Иная сторона Тарина

– Бальное платье, – усмехнулся начальник.

– Боюсь, вы слегка неверно оцениваете мою квалификацию, – осторожно начала я и напомнила: – Бальное платье – оно для балов, а я слегка по другому вопросу. Не по бальному.

– И по бальному, если это необходимо, – не поддался на провокацию шеф. Еще и напомнил, злыдня такая: – Медальон герцога Шарнес исчез как раз во время бала. И все мы понимаем, что ваше присутствие там было очевидной случайностью, – хмыкнул он.

– Не доказано, – мрачно напомнила я, понимая, что, докопавшись до моего тайника, со мной разговаривали бы по-иному. Во всяком случае, не постеснялись бы предъявить новые улики и пригрозить увеличением и без того обременительного срока.

– Этого не требуется.

– А что хоть за бал? – Я подняла голову и с тоской взглянула на тирана и деспота. – Очередной прием для самых-самых? И чем вам так ваши сограждане мешают…

– Не для самых-самых, но присутствовать будут важные люди. А бал… Полагаю, вам скажут на днях, но поступившие леди уже готовятся. Слышал, внучка казначея заказала новый туалет в кремовых тонах. Не желаете ли и вы такой?

– Мне лучше белый, – буркнула я. – На саване при оказии сэкономите. – Утерла несуществующие слезки и вопросила в потолок: – Что я вам такого сделала, что на кривую дорожку толкаете? Да еще такую непроторенную. – Перевела взгляд на Дайрина и заметила: – Архимаг вас не простит. Его запонки – лучшее, что в нем сохранилось.

– Запонки архимага мне без нужды, – заверил меня шеф. На его лице мелькнула досада: видимо, все же собирался что-то сказать, но удержался. Раньше времени не хочет ничего открывать, ну и ладно. Как будто мы с Райдом своих предположений не имеем.

– Весьма обязана, – пафосно изрекла я, вскинув руку в благодарственном жесте. – Раздевать архимагов слишком даже для меня.

– А герцогов – не слишком?

– А герцоги были против? – в тон ему вернула шпильку. Глаза шефа потемнели, намекая, что лучше обойтись без лишних подробностей.

– Скажем, его светлость желал бы повторить процедуру, предшествовавшую вашему расставанию. Мне сообщить ему о твоем местоположении, чтобы вы могли закончить то, на чем остановились? – чересчур эмоционально поинтересовался шеф.

– А давайте, – с показным воодушевлением согласилась я. Вновь встречаться с Юлиаром Шарнес мне отчаянно не хотелось. Даже несмотря на то, что целовался его светлость… опыт чувствовался. И практика. Годы практики и тысячи попыток. Но графа перспектива нашей встречи, казалось, тоже не прельщала, а значит… – Мне как раз не повредит закрепить умения и навыки в кое-каких делах. И, пожалуй, лучше герцога никого не найти.

– Говоришь, не повредит закрепить навыки? – медленно, со странным предвкушением, не сулящим мне ничего хорошего, начал было граф.

Я заглянула ему в глаза и поспешно отвернулась. Договорилась…

Взгляд шефа был странным. Заинтересованным таким, предвкушающим, слегка голодным. А мне уже не двенадцать лет, чтоб не понимать, чего хотят мужчины с таким взглядом. Вот только не для того я пошла в честные воровки, чтоб менять специальность в расцвете карьеры. Пусть и во время вынужденного отпуска.

Зазвенели колокола центрального храма. Им вторил мой облегченный выдох.

– Комендантский час через десять минут! – вскакивая с места, поставила я в известность начальство.

Граф на пару секунд прикрыл веки, видимо, восстанавливая пошатнувшееся от моего поведения душевное равновесие, и милостиво кивнул, отпуская восвояси.

Поспешила воспользоваться позволением, пока его светлость не передумал. С него бы сталось и такое, а мне ни к чему вновь навещать его дом. Особенно после того, чем кончилась наша беседа. Ведь не только герцог Шарнес умел целовать так, что все внутри замирало.

Прикусив губу, я тряхнула головой, отгоняя неуместные воспоминания, и бросилась к общежитию.





* * *


Пару дней меня не дергали. Ни поганец Сай не устраивал «приятных» неожиданностей, ни любимый шеф не действовал на нервы, ни даже девушки не заставляли выбирать с ними рюши. Последнее, правда, лишь в силу моей подработки. Последней я была весьма довольна. Доход, пусть и небольшой, но приятный, оттягивал мне карман каждую пятницу. Не бог весть сколько, но на столовую с лихвой хватало, а уж после выигрыша…

Расстраивало лишь то, что после победы никто против меня не рисковал ставить. То ли одумались наконец, то ли деньги карманные кончились. Я уповала на последнее: другого источника быстрых денег в этой школе не существовало. Не идти же наниматься в тайную канцелярию, куда меня весьма любезно порекомендовал алхимик. Вот уж удружил.

Хотя… ничего нового его светлость обо мне не узнал. А уж Маджери… Он чего не знал – успешно додумывал. И так складно у него выходило, что я не могла не заподозрить большой опыт. А уж откуда он взялся: из личного опыта или по рассказам коллег – этот вопрос пока оставался нерешенным.

Вздохнув, я переступила порог актового зала, куда, судя по шуму, набился весь первый курс. Да, даже аристократы по рождению, оказавшись в одном помещении, в предвкушении выступления ректора чесали языками на манер торговок с улицы. Разве что торговки говорили более сдержанно: в них яблочный огрызок прилететь мог от проснувшегося некстати постояльца верхнего этажа.

Но юным леди и лордам встреча с яблочными остатками не грозила. Разве что рассвирепевший ректор обольет умеренно теплой водой. Отфильтрованной к тому же, чтобы потом ни в чем не обвинили и на суд императора не поволокли. Вот с такими, как я, бюджетными, здесь вряд ли станут носиться. Впрочем, и не носятся: поблажек на занятиях никаких, а гоняют, как ослика ломового.

– Дорогие студенты…

Ректор все же решил почтить нас своим вниманием в компании двух замов и одного неизвестного типа. Тип мне сразу… понравился. Он скучал и зевал, всем видом демонстрируя, что отбывает здесь повинность.

Солидарный зевок вырвался непроизвольно. Как и выросла моя симпатия к неизвестному посетителю. Интересно, откуда его прислали, что он даже меч сдавать не стал? И почему ему это разрешили?

Ответить на последний вопрос я бы, пожалуй, смогла, но увы, с седьмого ряда, где я приткнулась, рассмотреть фамильный перстень не удалось. Даже его наличие я больше предположила, чем увидела. Но интуиция подсказывала, что гордого разворота плеч вкупе с ухоженными длинными волосами у простолюдинов не водится. Среди воров, конечно, порой попадались с длинными шевелюрами, но только до первого задания. С него они уже возвращались со стрижкой, а то и лысыми – как кому с охранными чарами повезет. И с напарниками.

А ректор распинался. Про великую честь, оказанную нам тем несчастным добродетельным князем, который сдуру подписал договор со школой. Про нашу честь, которую нельзя ронять. Ее, как мне кажется, надлежит сметать в совочек. Про честь и славу школы, которую мы теперь представляем и должны преумножать подвигами и свершениями.

Я себе так и представила мемориальную табличку на стене. «Здесь была Майка. Сумма вознаграждения за поимку – две тысячи золотых. За живую – доплата на лекарства». Нужно будет заказать в тот же день, как осяду где-нибудь далеко и в тепле. Главное, чтоб без вони. А то в канаве сточной тоже тепло бывает. Но запах…

Я поморщилась, погруженная в свои мысли. Мне поморщились в ответ. Тот самый зритель, он же счастливый гость нашего ректора, он же… кто? Счастливый хозяин будущего банкета?


Я подалась вперед, с интересом изучая будущего работодателя. И пусть он еще не знал, что будет платить мне жалование, я уже начала продумывать свои действия. Перво-наперво нужно украсть его на пару минут. Желательно – под благовидным предлогом. Еще лучше под неблаговидным, чтоб все поверили в мою дурость и растяпистость. Это уж точно никого не удивит. А значит, и до шефа может не дойти. Ябеду Монику на собрание не звали, а больше меня так подставлять здесь и некому.

– …желает лично поговорить с каждым первокурсником и выбрать трех стипендиатов для своего фонда. А потому рекомендую вспомнить все свои достижения и занять очередь у кабинета пятьдесят семь. Собеседование пройдет именно там.

«Пятьдесят семь… Пятьдесят семь…» – повторяла я про себя, чтобы не забыть и не сбиться с шага. Пусть в школе и хватало платников, получить прибавку к карманным деньгам, а то и направление на практику к кому-нибудь из великих хотелось едва ли не всем. Мне даже локтем пытались въехать в бок, чтобы в очереди продвинуться, но увы, я уклонялась профессионально, как и кисти выворачивала. Не мне же одной боль терпеть после проваленного задания на улицах городах. Подрастающее поколение тоже учить нужно, чтобы или профессионально срезали, или вовсе не брались. А то без рук останутся – в нашей самой гуманной из всех стран именно такое наказание полагалось для уличных воров. Те, кто поудачнее, получали несколько иные предложения. Хоть бы и десять лет полного пансиона за счет казны.

Очередь продвигалась довольно быстро. Видимо, князь точно знал, кого именно он желает проспонсировать. И аристократов среди них не было. Родовитые дворяне покидали кабинет, едва порог перешагнув. Разорившиеся задерживались подольше, но тоже возвращались с собеседования без особой радости. Дольше всех беседовал с князем Тарлин, мой коллега по мучениям с учебником. Бедняга над ним и вовсе поседел, а на экзамене голоса лишился – шепотом на все вопросы отвечал.

Моя очередь подошла где-то спустя час. Я успела всю попу отсидеть, устроившись прямо на полу. А что? В правилах не было пункта, запрещавшего сидеть на полу. А длина юбки, закрывавшей мои ноги до носков туфелек, надежно защищала от попрания приличий.

Собрав все свое мужество и изобразив дрожь в коленках, я вошла в приоткрытую дверь. Остановилась, чтобы помяться на пороге, но послышавшийся из коридора голос школьного алхимика заставил меня поторопиться. И, словно в наказание за мою медлительность, а после – поспешность, ручка двери больно ударила меня по попе.

– Проходите, – на мой конфуз его светлость милосердно не обратил внимания. Разве что в глазах мелькнули искорки смеха, но тут же скрылись за ледяной коркой, уловив мой внимательный взгляд.

Старательно шаркая, я доковыляла до стола и неуклюже села, задев с профессиональной сноровкой чернильницу. Наклонилась, чтобы получше рассмотреть результат своего конфуза, и заглянула под стол, оценивая обувь князя. Неплохо, совсем даже неплохо. Я бы такую пару себе в коллекцию взяла. Что ж, будем считать, что первую проверку на подлинность его светлость прошел.

– Здравствуйте… – проблеяла я голосом невинной овечки.

– Здравствуй, – усмехнулся мужчина.

Он разглядывал меня внимательно, слишком внимательно для праздного любопытства. И слишком цепко для любопытства академического. По крайней мере, если он хотел поговорить о стипендии для талантливой молодежи, ему следовало заглянуть в мою липовую анкету, а не искать на моих руках шрамы, а на лице… На лице я даже не знала, что можно искать. Особые приметы в нашем деле не приживались, как и безукоризненные черты лица и сногсшибательная красота. Не тот профиль – красавицу, как и уродину, все бы заметили. А возить с собой набор для смены внешности и каждый день гримироваться… сложно. Можно, конечно, но хлопо-о-о-от…

– Представься, пожалуйста, – ободряюще улыбнулся князь, демонстрируя ровные белые зубы. Еще бы им другими быть, с его-то состоянием!

– Майя Дашан, – пролепетала я, опустив глазки в пол. В стол. В лежавшее перед князем личное дело. Копию, судя по количеству пометок в нем.

– Майя, – уловил главное мужчина. – Как давно вы в столице?

– Совсем недавно, – печально вздохнула и заголосила в лучших традициях попрошаек на рынке: – Два года я не могла поступить в высшую школу, поскольку папенька с маменькой сердиться изволили. Они и сейчас-то не особо рады, но папенька по столу «хрясь!» – и маменька смирилась. Говорила: «Езжай ты уж, Майечка, в столицу, мир посмотри, себя покажи. Да нам пришли что-нибудь. Перстенек какой драгоценный, памятный, чтоб с историей. Шоб сам принц его хотел, а в ручки свои не получил…» Ой, – я притворно ужаснулась и прикрыла рот ладошкой. – Будьте милостивы, не гневайтесь, с дуру ляпнула. Совсем из ума выжила…

– Я заметил, – усмехнулся князь, заметно расслабляясь. Папка с личным делом с шумом захлопнулась. – Красивое колечко раздобыла?

– Еще какое! Аленькое, с камешком в центре и закорючками мудреными. Такие уже лет сто нигде не ставят. Но паренек с торговой слободы сказал, самое то, ценное, почти что принцевое. Дорого-о-о-о-ое, – я завороженно потянула гласную. – Три медяка отдала! Там, говорят, еще есть, коли надобно.

– Вот как? – Мужчина подался вперед. Запах его парфюма окутал меня с головой… Оглушительный чих сотряс комнату, возвращая дистанцию между нами.

– Простите. – Я шмыгнула носом. – Аллергия.

– Ничего, Майя, бывает. – Словно в утешение, мне в руки сунули грязный носовой платок. Но ничего, буковки я позже посмотрю, а нос протереть чем – и в сумке найдется.

– Увы, – вздох вышел печальный. – Жизнь такая сложная, такая сложная… Где бы переночевать, чтоб с завтраком включенным…

– Такие места существуют, – серьезно заметил его светлость.

– Например? – Я уже даже не старалась выглядеть деревенщиной.

– Вы скоро сможете его посетить.

– А погостить? – требовательно спросила я.

– И погостить, – заверили меня.

– С удобствами?

– Если того пожелаете, – на мгновение удивился просьбе князь, но, кажется, все верно понял. – Я распоряжусь, чтобы все подготовили.

– Вы меня премного обяжете, – кивнула и поднялась, нарушая все правила этикета и субординацию в частности. Уже у порога обернулась и спросила: – Стипендия?

– Не искушайте судьбу.

Я расплылась в улыбке, вдохнула еще раз запах княжеского парфюма с платка и, дождавшись, пока глаза покраснеют, вывалилась, несчастная, в коридор.

Действие второе, акт первый. Майка и те же. Начали…





* * *


Несмотря на мои актерские способности, тем же вечером меня снова вызвали на ковер к начальству. Ковер, как и в прошлый раз, располагался в таверне в окружении всех заинтересованных и не очень лиц. Последних, судя по мрачным физиономиям, было большинство, но отпускать их домой или по борделям, кому как ближе, великое начальство не собиралось. Не для того им премии ежемесячные дают, чтоб они на шефа гневались и носы кривили! Мне бы так платили! А то заперли в эту школу…

– И что на этот раз? – положив голову на предварительно вытертый стол, спросила я.