И дети их после них

Девчонки заржали. Серж Симон стал объектом их насмешек после того, как однажды вечером, вылакав два стакана виски и бутылку «розе́», он позволил себе спросить у Стеф, выбривает ли та себе лобок. Все за столом чуть со стыда не померли, из-за формы, конечно, потому что сам-то вопрос имел право на существование. Серж вычитал это в «ВСД»: что все девушки теперь бреют себе «киску». Отец Стеф только и сказал, что «Ооооох!», но он к тому моменту нажрался еще больше, чем его приятель.

Стеф знала Сержа Симона с раннего детства. Он был старым другом семьи. Приходил к ним выпить с отцом по стаканчику, они вместе ходили на охоту. Оба были совладельцами яхты, пришвартованной на рейде в Мандельё-ла-Напуль. У Сержа было две дочки. Старшая училась в Лионе на фармацевтическом факультете, в этом году заканчивала. Другая жила в Штатах, якобы училась, но на самом деле развлекалась в кампусе, точь-в-точь как в кино – лужайки там, все блестит, высокие здания, старинные или модерновые; не считая всех этих красавцев спортивного вида, один глупее и привлекательнее другого. Во всяком случае, Стефани представляла себе все это именно так.

Еще два года назад Серж Симон дразнил ее, щипал за нос и смешил всякими шуточками типа тех, что печатали на бумажках от карамелек «Карамбар». Когда ей исполнилось четырнадцать, он подарил ей на день рождения швейцарский нож: ничего умнее не придумал. Но с некоторых пор характер их отношений странным образом изменился. Временами Стеф ловила на себе его взгляд: он то глазел на ее ноги, то заглядывал в глаза. Ничего особо развратного в этом взгляде не было – он был какой-то остановившийся, оторопелый. Заметив, что его застукали, толстяк как бы спохватывался и смущенно хихикал. Они с Клеманс часто передразнивали его между собой. «Хе-хе!» Такой сдавленный, утробный смешок, короче, ай-кью – пятерка, весь интеллект ушел в член.

Так, по крайней мере, напридумывали себе девчонки.

Так вот, накануне вечером Серж пришел к ним домой на ужин вместе с женой Мириэль. Обычно, когда они приходили вместе, он всегда держался на уровне. По этой причине Стеф и накрасила ногти на ногах и надела супероткрытую майку. И все, ничем другим она его не завлекала, даже слова за весь вечер не сказала. Только сидела, надувшись, да бродила по дому босиком и в майке, подумаешь!

Прикольно, как с ней теперь стали разговаривать мужчины. Они выбирали для этого низкий, вкрадчивый голос, как будто подбитый чем-то мягким. Серж первый начал. И каждый раз – одна и та же история. После десерта Стеф выходила из-за стола, а он в какой-то момент ее отыскивал. Засовывал голову в гостиную или приоткрывал дверь в ее комнату. Спокойной ночи, цыпочка. Ага. Стефани немного трусила, но вместе с тем ей было даже приятно ощущать на себе этот взгляд – мужской, настоящий.

Эти мужики со своими оплывшими телами, звериными плечами крутятся вокруг вас, дышат сигаретным дымом, сильные, волосатые, руки грубые, мерзкие и сексуальные одновременно… Странно все-таки… Девочка и боялась их, и неосознанно к ним тянулась. Она думала о том, чем могут заниматься эти типы, разъезжающие на толстых немецких тачках, с кучей кредиток в кармане. Содержат семью, платят безумные деньги за обучение своих придурковатых отпрысков, имеют где-то яхту, высказывают свое мнение, думают, что неплохо было бы стать мэром у себя в деревне. А еще у них есть любовницы, долги, сердце как у теленка, готовое вот-вот разорваться, посиделки с приятелями и выпивкой, рубашки «Ralph» размера XXL… И все это летит к черту ради какой-то девчонки.

Что они там себе воображают?

Сопя от самодовольства, они предвкушают первый раз и возбуждаются до злости. И это они, которые со своими делами исключительной важности и канцерогенными должностями уже мчатся на всех парах к конечной остановке. Когда-нибудь эти стройные, острогрудые девчушки с точеными лодыжками лягут в постель с такими же мальчишками, как они сами. Раздвинут ноги, возьмут в рот их розовые члены. Неотвратимость этого события приводит этих типов в состояние полного потрясения и безутешности. Только представить себе, что эта невинность потонет в потоках пота. И им снова и снова хочется, чтобы привилегия хоть чуточку измазать эту непорочную белизну осталась за ними. Линии едва распустившихся девичьих тел, их плоские животики, гладкая, как автолак, кожа причиняют страшные муки этим мужикам, которые добились всего, но только сейчас поняли, что нет ничего ценнее начала.



Стеф теперь сидела в тени на балконе. Облокотившись о перила, она продолжала трепаться с Клеманс. Когда девчонки были не вместе, они целыми днями болтали друг с другом по телефону. Из-за чего, кстати, Стеф постоянно конфликтовала с матерью, утверждавшей, что эти сеансы связи в конце концов пустят их по миру. Отец инстинктивно защищал дочь. Тогда мать напускалась на отца. Соперничество между матерью и дочерью требовало какого-то разрешения, и отец из великодушия, а может, из трусости, предпочитал уйти в кусты. В конце концов все разбредались по углам – к счастью, места в доме хватало – и переставали разговаривать друг с другом. Чтобы не нарываться на неприятности, отец вообще предпочитал убраться куда-нибудь подальше. Таким образом, его мастерская в гараже постепенно превратилась в офис и даже стала походить на однокомнатную квартирку. В один прекрасный день пришел даже счет на установку рядом с гаражом душевой кабины. Однако мать наложила вето на этот в высшей степени политический проект. Согласившись с непомерностью своих амбиций, отец удовлетворился биосортиром. Тоже неплохо.

– Ты что сегодня днем делаешь? – спросила Клеманс.

– Не знаю.

– Да ладно…

– Да не знаю я. Он на меня вообще сейчас никакого внимания не обращает…

– Смеешься? Да он без ума от тебя. Он хочет тебя. Это сразу видно.

– Думаешь? А я так не думаю, – проговорила Стеф, смакуя собственную ложную скромность.

– То есть?..

Этот парень… У Стеф больше не было сил… Они с Симоном учились в одном классе еще в начальной школе. Тогда это был заносчивый мальчишка, непоседа и отличник, в джинсах «Levis 501» и кикерсах. С тех пор он довольно сильно изменился. Теперь он ходил в кожаной куртке и курил без остановки. Вид у него был печальный. Благодаря ему Стеф открыла для себя Леонарда Коэна и «Doors». Слушала их без конца. Это было так красиво…

– Ну как?

Клем теряла терпение.

– Остается только пойти в парк.

– Ты серьезно?

– Ну а что еще? – добродушно спросила Стеф.

– Вчера же ходили.

– Сразу предупреждаю: к твоему я больше не пойду.

– Да уж, признаю свою ошибку, – согласилась Клем.

Визит к кузену не оставил в ее душе неизгладимого воспоминания. С «плохими парнями» это самое противное: они часто живут как цыгане. А так, этот кузен и правда супермилашка и к тому же почти единственный в этом долбаном городишке, у кого можно достать шмаль. Клем не прочь была снова с ним увидеться.

– А мамаша его? – усмехнулась Стеф. – Нет, серьезно, ты видела? Кошмар!

Клем не ответила. Вечером они с кузеном должны были встретиться неподалеку от заброшенной электростанции. Они уже несколько раз там встречались. Ничего такого он себе пока не позволял, но она не теряла надежды. При одной мысли об этом по спине у нее побежали мурашки.

Девочки помолчали несколько секунд. Стеф расхаживала взад-вперед по квартире. Босыми ногами она ощущала холодный кафель пола. Приятно в такую жару. Она вернулась на террасу. Человек с газонокосилкой ушел. Осталась только куча свежескошенной травы. Она вдохнула ее чудесный, весенний запах.

– Фффу, как я ненавижу этот город, – сказала Стеф.

– А я обожаю.

– Скорее бы свалить отсюда.

– Два года еще.

– Ой, не дожить.

– Если ты и дальше будешь валять дурака в школе, – сказала Клем, – тогда мне точно придется одной отсюда валить.

– Да что ты будешь делать без меня? Тебе никогда их всех не перетрахать в одиночку.


– Пора бы тебе уже самой Симона трахнуть.

– Да уж, – уныло согласилась Стеф. – Ладно, встретимся в парке.

На самом деле это был скейт-парк, построенный недавно городскими властями у выезда из города, рядом с казармой пожарной охраны. Там были рампа, трое перил и две разгонки. Публика туда ходила разношерстная – от папенькиных сынков до закоренелых юных отморозков. Там катались, еще больше выпивали, а в хорошие времена там можно было найти неплохую травку и по-настоящему отпадных телок. Симон катался на доске в флегматичном стиле, что не мешало ему лучше всех в городе делать «олли», до такой степени, что почти всеми остальными фигурами он пренебрегал. Он ходил в дырявых кедах, в джинсах, сквозь которые видны были трусы, и каждый день менял футболки.

– Мы там уже четыре раза на этой неделе были, – вздохнула Клеманс.

– Ну и что?

– Не знаю… Все одно и то же.

– Ага, надеюсь, там не будет этой жирной суки Кристель.

– Да она же никто. Он на нее плюет.

– Думаешь?

– Да точно!

И снова заговорила Стеф, возбужденная, отчаявшаяся, болтливая до одури. Ей просто необходимо было снова и снова возвращаться к этой теме, снова и снова разбирать по косточкам каждую встречу с Симоном, малейший жест, модуляцию голоса, как вчера, позавчера, как завтра. Нет, все-таки Клеманс – хорошая подруга. Она насиловала ее своими излияниями почти сорок пять минут, а та все терпела. Под конец она сказала, что зайдет за ней около трех, как обычно.

Стеф приготовила себе лазанью и пообедала одна, глядя очередную серию «Залива Опасный». Потом поднялась к себе в комнату. Ей было немного грустно, она чувствовала себя усталой. Иногда ей все осточертевало, даже эта комната – результат одной занятной эпопеи. Вначале ее детская находилась напротив спальни родителей. Лет в двенадцать-тринадцать она начала обрабатывать их, что ей пора бы поменять комнату. Воображение рисовало ей разные решения этой проблемы, самое затратное заключалось в перестройке чердака. На нем и остановились. Только вот беда, зимой температура там падала ниже нулевой, а летом – поднималась чуть ли не до сорока градусов. Теплоизоляция, вентиляция, кондиционер – все это вылилось в пятнадцать тысяч. Зато теперь у Стеф была собственная хата с потрясающим видом и уютный уголок с множеством подушек у окна под скатом крыши – как в Америке. Да, и персональная ванная в придачу.

Чтобы прогнать скуку, девушка решила взять в руки книжку. Ее вечно доставали со всех сторон: читать надо, читать. Ее библиотека состояла в основном из книг школьной программы, Золя, Мопассан, «Мнимый больной», Расин. Были и другие, которые нравились ей больше. Вот уже месяц она пыталась вникнуть в суть этой прикольной истории про «Большого Мольна»[12]. Про любовь. Хотя там все так туманно, сплошные сомнения и нерешительность. Хотя она не могла сказать, что книга ей не нравится. Была в ней какая-то особая атмосфера, очень подходившая ей временами, когда она чувствовала усталость или после переедания. Она открыла ящик стола, где лежали батончики «Балисто», взяла один, сунула в рот. Шоколад начал таять на языке, а она снова принялась за чтение. В комнате было жарко, проникавший через открытые окна воздух шевелил пастельные шторы. Умяв еще два «Балисто», она задремала. Вскочила через двадцать минут, вся красная от жары, с противным запахом во рту. За окном злобно сигналил скутер Клем. А ведь еще не было и половины третьего.

– Я побыстрее смылась из дома. А то папаша опять стал мне парить мозги с этим подготовительным отделением.

– А ты что, не хочешь больше идти на подготовительное?

– Да хочу, хочу, но сегодня еще только шестое августа. Задолбали, блин!

Стеф стало смешно. Прикольная эта Клем, ведет себя то как пай-девочка, то как настоящая оторва, и наглости ей не занимать. А ведь перешла в выпускной класс со средним баллом шестнадцать. Стеф до нее далеко.

– И еще, я так быстро удрала, что забыла взять тебе шлем, просто из головы вылетело.

– Супер.

– Ну да, прости. Давай садись.

Стеф оседлала скутер и ухватила подружку за талию. В пяти метрах их уже было не отличить друг от друга: одинаковые шмотки, одинаковые шлепки, конские хвосты у обеих. Гнусаво взвыв, скутер умчал их прочь.

В этот час на улице мало кого можно было встретить. Работающие все сидели по офисам, по машинам или по кемпингам. Старички отдыхали в прохладе дома. Только подростки в такую жару искали на свою задницу приключений. Воздух становился мягче от скорости, а ветер – шелковистее, и эту мягкость, эту шелковистость девчонки ощущали голыми ногами. Стеф смотрела поверх плеча подруги на дорогу. Они неслись вперед, как микроскопические ракеты, чувствуя себя обалденно свободными и молча подсчитывая чудеса, которые обещала им жизнь.



Когда они прибыли на место, Симон, его брат и их прикольный приятель-волосатик по имени Родриг сидели в тени рампы. С ними была девица, которую они раньше никогда не видели.

– Кто это?

– Не знаю.

Пока Клеманс ставила скутер на подпорку, Стеф машинально перевязала свой конский хвост. Все поздоровались, даже эта девица, она к тому же еще и улыбалась. Обстановка была не самая дружеская. Стеф смотрела на новенькую со скрытым недоверием. Сесть девчонки не решались.

– Что делаете? – спросила Клем.

– Да так, ничего особенного.

Ромен, брат Симона, держал в руке только что зажженный косяк.

– Так у вас и травка есть?

– Это от Анн, – пояснил паренек, показывая на не известно откуда взявшуюся девицу.

– Она бельгийка, – добавил Родриг, как будто это все объясняло.

– Надо же.

Стеф улыбнулась ей как можно любезнее. Девчонки всё не садились, стояли как дуры.

– Она отдыхает в кемпинге с родными. Они там курят без передышки, просто психи какие-то.

– Круто.