Исчезновение Стефани Мейлер
Часть 30 из 110 Информация о книге
– Жизнь иногда выкидывает странные штуки, Анна. В глазах Анны я увидел понимание. Она ничего не сказала, только молча кивнула. Дом престарелых “Дубы” располагался на окраине Покипси, в небольшом здании с цветниками на балконах. В холле посетителей встречала кучка стариков в инвалидных колясках. – Гости! Гости! – закричал при виде нас один из них, с шахматной доской на коленях. – Вы к нам в гости приехали? – спросил беззубый старичок, похожий на черепаху. – Мы приехали к Корнелиусу Харви, – вежливо ответила Анна. – А почему не ко мне? – спросила дрожащим голосом худая как щепка пожилая дама. – А ко мне дети уже два месяца не приезжают, – добавил шахматист. Мы представились в регистратуре, и через несколько минут к нам вышел директор заведения, маленький толстячок в насквозь пропотевшем костюме. С любопытством взглянув на Анну в форме, он обменялся с нами крепким рукопожатием. Рука у него была мокрая и липкая. – Что вам нужно от Корнелиуса Харви? – спросил он. – Мы разыскиваем его сына в рамках уголовного дела. – Сынуля что-то натворил? – Нам просто надо с ним поговорить. Директор провел нас по коридорам в гостиную, где сидели несколько пансионеров. Кто играл в карты, кто читал, а кто просто смотрел в одну точку. – Корнелиус, к вам пришли, – позвал директор. Высокий худой старик со встрепанной седой шевелюрой, облаченный в толстый халат, поднялся с кресла и с любопытством уставился на нас. – Полиция Орфеа? – удивленно спросил он, подходя к нам и разглядывая черную униформу Анны. – Что случилось? – Мистер Харви, нам очень надо связаться с вашим сыном Кирком, – ответила Анна. – С Кирки? Зачем он вам? – Пойдемте присядем, мистер Харви, – предложила Анна. Мы расположились вчетвером в углу, где стоял диван и два кресла. Вокруг сгрудились любопытные старики. – Что вы хотите от моего Кирки? – с тревогой спросил Корнелиус. По тому, как он это сказал, стало ясно, что одно наше сомнение отпадает: Кирк Харви жив и здоров. – Мы заново расследуем одно дело, – объяснила Анна. – В 1994 году ваш сын занимался расследованием убийства четырех человек, случившегося в Орфеа. У нас есть все основания полагать, что тот же убийца несколько дней назад напал на одну молодую женщину. Нам непременно нужно поговорить с Кирком, чтобы распутать это дело. Вы с ним общаетесь? – Да, конечно. Мы часто созваниваемся. – Он приезжает сюда? – О нет! Он живет слишком далеко. – Где он живет? – В Калифорнии. Работает над пьесой, она будет иметь огромный успех! Знаете, он великий режиссер. Он прославится. Он будет знаменит! Когда наконец его пьесу сыграют, я надену великолепный костюм и пойду ему рукоплескать. Хотите взглянуть на костюм? Он у меня в комнате. – Нет, большое спасибо, – ответила Анна. – Скажите, мистер Харви, как мы можем связаться с вашим сыном? – Я могу вам дать его телефон. Надо оставить сообщение, и он вам перезвонит. Он вынул из кармана записную книжку и продиктовал Анне номер. – Как давно Харви живет в Калифорнии? – спросил я. – Не помню. Давно. Лет двадцать, наверно. – Значит, уехав из Орфеа, он сразу отправился в Калифорнию? – Да, сразу. – Почему он в одночасье все бросил? – Из-за “Черной ночи”, конечно. – Корнелиус ответил так, словно это разумелось само собой. – “Черной ночи”? А что такое эта пресловутая “Черная ночь”, мистер Харви? – Он все раскрыл, – произнес Корнелиус, не отвечая на вопрос. – Он нашел, кто убил четырех человек в 1994 году, и ему пришлось уехать. – Значит, он знал, что это был не Тед Тенненбаум? Но почему он его не задержал? – Только Кирки может дать вам ответ. И если увидите его, передайте, пожалуйста, что папа его крепко обнимает. Когда мы вышли из дома престарелых, Анна немедленно набрала номер, который нам дал Корнелиус Харви. – Бар “Белуга”, здравствуйте, – ответил женский голос на другом конце провода. – Здравствуйте, – ответила Анна, справившись с изумлением, – я бы хотела поговорить с Кирком Харви. – Оставьте мне сообщение, он вам перезвонит. Анна оставила свое имя и номер телефона, подчеркнув, что речь идет о деле чрезвычайной важности. Когда она нажала на отбой, мы наскоро поискали бар “Белуга” в интернете: заведение находилось в Лос-Анджелесе, в квартале Медовуд. Название показалось мне знакомым. И вдруг я вспомнил. Я тут же позвонил Дереку и попросил проверить выписки с банковской карты Стефани. – Правильно помнишь, – подтвердил он, порывшись в документах. – Судя по статье расходов, Стефани трижды была в “Белуге”, когда ездила в июне в Лос-Анджелес. – Так вот почему она бывала в Лос-Анджелесе! – воскликнул я. – Она вышла на след Кирка Харви и ездила к нему. * * * Нью-Йорк, в тот же день В квартире Райсов царило смятение, Синтия не находила себе места. Дакота пропала уже два дня назад. Полиция была в курсе и активно занималась поисками. Джерри с Синтией объездили весь город, обошли всех ее друзей – и все напрасно. Теперь они метались по квартире в ожидании новостей, но новостей не было. Оба были на взводе. – Вернется, куда денется. Как деньги понадобятся на свою дрянь, так и вернется, – в сердцах произнес Джерри. – Джерри, я тебя не узнаю! Она наша дочь! И вы всегда отлично ладили! Помнишь? Когда она была маленькая, я даже завидовала вашей близости. – Знаю, знаю, – ответил Джерри, только чтобы жена успокоилась. Что дочь исчезла, они заметили только в воскресенье, и то не сразу. Они считали, что она спит, и не входили к ней в комнату до самого обеда. – Надо было зайти пораньше, – корила себя Синтия. – И что бы это изменило? К тому же нам велено уважать ее “личное пространство”, меня об этом специально просили на сеансе семейной терапии. Мы всего лишь применили этот гребаный принцип доверия твоего гребаного доктора Лерна! – Не передергивай, Джерри! На сеансе речь об этом зашла потому, что Дакота пожаловалась, что ты роешься в ее вещах и ищешь наркоту. Доктор Лерн сказал, что ее комната должна быть ее личным пространством и нам надо его уважать, строить отношения на принципе доверия. Он не говорил, что нам нельзя зайти посмотреть, все ли хорошо с нашей дочерью! – По всему было похоже, что она просто заспалась. Мне хотелось исходить из презумпции невиновности. – Мобильник по-прежнему выключен! – всхлипнула Синтия, в очередной раз попытавшись набрать номер дочери. – Я позвоню доктору Лерну. В эту минуту зазвонил городской телефон. Джерри бросился к нему. – Мистер Райс? Полиция Нью-Йорка. Мы нашли вашу дочь. Не волнуйтесь, с ней все хорошо. Патруль подобрал ее на улице, она спала и была явно пьяна. Ее отвезли в Маунт-Синай[3] на обследование. В это время в редакции “Нью-Йорк литерари ревью” заместитель главного редактора Скип Нейлан ворвался как ураган в кабинет Стивена Бергдорфа. – Ты уволил Островски? – закричал Скип. – Ты что, совсем спятил? И что это за убожество ты хочешь залепить в ближайший номер? Откуда свалилась эта Элис Филмор? Ее текст ни в какие ворота не лезет, и не говори мне, что собираешься печатать подобную дрянь! – Элис – очень способная журналистка. Я в нее очень верю. Ты ее знаешь, она раньше отвечала на письма. Скип Нейлан схватился за голову. – На письма? – в отчаянии повторил он. – Ты вышвырнул Миту Островски и взял на его место секретаршу, пишущую дерьмовые статьи? Ты что куришь, Стивен? – Островски уже не тянет. Пишет бессмысленные гадости. А Элис на редкость талантливая девушка! – возразил Бергдорф. – Я пока еще главный в этом журнале, твою мать, или кто? – Талантливая? О да, до усрачки! – завопил Скип и вылетел, хлопнув дверью.