Исчезновение Стефани Мейлер

– Вы хотите сказать, что я вам задолжал сорок пять тысяч долларов?

– Если быть совсем точным, 58 480 долларов, мистер Бергдорф. Потому что были еще десять тысяч на другой вашей кредитной карте плюс положенные проценты.

– Почему вы меня раньше не предупредили? – зарычал я.

– Управление вашими счетами не входит в наши обязанности, мистер Бергдорф, – невозмутимо ответил служащий.

Я обозвал его кретином и подумал, что жена никогда бы не допустила, чтобы я попал в подобную ситуацию. Именно она следила за нашим бюджетом. Я решил отложить решение проблемы на потом: ничто не должно испортить наш с Элис уикенд. А поскольку тот тип из банка сказал, что я имею право открыть новую кредитную карту, я немедленно согласился.

Тем не менее мне следовало внимательнее следить за своими расходами. А главное, надо было оплатить ночь в “Плазе”, что я и сделал, использовав карту журнала. Это была первая из долгой череды ошибок, которые мне предстояло совершить.





Часть вторая

На поверхность




– 4. Секреты

Пятница, 11 июля – воскресенье, 13 июля 2014 года




Джесси Розенберг




Пятница, 11 июля 2014 года

15 дней до открытия фестиваля



Мы с Анной пили кофе на набережной Орфеа и ждали Дерека.

– Значит, в итоге ты оставил Кирка Харви в Калифорнии? – спросила Анна после того, как я ей рассказал, что произошло в Лос-Анджелесе.

– Этот негодяй лжет, – сказал я.

Наконец появился Дерек. Вид у него был озабоченный.

– Майор Маккенна жутко на тебя зол, – сказал он мне. – Ты на грани увольнения после того, что сотворил с Харви. Тебе ни в коем случае нельзя к нему приближаться.

– Знаю, – ответил я. – У меня это в любом случае не получится, Кирк Харви в Лос-Анджелесе.

– Нас хочет видеть мэр, – произнесла Анна. – По-моему, нам сейчас будут мылить шею.

Судя по тому, какой взгляд бросил на меня Браун, когда мы вошли к нему в кабинет, Анна была права.

– Мне сообщили, как вы обошлись с беднягой Кирком Харви, капитан. Ваше поведение недостойно звания полицейского.

– Этот тип хотел нас всех обвести вокруг пальца, у него вообще нет никаких сведений относительно расследования 1994 года.

– Он не заговорил под пыткой, вы поэтому знаете? – иронически бросил мэр.

– Господин мэр, я сорвался и прошу меня простить, но…

– Вы мне противны, Розенберг, – прервал меня мэр. – Я вас предупредил. Если хоть волос упадет с головы этого человека, я вас уничтожу.

В этот момент помощница Брауна сообщила по громкой связи, что прибыл Кирк Харви.

– Вы его все-таки вызвали? – изумился я.

– Его пьеса выше всяких похвал, – возразил мэр.

– Но ведь он жулик! – вскричал я.


Дверь кабинета внезапно открылась, и появился Кирк Харви. Увидев меня, он тут же завопил:

– Этот человек не имеет права находиться здесь в моем присутствии! Он меня избил без всякой причины!

– Кирк, тебе нечего бояться этого человека, – успокоил его мэр. – Ты под моей защитой. Капитан Розенберг и его коллеги как раз уходят.

Мэр попросил нас удалиться. Мы вышли, чтобы не усугублять ситуацию.

Сразу после нашего ухода в кабинет мэра прибыл и Мита Островски. Войдя, он смерил взглядом Харви и представился:

– Мита Островски, самый знаменитый и грозный критик в этой стране.

– А, так я тебя знаю! – Кирк испепелил его взглядом. – Змея! Ядовитое земноводное! Двадцать лет назад ты меня опустил ниже плинтуса!

– Да уж, я твою мерзкую бездарную пьеску до смерти не забуду! Каждый вечер после “Дяди Вани” на фестивале уши вяли! От твоего кошмарного спектакля ослепли даже те немногие, кто его видел!

– Придержи язык, я написал величайшую пьесу столетия!

– Как ты смеешь сам себя превозносить? – взвился Островски. – Только Критик может решать, что хорошо, а что плохо. Только я способен судить, чего стоит твоя пьеса. И суд мой будет беспощаден!

– И вы скажете, что это потрясающая пьеса! – Браун, багровый от ярости, встал между спорщиками. – Вам напомнить, о чем мы договорились, Островски?

– Но вы мне говорили про изумительную пьесу, Алан! – возразил Островски. – А не про чушь собачью за подписью Кирка Харви!

– Кто тебя сюда звал, ехидна бешеная? – возмутился Харви.

– Ты как со мной разговариваешь? – оскорбился Островски, прикрывая рот руками. – Я тебя одним пальцем раздавлю!

– А ну прекратите балаган, оба! – рявкнул Браун. – Вы и перед журналистами будете выделываться?

От крика мэра задрожали стены. Сразу настала мертвая тишина. Островски и Харви с виноватым видом уставились на собственные ботинки. Мэр поправил пиджак и, стараясь говорить спокойно, обратился к Кирку:

– Где остальная труппа?

– Актеров пока нет, – отозвался Харви.

– То есть как это “пока нет”?

– Я проведу кастинг здесь, в Орфеа, – пояснил Харви.

– Что значит “проведешь кастинг здесь”? – вытаращил глаза Браун. – Премьера через две недели!

– Не волнуйся, Алан, – успокоил его Харви. – За выходные все подготовлю. В понедельник прослушивание, первая репетиция – в четверг.

– В четверг? – задохнулся Браун. – И ты за девять дней собираешься поставить пьесу, которая должна стать жемчужиной фестиваля?

– Времени более чем достаточно. Я репетировал эту пьесу двадцать лет. Положись на меня, Алан, эта пьеса наделает такого шума, что о твоем говенном фестивале заговорят по всей стране.

– У тебя с годами вообще чердак уехал, Кирк! – вне себя завопил Браун. – Все отменяется! Неудачу я переживу, унижение – нет!

Островски захихикал, а Харви вытащил из кармана мятый листок, развернул и помахал перед носом у мэра:

– Ты обязательство подписал, сучий сын! Дашь мне сыграть, никуда не денешься!

В этот момент в межкомнатную дверь просунулась сотрудница мэрии:

– Господин мэр, пресс-центр битком набит журналистами, они в нетерпении. Все ждут обещанного заявления.

Браун вздохнул. Отступать было некуда.





* * *


Стивен Бергдорф вошел в мэрию, представился дежурному администратору и попросил провести его в пресс-центр. Назвал свое имя, спросил, надо ли где-то расписаться, удостоверился, что в здании установлены видеокамеры. Эта пресс-конференция станет его алиби. Сегодня великий день: он убьет Элис.

Уезжая утром из дому, он сделал вид, что просто идет на работу. Предупредил жену, что возьмет машину, потому что едет в пригород на пресс-конференцию. Заехал за Элис, положил ее чемодан в багажник. Она не заметила, что его вещей там нет. Почти сразу задремала и потом всю дорогу спала, прижавшись к нему. Вскоре все смертоносные мысли Стивена улетучились. Она была такая трогательная во сне. Как ему могло прийти в голову ее убить? В конце концов он даже посмеялся над собой: он ведь понятия не имеет, как убивают людей! Чем дальше они отъезжали, тем сильнее менялось его настроение: ему было хорошо здесь, с ней. Он любил ее, хоть между ними все и разладилось. В дороге он пораскинул мозгами и решил, что сегодня же с ней порвет. Они пойдут гулять на побережье, он ей объяснит, что дальше так продолжаться не может, что им надо расстаться, и она поймет. Ведь если он сам чувствовал, что между ними все не так, как раньше, то Элис наверняка чувствовала то же самое. Они взрослые люди. Расстанутся друзьями. Вернутся к вечеру в Нью-Йорк, и все будет в порядке. Ах, как он ждал этого вечера! Как ему хотелось вернуться к спокойной, размеренной семейной жизни! Он жаждал только одного: снова провести отпуск в домике на берегу озера Шамплейн, и пусть жена, как всегда, занимается его расходами, она такая старательная.

Элис проснулась, когда они подъезжали к Орфеа.

– Выспалась? – ласково спросил Стивен.