Идеальная ложь

- Там была ещё одна короткая история, - добавила Кэт.

- Ух, уже звучит зловеще.

- Прошлой осенью её отправили пообщаться со школьным психологом после того, как она написала сочинение о девушке, расстрелявшей своих одноклассников и бросавшей тела своих жертв в школьный фонтан, «с тихим удовольствием наблюдавшей, как вода становится алой». Такие дела.

- И как она это объяснила? – спросила Джесси, начиная понимать Ханну, и её способность умело ориентироваться в сложных ситуациях.

- В том сочинении был краткий эпилог, в которой девушка попадает в тюрьму для несовершеннолетних, где находит для себя Иисуса. Она консультирует других несовершеннолетних заключённых и открывает программу по борьбе с подростковым насилием. Когда её наконец-то выпускают, она помогает программе обрести национальный статус, спасая бесчисленные невинные жизни.

- Значит, то происшествие подвигло её написать сочинение о морали, - сказала Джесси.

- Технически. Но это сочинение состоит из восьми страниц ярких, подробных описаний кровавой расправы. А эпилог состоит всего из одного абзаца и написан довольно сухо. Можешь сделать вывод, какая часть была ей ближе. Кстати, она получила за сочинение пятёрку. Учитель сказал, что это было «экспрессивно», прежде чем отправить её к психологу.

- У тебя оно есть? – спросила Джесси. – Я могу его почитать?

- Нет. Священник разрешил мне только просмотреть личное дело. Я не могла делать копии или фотографировать. Думаю, это можно было бы уже назвать грехами.

- Что-нибудь ещё?

- Нет, - едко сказала Кэт. – Только одна едва не утонувшая одноклассница и история о том, как она представляет, что убила всех остальных. Я всё ещё пытаюсь получить доступ к записям школьного психолога, но сильно на это не рассчитываю.

- Отличная работа, Кэт. Буду рекомендовать тебя друзьям, особенно, если им нужно будет иметь дело с продажными священнослужителями или нарушить конфиденциальность дел о несовершеннолетних.

- Подумаю сделать эти направления приоритетными в своей работе, - сказала Кэт, прежде чем наклониться и более тихим голосом спросить: «Так что ты думаешь? На твой профессиональный взгляд, как профайлера, Ханна – подающая надежды будущая серийная убийца?»

Джесси задала себе этот вопрос. Годы обучения, подготовки и расследования убийств научили её, что всё было не так просто. Большая часть данных о серийных убийцах и насильниках в целом свидетельствует о том, что большинство из них такими стали, а не родились.

В подавляющем большинстве случаев, люди, которые убивали, насиловали и калечили других, сами получили жестокие травмы в детстве. Иногда это было физическое насилие. Иногда они становились жертвами или свидетелями одного насильственного инцидента, который в последствие находил у них отклик. Иногда причиной тому было постоянное нахождение в агрессивной среде. А часто – все эти вещи вместе взятые.

Но ничто из этого не могло стать решающим фактором. Миллионы детей растут в жестоких или насильственных условиях, но не способны никого обидеть сами. Сама Джесси была тому примером – свидетель насилия со стороны отца и последующего убийства матери, жертва садизма. И всё же она продолжала бороться с преступниками – такими, как Ксандер Турман. По крайней мере, такой была её официальная версия.

Конечно, в литературе есть примеры некоторых серийных убийц, у которых было идеальное детство с любящими родителями и комфортными условиями жизни. В некоторых случаях, этим людям чего-то не хватало от рождения. Часто способность к большой жестокости или насилию связывают с неспособностью сочувствовать другим людям, что фактически можно даже измерить в мозгу.

Но было ли это всего лишь делом случая? Или в этом была и генетическая составляющая? Возможно ли, что Ханна держала под водой голову той недалёкой девчонки потому, что у неё был тот же психологический склад, что и у её отца? Возможно ли, чтобы склонность к садизму передавалась от родителя к ребёнку, как семейная реликвия?

Джесси всё это показалось притянутым за уши. В конце концов, когда она притормозила и постаралась быть объективной, что во всей этой истории на самом деле можно было увидеть? Девушку-подростка, написавшую провокационное сочинение и подравшуюся с девчонкой, обозвавшей её. Сколько других детей только в одной этой школе подошло бы под такое же описание? Казалось крайне несправедливым клеймить Ханну только на основании её происхождения.

И всё же.

Джесси часто задавалась аналогичным вопросом по отношению к себе. Сотни тысяч раз она спрашивала себя, действительно ли выбранная ею профессия связана именно с желанием спасти людей от таких монстров, как её отец. Или это был повод для того, чтобы каким-то образом постоянно находиться рядом с безумством, фактически его не касаясь, приблизиться к нему, подобно тому, как ревностный повар-вегетарианец выбирает работу в мясном ресторане и испытывает острые ощущения, наблюдая, как мясо шипит, когда он его готовит.

- Джесси, - обратилась к ней Кэт, возвращая её в реальность. Шум переполненного посетителями бара, который на короткое время стих, снова вернулся. Подруга с любопытством наблюдала за ней.

- Повтори, что ты сказала? – попросила Джесси.

- Я спросила, считаешь ли ты Ханну Дорси серийной убийцей на пути становления?

Джесси расплылась в, как она надеялась, насмешливой улыбке.

- Это дико нелепое предположение, - сказала она. – И чтобы серьёзно его рассмотреть, мне нужно больше, чем один бокал. К сожалению, на данный момент у меня нет времени, так что придётся подождать с этим.

Она допила последний глоток, спрыгнула со стула и бросила на барную стойку двадцатку.

- Передавай от меня привет Райану, - поддразнила Кэт.

- Не сделаю ничего подобного, - надменно ответила Джесси, драматично развернувшись и сделав вид, что в бешенстве удаляется.

Она слышала, как Кэт хихикала позади, когда она уходила, и получала одновременно и удовольствие, и облегчение от осознания того, что её подруга ещё какое-то время будет думать об их разговоре. Это было лучше, чем оставлять её в мыслях о том, была ли сводная сестра Джесси потенциальной убийцей.

Пока Джесси шла к машине, она пыталась выбросить из головы этот разговор. Было уже 18:20 и к тому времени, пока она доедет до больницы, Райана уже должны были отпустить. Воспоминания об их утреннем разговоре внушали ей большую тревогу, чем она хотела бы.

Она почувствовала, что в уголках её губ начинает формироваться глупая улыбка, а необъяснимая дрожь пробегает по её спине. И вдруг она внезапно ощутила, что за ней наблюдают.





ГЛАВА 18




Джесси развернулась, в её левой руке были ключи, а правую она положила сверху на кобуру пистолета. Улица в центре города была практически бесшумной. К бару, из которого она только что вышла, направлялась молодая пара. Мужчина средних лет терпеливо ждал, пока его пёс сделает свои дела на небольшом клочке травы. На неё никто не смотрел. Ничего необычного она не слышала.


А затем, в дальнем конце ближайшего к ней переулка она услышала лязг, как будто кто-то закрыл мусорный бак или врезался в него. Она отошла влево, чтобы получше рассмотреть. Но кроме теней от быстро садящегося солнца она ничего не увидела.

Она стояла рядом с машиной, размышляя, стоит ли ей пойти дальше по переулку и спрашивая себя, зачем она вообще рассматривает такой вариант, когда у неё завибрировал телефон. Она посмотрела на полученное сообщение:

«Пациент №107939, Райан Моисей Эрнандес не нуждается в дальнейшей госпитализации и может быть отпущен домой при условии соблюдения некоторых правил. Можете встретить пациента за столом администратора на первом этаже».

Джесси решила пока оставить в покое этот переулок и поехать подразнить Райана по поводу его второго имени. Она запрыгнула в машину, бросила последний взгляд на переулок и уехала.





* * *




Напряжение было невыносимым.

Когда Джесси предложила отвезти Райана домой, она забыла, что он жил далеко от центральной больницы, в которой его осматривали и от места их общей работы. Он жил в Венеции - районе на западе Лос-Анджелеса, в добрых сорока пяти минутах езды от центра.

Сначала всё было нормально, когда он рассказывал ей о том, что сказали врачи (при этом он делал это достаточно эмоционально). Она пошутила над его вторым именем – Моисей (на котором, как выяснилось, настояла его бабушка). Затем она сообщила ему новую информацию, полученную после разговора с Гевином Пеком, включая его упоминание о другой паре, с которой парень застал Тейлор.

Райан сразу же захотел поехать и допросить их. Джесси сказала ему, что он был не в состоянии провести ещё один допрос, и настояла на том, чтобы они подождали с этим до завтра. Он неохотно согласился.

Примерно на полпути к его дому у них закончились насущные темы для разговора и возникло неловкое молчание, которого им удавалось избежать на протяжении всего дня. К тому времени, когда они подъехали к его дому, они уже несколько минут не говорили друг другу ни слова.

- Ладно, спасибо, что подвезла, - сказал он, открывая пассажирскую дверь. – Увидимся завтра.

Но только выйдя из машины, он издал звук, похожий на хрип, и Джесси увидела, как её напарник ухватился за дверь, чтобы не упасть.

- Не смеши меня, - сказала она, выключив зажигание и выходя из машины. – Ты только что из больницы. Позволь мне хотя бы помочь тебе дойти до дома.

Она подвела его к двери небольшого, но ухоженного дома, расположенного на улице рядом с такими же домиками. Когда они подошли к двери, Джесси на секунду охватила паника.

- Она здесь? – спросила она.

- Нет, - сказал Райан, полностью осознавая, кто такая эта «она». – Шелли живёт у сестры в долине. В документах о разводе указано, что, как только он официально состоится, мы выставляем дом на продажу и делим полученные деньги пополам. А до тех пор дом в моём распоряжении.

Райан открыл дверь, и Джесси помогла ему войти внутрь.

- Пошли на кухню, - сказал он. – Я ничего не ел, кроме того хот-дога с чили и просто умираю с голоду.

- Так может быть это и есть истинная причина, по которой тебя госпитализировали, - предположила Джесси.

- Не смеши меня, - сказал он, непроизвольно улыбнувшись. – Мне больно смеяться.

Когда они добрались до кухни, Райан включил свет. Джесси обернулась. Комната была небольшой, но хорошо оборудованной множеством приборов высококачественной бытовой техники, на накопление которых, должно быть, ушли годы.

- Хочешь присесть? – спросила она. – Я могу принести тебе что-нибудь из холодильника.

- Я лучше постою, - сказал он. – Когда я сгибаюсь, мне так больнее. И я немного боюсь позволить тебе заглянуть ко мне в холодильник.

- Это риск, на который тебе придётся пойти, - сказала она, прислонив его к барной стойке и проходя через комнату. – Иногда, Райан, нам приходится открывать дверь, даже если мы боимся того, что может за ней скрываться.

Она схватила ручку холодильника и многозначительно посмотрела на него. Он сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

- Мне кажется, ты пытаешься мне что-то сказать. Но я также чувствую, как урчит мой желудок. Поэтому я даже не знаю, как реагировать.

Джесси неодобрительно покачала головой и открыла дверцу. Сделав это, она поняла, чего Райан так опасался. Содержимое холодильника состояло исключительно из бутылок изотоника, тортилий, хумуса, арахисового масла и многочисленных баночек йогурта. Там также было несколько бутылок пива и однокое слегка примятое зелёное яблоко.

- Я даже не вполне могу разобрать содержимое твоего холодильника, не говоря уже о том, чтобы дать какой-то разумный комментарий по этому поводу.

- Говорил же тебе не смотреть, - напомнил он ей.

- Нет, серьёзно. У тебя нет ни молока, ни яиц? Нет мяса и никаких овощей? Такое впечатление, что ты ставишь опыты над собственной пищеварительной системой.

- Я не особенно люблю делать закупки, - признался он. – И, как правило, питаюсь где-то вне дома.

- Так вот откуда ты получаешь все необходимые питательные вещества – такие как листовая зелень, белок – когда ешь вне дома в местах типа «Pink’s Chili Dogs»?

- А как выглядит листовая зелень? – с серьёзным лицом спросил он.

Она улыбнулась, несмотря на все свои попытки сохранить суровое выражение лица.