники на второй, как ты говоришь, нас уже ждут. И они вряд ли примут во внимание твои аргументы, касающиеся стратегических планов. Да им и знать ни к чему такие вещи. И нашего сопровождающего мы им не отдадим, верно, Салем?

Юноша высказался в том смысле, что ему совсем не хочется идти под суд. И что он больше всего на свете мечтает помочь доброй и славной «леди Ротари».

— А что? Давай так и сделаем, — произнесла маленькая женщина. — Наверное, ты права — это будет спокойнее. И надёжнее.

— А как быть с планом полётов?

— Поменяем его после того, когда прибудем на Орегон-пять, — хихикнула Аллия. — Задним числом. Там к моим капризам уже привыкли.

И, подтянув к себе раструб вытяжки, щёлкнула зажигалкой и выпустила дым в вентиляционный канал. Карина внимательно наблюдала, куда Аллия положит зажигалку потом. На всякий случай.

Комендант третьей станции, а по сути — концентрационного лагеря фирмы «Раувиль» на безымянной планете — внимательно выслушал Аллию, затем щёлкнул пальцами, и охранники немедленно скрутили всех троих прибывших, несмотря на вопли Аллии и её угрозы. И разделили. Карину, впрочем, спешно повели в медицинский кабинет, где осмотрели, ужаснулись торчащей трубке из живота и отправили на терапию в изолятор. На традиционную, без всяких реанимационных восстановителей. Но подобная травма кишечника не поставила местного хирурга в тупик; с шутками и прибаутками (на плохо понятном языке) молодой симпатичный медик извлёк импровизированный дренаж, ввел Карине в живот сшивающий коллоид с антисептиком и заклеил внешнюю ранку. После чего велел два часа лежать спокойно, а во избежание возможных проблем — в течение по меньшей мере суток не принимать твёрдую пищу и не делать резких движений. Словом, всё как обычно.

Таким образом, Карина получила роскошь в виде двух часов без суеты и активных действий. Ей сразу стало понятно, что «изолятор» — он изолятор и есть, и что она опять под замком. И что ситуация пока далека от благоприятной и уж тем более — от вразумительной.

Для начала Травиц взвесила информацию, полученную от Аллии. Особых нестыковок в её рассказе вроде бы не было, наоборот — некоторые моменты, удивившие Карину ранее, стали более понятными. Начиная от мотивов, по которым леди Ротшильд приблизила к себе странную фаворитку, не сказать что умную и красивую, и заканчивая непривычным поведением комиссара полиции. Теперь Карина куда более отчётливо понимала, что Радован Дарич находится под давлением Моргана, и что операция, скорее всего, шла сейчас в верном направлении, несмотря на некоторые непредвиденные издержки. Комиссар, конечно, хитрый лис — безоговорочно прогибаться под Моргана он вряд ли бы стал, поэтому наверняка гнул свою собственную линию — а ему было теперь на что опираться. Карина ведь на самом деле, оказавшись вне экрана Пэйн-Стасиса, передала отчёты в Светлоград. Дарич откликнулся немедленно. Мартинелли же молчал, и это слегка тревожило. Что касается самого Джона Захарии, то, он, возможно, тоже продумывал нюансы переговоров с Анжелой Даной.

Впрочем, если так, то Карине больше нет нужды проводить какие-то разведывательные действия. Основную информацию она так или иначе передала в управление. Флешка с записью реанимационной технологии спрятана в интимном месте. Можно немного расслабиться. Насколько это возможно, конечно… И через час и сорок минут попытаться выбраться из изолятора, найти Салема (на Аллию теперь наплевать, пусть сама себе помогает!) и заняться делом, ради которого, по сути, она сейчас находится здесь.

Разыскать Электру и увезти её отсюда на Чандрасекар.

…Сама же Электра даже не предполагала, что Карина находится рядом. Да, она сейчас очень скучала по любимой подруге, жутко переживала из-за своего предательства (теперь именно так она расценивала своё поведение на Чандрасекаре) и с трудом представляла возможность их дальнейших отношений (хотя и мечтала о них — нежно и влажно).

Когда Травиц несли в изолятор, над планетой сгустились вечерние сумерки. Фламенко отдалилась от лагеря примерно на три мили, на этом расстоянии она сумела увидеть факел тормозного двигателя прибывающей ракеты на фоне ещё светлого неба в момент посадки. Девушка не придала этому особого значения. Она шла вдоль просеки через густой лес, полагая, что это нечто вроде дороги или вырубки, сделанной искусственным путём. Руками людей, словом. Или механизмами, управляемыми человеческим разумом. В полумраке при свете фонарика Электра вдруг обнаружила прямо посреди просеки огромную кучу довольно неприятного вида, напоминающую дохлого удава. Змею громадных размеров девушка когда-то видела в одном из зоопарков на родной планете. Удав лежал, свернувшись кольцами, и диаметр его тела поражал — животное могло посоперничать своей толщиной с размером бедра Электры. Но лежащая здесь куча не являлась змеей, хотя она тоже прихотливо свернулась и не шевелилась. Но у неё не было видно головы, и она воняла.

А где-то впереди сквозь лес продиралось что-то огромное, наверняка прожорливое и страшное. Оно с треском ломало деревья и гулко топало по мягкой почве, покрытой ковром растений. Электра прикинула, каких размеров может быть чудовище, оставившее подобную горку… и не успела отдать отчёт в своих действиях, как уже неслась обратно к лагерю, не помня себя от дикого, поистине первобытного страха.

Но не огромного зверя нужно было бояться девушке. Гигантских размеров звероящер был существом травоядным и питался почти исключительно подлеском. Конечно, при этом случайно заглатывая разных небольших тварей, которые оказывались недостаточно расторопными, чтобы удрать от разверстой пасти размером с грузовой люк малой беспилотной ракеты. Более шустрые существа избегали участи оказаться посреди тропы-просеки в переваренном виде, ибо были хищными и ловкими… И потому более опасными для незваных и съедобных пришельцев на их планете.

Небольшой зверёк неслышно нёсся по траве следом за бегущей девушкой. Он был ещё молод, чтобы просчитывать риски, но очень голоден, чтобы пренебрегать любым вкусно пахнущим куском. Правда, иной кусок мог оказаться излишне крупным… Но, как мы говорили, зверёк был ещё мал и глуп. А зубы уже имел острые.

Когда что-то словно обожгло Электре левую голень, она даже не подумала о нападении хищника. Девушка решила, что просто порезалась о траву. Но второй укус быстро рассеял заблуждение. Фламенко направила фонарь вниз и увидела странное существо с горящими глазками и острой мордочкой. В зоопарке, кроме змей, были и хорьки, и ласки, и куницы, поэтому Электре опять вспомнилась родная планета, и снова в очень опасном и неприятном контексте. Девушка не была излишне трусливой. А если уж на то пошло, она не была и неуклюжей. Поэтому когда зверек бросился на неё в третий раз (и, кстати, очень больно куснул), Электра ловко припечатала хищника к земле тяжёлой сумкой. Будь зверёк чуть более крупным, ему бы это не повредило, и он бы только разозлился… Или же поспешил удрать со всех ног. Но молодого и глупого хищника удар лишь слегка оглушил. Поэтому он остался на несколько секунд неподвижным и позволил Электре ещё дважды обрушить на себя удар сумкой. Зверёк впал в транс, да к тому же сломал заднюю лапку.

Но и Электра не обошлась без повреждений. При свете фонаря она с лёгким ужасом осмотрела прокушенную острыми зубами ногу, из которой был вырван небольшой клочок плоти. Пришлось открывать сумку, доставать из неё медицинский пакет. Простейшую помощь Фламенко смогла оказать себе с лёгкостью. Залечив ногу, девушка убедилась, что даже почти не хромает. Было немного больно, но не более того. Гораздо хуже оказалось то, что она теперь не могла понять, в какую сторону двигаться. Волею случая она очутилась на своего рода «перекрёстке» троп звероящера, и на выбор ей предполагалось целых четыре направления. Продраться сквозь такое густое переплетение липких и колючих стволов почти невозможно. Даже днем. Сейчас же, при неверном свете фонарика, об этом немыслимо было и думать.

…Но что это? Как будто отзвук крика или зова. Человеческого. Электре показалось, что едва слышный звук доносится не с той стороны, куда она направлялась вначале, но и не оттуда, где находился огороженный лагерь. Может быть, тут действительно имеется нормальный посёлок или колония, пусть даже времён начала Экспансии?

Решив, что вариантов у неё нет, Фламенко осторожно двинулась в направлении, которое показалось ей правильным. И она не ошиблась: девушка всё отчётливее слышала странный гомон, доносящийся из глубин леса. Электра отмечала, что вокруг становится всё светлее, и даже при выключенном фонаре ей хорошо видны стволы деревьев. Дело было в том, что над планетой взошла огромная здешняя луна — безымянный естественный спутник, яркостью своей превосходящий многие другие подобные небесные тела. Девушка рискнула выключить фонарь, потому что без него общая картина местности выглядела чуть более явственной, а многие детали терялись за пределами падения луча электрического света. Тропа-просека давно исчезла, но лес поредел, и девушка двигалась легко и быстро. Минут через пять он превратился в нагромождение отдельно стоящих деревьев и ползучих кустарников. И тут впереди послышалось низкое рычание и вспыхнули два огонька — надо полагать, то были глаза ещё одного хищника.

Электра всё-таки струсила и в панике бросилась бежать не разбирая дороги в сторону небольшой прогалины — почему-то там казалось безопаснее. Внезапно девушка споткнулась и свалилась с покатого склона в какую-то ложбину или широкую канаву с явными следами недавнего присутствия людей.

На дне этой канавы журчал ручей, а в нём находились клетки — достаточных габаритов, чтобы посадить туда гуманоида или соответствующих размеров животное. Клетки пустовали, и ни одного человека не было заметно поблизости. К счастью, хищников тоже не наблюдалось, и Электра слегка успокоилась.

Недалеко от ручья стояло пять штук прозрачных контейнеров цилиндрической формы, объёмом литров на тридцать-сорок каждый. Один из них был чем-то заполнен. Девушка из любопытства подошла и присела на корточки рядом. Внутри цилиндра находилась голубовато-серая масса, состоящая из крупинок примерно одного размера — около двух миллиметров в диаметре. Крупинки были залиты полужидкой и прозрачной маслянистой субстанцией и выглядели по меньшей мере неаппетитно. Пока Электра гадала, что это такое, раздался едва слышный стрёкот. Девушка оглянулась по сторонам, посмотрела ввысь и увидела, что прямо на неё пикирует средних размеров беспилотник. Электра отпрянула подальше от цилиндров, а летательный аппарат аккуратно захватил манипуляторами заполненный контейнер, поднялся вместе с ним в воздух и через минуту исчез.

Походило на то, что странная деятельность в этой канаве у ручья происходила без непосредственного вмешательства людей. Во всяком случае, сейчас вокруг не было ни души. В звенящей тишине вновь послышался то ли вопль, то ли плач… Осторожно озираясь, Электра заметила металлическую лестницу, ведущую на верх склона, и крадучись поднялась по ней. Голоса стали чуть слышнее. Поглядывая по сторонам — не подбирается ли какая зверюга? — Фламенко двинулась вперёд через высокий кустарник. И вскоре, слегка ободравшись о колючки, выбралась на свободное пространство и замерла от удивления.

Перед ней раскинулось тёмное озеро, красиво сверкающее под блеском ночного светила. О размерах водоёма трудно было судить, потому что дальний берег скрывался в глубоких сумерках. Прямо из воды росли толстые и корявые деревья, подобных которым в лесу Электре не встречалось. И, что самое удивительное, на ветвях этого дерева и в воде под ним находилось несколько живых существ, которые и издавали негромкие звуки. Фламенко, стараясь не шуметь, быстро пригнулась и легла на землю, прячась в густых прибрежных кустах. Озёрные существа, кажется, её не заметили. Любопытство подтолкнуло девушку к краю водоёма. Распластавшись как лягушка, Электра медленно и тихо подползала всё ближе к береговой линии. В ночной тишине, да ещё над гладью воды, звуки доносились очень отчётливо, и Фламенко скоро поняла, что слышит человеческую речь. А ещё точнее — женские голоса, тоскливые и грустные. Припав почти к самой кромке влажного песка и стараясь как можно тише дышать, девушка начала прислушиваться.

— Я устала, девочки, — отчётливо донеслись до неё слова. — Очень устала.

— Все устали, — ответила другая женщина. — Не ты одна такая.

— Да что же нам так не повезло, не понимаю…

— Глупость наша, вот в чём дело. Вовсе не невезение.

Гомонили человек семь или восемь. То и дело раздавался плеск воды, словно кто-то купался возле деревьев. Фламенко видела движения тел — да, похоже, две-три девушки плавали в воде, то и дело ныряя. Электра никак не могла понять — что не так с пловчихами. Головы вроде нормальные, человеческие. Руки — тоже. Странными выглядели только ноги.

— Тебя, смотрю, ещё забавляет эта ситуация. Часами готова плескаться.


— Я обожаю воду. У меня на родине сплошные пустыни и степи. За водяную ренту родители отдали нашему местному халифу младшую дочь.

— Разве так бывает?

— Бывает. У нас такие бартеры в порядке вещей. Да мы и сами все подписались на жуткий обмен. Я до сих пор думаю, что в голове помутнение какое-то произошло. Но мне больше всего на свете хотелось уехать с моей планеты. Притом — куда угодно.

— А потом ты попыталась сбежать со второй станции?

— Да. Знаешь, когда с тебя заживо кожу сдирают, тут на любые условия согласишься.

— Какой кошмар… Ну, мне тоже «повезло» с моим катом. Он ставил посреди комнаты какое-то колючее дерево, затем вытягивал из разреза в моем животе конец кишки, велел крепить его к ветке и потом заставлял ходить вокруг дерева, пока весь кишечник не разматывался и не оставался висеть на ветках.

— А ты что?

— Как что? Падала потом рядом, сучила ногами и орала, пока силы были…

— А моя катесса делала мне клизмы. То из кипятка, то из кислоты, то из щёлочи. Я — конченная мазохистка, и от неё легко принимала подобные муки и уходила сладко, как в приятный сон. Потому что леди очень ласково ко мне относилась, а когда я кричала и плакала, всегда целовала меня, гладила, умоляла терпеть и тоже слезами захлебывалась, прямо рыдала в голос…

— Наверняка и мастурбировала при этом.

— А как же… Но перед экзекуцией всегда сладко меня вылизывала. И днём ещё потом, мы в лав-кабинетах обязательно с ней закрывались.

— И что же ты от неё убежала?

— Не от неё. У этой леди срок путёвки закончился, и тогда на меня запал какой-то урод. Он сажал меня на кол. Причём по договоренности с управляющим в нарушение правил брал меня на трое суток без перерыва. А кол был слегка притуплён и смазан, чтобы не протыкал мне кишки, а раздвигал и натягивал. Да, девочки, я три раза умирала по три дня на колу, оставаясь в полном сознании! И это настолько не моё оказалось, что я пошла в отказ. Вот и очутилась тут, как и вы все…

— А меня в конце концов в официантки перевели. Когда кишки лопаются во время обслуживания клиентов — это, скажу я вам…

— Ну, по крайней мере, тебе привычнее здесь. По ощущениям, если на то пошло.

— Конечно, живот уже раздуло. Но хоть не больно.

— Это ты погоди. Вот когда станешь вымётывать всё, что внутри, и тебя разрежут пополам, поймёшь, что в официантках не так уж и плохо было.

— Ты меня пугаешь.

— Что пугать? Я сама видела, как это бывает. Мы же не рыбы. У нас животы не рассчитаны на такую нагрузку. Только Рийне нипочём, у неё всё через дырку выходит.

— К тому же после Пэйн-Стасиса и вашей живодёрни мы должны были вернуться домой. А отсюда куда и как? Непонятно.

— После того, что сделали с нашими ногами, я уже понимаю, что это точка невозврата.

Женщины замолчали. Кто-то из них затянул тонким, нежным голосом красивую мелодию.

— Ой, я где-то слышала эту песню, — сказала одна из девушек. — Дженни, у тебя такой чудный голос… Может, споёшь нам?

— Да настроения что-то нет…

— Да у нас у всех его нет… Ну, пожалуйста…

— Просим, Дженни.

— Ладно. Но пусть Мария потом тоже споёт. Хорошо?

— Да, договорились.

На несколько секунд над озером воцарилась тишина, а затем чистый, серебристый, немного вибрирующий голосок начал выводить:

Твоим зеленым рукавам

Я жизнь без ропота отдам.

Я ваш, пока душа жива,

Зеленые рукава!

За что, за что, моя любовь,

За что меня сгубила ты?

Неужто не припомнишь вновь

Того, кого забыла ты?

Твоим зеленым рукавам…