Институт фавориток

— Король Дэйль Монт знал о вашем сговоре с милбарцами? — И без того сухой тон Атиса становится совсем суровым.

В ответ Джаграс лишь отрицательно качает головой. Понятно, не все альбиносы вызнали.

— Тогда почему на встречу вы прилетели на цессянском крейсере? — не унимается леянин.

— Почему? Да потому, что треклятые милбарцы два дня назад прислали сообщение, потребовав немедленной выплаты! Притом что до этого давали еще три месяца отсрочки! Мне пришлось попотеть, чтобы убедить Монта, что мне нужно срочно отвезти груз на Ипер, тем более что мои контейнеры так на крейсере и оставались. А уже в космосе я подкупил капитана, чтобы тот сменил курс и вышел в нужную точку.

— Вы не побоялись, что капитан может впоследствии выдать ваш поступок королю?

— И что? Мне это сыграло бы на руку. — Джаграс саркастически на нас смотрит, понижает голос и трагическим речитативом выдает: — Коварные цессяне гнусно решили захватить власть, уничтожив императора, и, чтобы отвести от себя подозрение, вынудили меня быть посредником в своих переговорах с пиратами. Я негодовал, но противостоять не мог. Вынужден был им подыграть, втереться в доверие, но в моих планах было сорвать операцию и помешать убийству. Не вышло, но я-то герой и расскажу империи правду…

Он переводит дыхание и уже спокойно продолжает:

— Если бы Монт обвинил меня, я бы подставил его. А доказательства…. Кому они нужны? Общественность ухватилась бы за сенсацию и раздула до межпланетного скандала, который лишил бы Атиуса императорства. Король не стал бы так рисковать. Как ни крути, а заинтересованность Цесса налицо. Как и факт того, что всем отказывали, а именно цессянину позволили получить наследницу, да еще и не в качестве жены, а всего лишь фаворитки… Хах! — мстительно, со смешком выдыхает иперианин. — Ох, как же Монт качественно отвесил за этот финт своему сыночку! Любо-дорого было смотреть! Я ведь поначалу разозлился, решив, что король на ходу меняет условия, притом что мы с ним договаривались — ты станешь именно женой, а не фавориткой. И лишь на Цессе понял — не Монту, а Атиусу пришло в голову, что нужно сделать все наоборот.





ГЛАВА 7

Девяносто, даже сто, как же долго я считала, продолжать не буду — стоп! Я конечно же устала




— Девяносто… Девяносто один… Девяносто два…

Мужской голос неторопливо считает, а я, заложив руки за голову, качаю пресс. Уже из последних сил, между прочим, но так не хочется разочаровывать своего тренера. Увы, у меня не получается.

— Девяносто пять… Давай, Дейлина, до сотни совсем немного осталось, — подбадривает он меня, но я со стоном откидываюсь навзничь и разбрасываю руки в стороны. Бессмысленным взглядом смотрю в потолок, выравнивая дыхание и прислушиваясь к гулким ударам сердца. Все. На большее я не способна.

— Отлично, — несмотря на это, с уважением отзывается о моей спортивной форме уверенный в себе голос. — А теперь на тренажеры? Или на татами?

— Не-э-эт! — В ужасе от поступившего предложения, я поворачиваю голову, чтобы увидеть лицо собеседника. — Вы хотите моей смерти?

— Я хочу, чтобы ты перестала изводить себя. А физическая нагрузка для этого самый хороший способ. — Серые глаза смотрят на меня с сочувствием, но непреклонно.

Да уж… Плакать и бежать по меняющей скорость и направление дорожке было проблематично. Задыхаться от отчаяния и приседать еще сложнее. А уж страдать и качать пресс вообще нереально.

Можно сказать, что я успокоилась? Наверное, так. Нет, конечно, боль в груди никуда не делась, и горло по-прежнему перехватывал спазм при одной только мысли о том, что мне пришлось услышать. Но это ничто по сравнению с той волной ужаса и горя, которая захлестнула меня, едва военные, подчиняясь приказу Атиса, вывели пленного из рубки. И если до этого я еще держала себя в руках, то когда двери сомкнулись…

Судорожно всхлипнула, слезы заполнили глаза, а ноги стали ватными и непослушными. Мир исчез. Я почувствовала лишь руки, которые подхватили меня, не позволяя упасть. Прижали к чему-то упругому, теплому, надежному, и мои пальцы тут же в него вцепились, чтобы больше не отпускать.

— Дейлина, милая, все будет хорошо…

Тревожный голос Атиса я слышала словно издалека и вообще плохо соображала, что происходит. Рыдания сотрясали тело, воздуха не хватало, одежда, к которой я приникла щекой, стала совсем мокрой. Я пыталась, честно пыталась истерику прекратить. И в те редкие мгновения, когда мне это удавалось, чувствовала взволнованное дыхание мужчины, его объятия, руки, ласково скользящие по моим волосам, а потом… Потом все начиналось заново. Только вот длилось недолго. Леянин, вместо того чтобы продолжать уговаривать и жалеть, пробормотал «ну, хватит», перехватил меня удобнее, решительно поднял и понес…

— Ку-у-уда? — сквозь всхлипы удивилась я.

— Переодеваться, ужинать, в спортзале заниматься, купаться, музыку слушать, в оранжерее гулять, голограммы смотреть, на боте кататься, — перечисляет Атис. — Можно еще что-нибудь придумать, да и последовательность любую выбрать. Тебе чего больше хочется?

— Не знаю, — прошептала я, закрывая глаза и опуская голову ему на плечо. Все, что он предложил, казалось мне ненужным и совершенно бессмысленным. Хотелось закрыться от всего мира, ничего не видеть и не слышать.

— Тогда доверься мне. Хорошо?

Спорить сил не было, и я лишь судорожно выдохнула «угу», продолжая плакать.

И снова из мрачной пучины горя меня выдернула реальность в лице Атиса. Вернее, его рук, которые сначала усадили меня на что-то упругое, избавили от туфель, а затем уверенно и быстро принялись натягивать на ноги эластичный комбинезон. Единственный среди трех нарядов, которые имелись в моем распоряжении. То есть в распоряжении леянина, ведь он, заставив меня встать и убедившись, что брюки натянуты до талии, отстегнул юбку и принялся за корсет.

В шоке оттого, как же ловко он управляется, я даже не подумала возмутиться или попытаться его остановить. Вспомнила о возможных последствиях, лишь когда потревоженный шигузути вылез из своего укрытия и забрался на плечо. Однако набрасываться на мужчину малыш не спешил. Наверное, потому, что Атис, ослабив застежки, тут же отступил.

— Дальше сама, — спокойно сказал он. И отвернулся.

Маленькой передышки между волнами душевных терзаний мне хватило, чтобы закончить начатое леянином. И даже понять, что решил он реализовать первое из своих предложений. Вот только зачем? То есть чем это мне поможет, я не понимала. И лишь потом осознала, насколько же правильно он поступил.

Новые впечатления, потому что в той части леянского корабля, где располагался спортзал, я была впервые. Физическая нагрузка, которой я и раньше не пренебрегала, но до таких масштабов не доводила. Заботливый тренер, готовый и совет дать, и вовремя подхватить, если сил не хватает. Он ведь еще и переодеться успел, так что, когда могла видеть фигуру леянина, я начинала сомневаться: стоит ли признание дяди такого уж пристального внимания, когда тут рядом куда более важный раздражитель?

В общем, всего этого оказалось достаточно, чтобы мне стало легче, и я вернула себе нормальное восприятие и способность к анализу. Да, мне больно, зато теперь я точно знаю, что происходило на самом деле и кто в этом виноват. А моя жизнь продолжается, и она может стать совсем иной — ведь рядом тот, кого я не хочу потерять. И это намного важнее!

Потому и отвечаю Атису пусть грустной, но все же улыбкой. И руку протягиваю, чтобы лишний раз почувствовать его заботу.

— Хорошо, раз не нравятся тренажеры, можно продолжить в другом месте, — загадочно обещает леянин, помогая подняться на ноги, и, не дожидаясь моего вопроса, продолжает: — Хочешь купаться?


— Как купаться? Где? — теряюсь я.

Мне казалось, на кораблях только индивидуальные ванны возможны, а в ванне объем воды более чем ограничен. По крайней мере, на цессянском крейсере ничего подобного не было, а рооотонские корабли вообще отличаются минимализмом и аскетичностью. Здесь же…

Шагнув в раскрывшийся проем стены, отделяющей небольшой спортивный зал от бассейна, я тихо ахаю в изумлении. Водой заполнена небольшая, но совершенно прозрачная полусфера, которая определенно выдается из корпуса корабля, потому что даже сбоку от нас я вижу космос и звезды. Ровная, спокойная поверхность лишь у борта подсвечена маленькими светильниками, в глубине же видны звезды.

— Здесь все в твоем распоряжении, — подсказывает мужской голос. — Раздевайся и наслаждайся.

— А ты куда? — оборачиваюсь, понимая, что леянин собирается уйти. И лишь после этого соображаю, что невольно, желая сблизиться, перешла на неофициальное обращение. Исправляться не спешу, что уж теперь… Я ведь второй раз себя выдаю. Пора бы Атису на это хоть как-то отреагировать.

И он меня не разочаровывает. Ровно на секунду задумывается, а потом шагает обратно, закрывая за собой проем.

— Дей… — В окутавшем нас полумраке слышен тихий выдох.

Мои пальцы оказываются в жарком плену рук леянина, который, опускаясь вниз, тянет меня за собой. Подчиняясь ему, я тоже сажусь на упругую теплую поверхность узкого выступа. Рядом с нами мерно подрагивает в ритме работы двигателей поверхность воды, а дальше… Дальше только космос.

Сердце заходится в бешеном ритме, дыхание сбивается… От захватывающего дух зрелища, да. Но не только. Еще и в ожидании.

— Милая, я не хочу тебя торопить, — мягко звучит приятный мужской голос, — и готов на все, лишь бы ты чувствовала себя защищенно и комфортно. Если ты хочешь, чтобы я остался, я с радостью это сделаю. Но ты же понимаешь, что есть границы, которые нам не стоит переходить?

— Пока не стоит или в принципе не стоит? — уточняю я, начиная нервничать. Вдруг я ошиблась, и его забота — это исключительно дружеская помощь и поддержка, а все остальное я придумала?

— Это от тебя зависит, Дей. Я приму любое твое решение, — спокойно отвечает Атис. Вот только его пальцы сжимают мои, не желая отпускать. И глаза говорят совсем другое. Что, не будь я связана с цессянином, он бы ни минуты не медлил. — Я пойму, если ты захочешь вернуться к ли’Тону…

— А если не захочу? — перебиваю, всматриваясь в его лицо. Именно поэтому замечаю мимолетную радость, которую леянин все же гасит, словно боится поверить и разочароваться.

— Дейлина…

Атис начинает говорить и вдруг замолкает. На его лице появляется изумление, потому что именно в этот момент Черныш, который с чувством собственного достоинства спустился по моей руке и добрался до наших ладоней, постояв в задумчивости, приподнимает одну лапку и… Шагает с моей руки на руку мужчины. Я ахаю, а шигузути совершенно невозмутимо, с гордой неторопливостью принимается изучать новую территорию, наверняка решив, что она достойна его внимания.

Боясь его спугнуть, мы молчим. А черное тельце ловко взбирается по складкам рукава и добирается до плеча. Поднимается на задние лапки, чтобы опереться передними на щеку. Потягивается, растопыривая крошечные пальчики, прогибаясь в спинке и распрямляя хвост в струнку. Снова опускается, на этот раз сползая за пазуху. И даже пискнуть недовольно ухитряется, негодуя, что ткань слишком плотно прилегает к коже.

— Это что-то значит? — шепотом спрашивает Атис.

— Да. — Я улыбаюсь, искренне радуясь за выбор, который малыш сделал. — Он тебе доверяет. Показывает, что ты ему нравишься. Значит, можешь его не опасаться, когда общаешься со мной. Черныш тебя не укусит.

— Хочешь сказать, когда ли’Тон пытался с тобой сблизиться, твоему питомцу это не нравилось? Черныш его не признал? — наконец-то осеняет моего мужчину.

— Все правильно, — вздыхаю, переводя взгляд на завораживающие колебания водной глади. — Я ведь цветок приняла, не имея влечения к принцу. И малыш меня защищал. Он очень чувствителен к намерениям и… желаниям.

Последнее слово звучит совсем тихо, едва слышно. Зато последствия провоцирует бурные. Очень приятные. И долгожданные. Потому что леянин немедленно меняет положение тела. Я и ахнуть не успеваю, как оказываюсь в плену его объятий. Сильных и одновременно нежных, страстных, но таких ласковых.

— Дейлина… Моя Дей… — шепчут губы, едва ощутимо касаясь виска, и жаркое дыхание согревает кожу.

Я с облегчением прижимаюсь к тому, кто для меня так же дорог, как и я для него. Скольжу ладонями по широким плечам, зарываюсь пальцами в светлые волосы, наслаждаясь новыми, необычными ощущениями.

— Какой же я глупец, — сетует Атис. — Как раньше не догадался? Мне и в голову не пришло, что у тебя нет к нему влечения. Ли’Тон так уверенно себя вел… Я думал, вы поссорились и ты решила его проучить, когда попросила меня тебя увезти. Кстати…. — Он чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза. — Ты же мне так и не рассказала, что между вами произошло.

— Принц принуждал меня к танцу. Черныша пытался изолировать, чтобы лишить меня возможности отказаться. Хотел, чтобы все прошло без свидетелей, даже невесту позвал…

Чувствую, как напрягаются мышцы под моими ладонями, дыхание становится совсем тяжелым, а серые глаза темнеют. И все же Атис сдерживается, лишь крепче прижимает меня к себе.

— Теперь понятно, почему Ялиса первая прибежала в комнату, — задумывается, вспоминая произошедшее. — И хлопотала, словно она уже его жена.

— Ялиса? — удивляюсь я. Эту цессяночку я помню, она тоже была в числе одобренных. — Ты, наверное, ошибся. Может, Уграна?

Леянин отрицательно качает головой, и я потрясенно пытаюсь сообразить, что же произошло.

Ну, Атиус! Ну, махинатор! Лишь изображал, что ему все равно, кто будет невестой! Сказал про одну, чтобы меня напугать и наказать за строптивость, а позвал совсем другую. О себе думал в первую очередь! И пользовался тем, что я не видела, ни кому он отправляет сообщение, ни с кем станет танцевать в соседней комнате. Узнала бы только постфактум, а альбинос наверняка бы сказал, что я не ценю его самоотверженности. Типа мог бы выбрать самый худший для меня вариант, но все же пожалел и предпочел нейтральный.

— Что-то не так? — беспокоится Атис, потому что молчание затягивается.

— В моей жизни все пошло не так после гибели родителей, — вздыхаю я. Положив голову ему на плечо, принимаюсь обводить пальцем световой блик, который падает на обтягивающую грудь голубую футболку. — Так что неприятностью больше, неприятностью меньше… Не хочу об этом. — Отталкиваюсь, просительно заглядывая в серые тревожные глаза. — Давай купаться.

Ровно секунду Атис обдумывает мои слова, а дальше…

Хриплый выдох: «Как скажешь, милая». Резкое движение вверх — меня подхватывают на руки. Столь же быстрое скольжение вниз… Я зажмуриваюсь, обнимая леянина за шею, и негромко взвизгиваю. А потом, стирая с лица попавшие на него брызги, смеюсь:

— Ты про одежду забыл! И про Черныша! — спохватываюсь и лишь потом понимаю, что напрасно волнуюсь. Глубина у бортика совсем небольшая — едва выше пояса. Так что опасность утонуть малышу точно не грозит.

— Если мы снимем одежду, тебе придется со мной танцевать немедленно, — строгим голосом предупреждает Атис. — А Черныш… Я просто не знаю, что с ним делать. — Он с очевидной растерянностью опускает голову, чтобы посмотреть на шевелящийся бугорок, подползающий к вороту.

— Малыш любит гулять по бортику, когда я моюсь, — улыбаясь, успокаиваю мужчину. — Уже привык.

В подтверждение моих слов шигузути, добравшись наконец до края футболки, высовывает голову и передние лапки, заинтересованно осматривается и с готовностью перелезает на ладонь, которую я ему подставляю. А затем послушно шагает на теплый пластик, которым покрыт пол, ждет, когда я поглажу его пальцем по голове, и, переливчато курлыкнув, отправляется исследовать новое пространство.