Избранная Луной

Андрей вышел и через минуту вернулся с едой – с огромным эмалированным тазом мяса… сырого мяса.

– Приятного аппетита, ведьмочка моя.

С куска, который протягивал вер сквозь прутья, капала кровь.

– С ума сошел?! Жри это сам!

Парень широко улыбнулся, показывая идеальные зубы:

– Сырое мясо способствует правильному превращению.

– Ого! А бывает еще и неправильное? Хотя, глядя на тебя, это можно предположить.

Горобинский бросил окровавленный кусок в таз и без спешки облизал пальцы. Меня едва не вывернуло наизнанку.

– Чего ты добиваешься, Маш? Чтобы отступил? Так не будет этого. Ты добьешься лишь того, что я не буду с тобой добрым. Я ведь принес тебе не живых кроликов, как делают в некоторых стаях, а мясо только-только заколотой свиньи.

– Меня тошнит! От твоей свинины и от тебя самого! – Мной овладела ярость, мозг выключился, и я совсем не думала о последствиях. – Ты урод, Андрей! Подлый мерзавец, мучающий слабых женщин! Ублюдок!

Я даже во вкус не успела войти, выкрикивая оскорбления, как вер быстро остудил горячую голову.

– А ведь я могу зайти в клетку, Машенька, – подчеркнуто ласково произнес он, поднимаясь на ноги и доставая из заднего кармана синих шортов ключ. – Только одним кормлением я не ограничусь. И мне будет пофиг, что ты еще меняешься, давно не принимала ванну и похожа на чучело.

Страх вперемешку со стыдом вмиг отрезвил. Что я несла? Зачем его дразнила?

И я поспешила капитулировать:

– Давай сюда свое дурацкое мясо!

Довольно осклабившись, Горобинский присел на корточки и придвинул миску к прутьям. Я потянулась за первым бросившимся в глаза кусочком, но Андрей отдернул мерзкую еду назад.

– Что не так?

– Я буду кормить тебя сам. – И он просунул руку с подношением сквозь прутья.

Тонкий и длинный ярко-красный кусочек блестел в электрическом свете прослойкой жира и, казалось, еще выделял тепло недавно убитого животного. Держали его короткие, квадратные пальцы, поросшие темными волосками.

– Ешь! – отрывисто бросил Андрей.

Зажмурившись, я подчинилась.

Боялась, что не смогу проглотить, что сразу стошнит, но вкуса почти не ощутила. Было страшно и противно, а после третьего кусочка… приятно? Неожиданное открытие.

Желудок встретил сырую свинину довольным урчанием. И вскоре волна тепла прошла по телу, унимая боль и успокаивая измученные кости. К своему огромному огорчению, я уже сама тянулась к окровавленным пальцам, желая не только выхватить из них мясо, но и облизать стекающую кровь.

Мучитель это тоже понял. Когда в миске осталось две трети содержимого, он отставил ее и поинтересовался на полном серьезе:

– Оближешь мои пальцы?

– Иди ты!.. – Я вовремя остановилась, не послав по общеизвестному адресу.

– Куда? – заинтересовался Андрей и прошептал: – Машка, чую, выведешь ты меня раньше времени. Но знаешь, я жду этого момента с нетерпением. Так что дерзай, ведьмочка!

Он ушел, приказав доесть свинину в течение двух-трех часов.

Сомневалась, что у меня получится осилить гору еды, – живот едва не трещал, набитый под завязку. Но после метаний по клетке жор вернулся.

Вместе с сытостью пришло отупляющее равнодушие. Что со мной будет, уже не волновало. Я все равно пока не могла выбраться, так почему не накопить сил? Выцепив из оставленных узникам книг детективный роман, я улеглась на матрас.

Читала долго – добралась до двадцать третьей главы и пистолета у виска главного героя. Глаза немного устали, пришлось оставить смелого следователя в критической для него ситуации.

Поставив томик на пол, рассматривала обложку, благо там было на что поглядеть: стильно одетый брутал с широкими скулами и массивным подбородком напоминал супергероя. Вот бы такой заглянул в мою темницу и спас! Эх, мечты!..

Интересно, сколько несчастных сидело здесь до меня и убивало время, читая этот слегка потрепанный роман? Учитывая, что Андрей, как, вероятно, и его отец, – не лучший образец справедливости, то много.

До зуда в кончиках пальцев захотелось создать гигантский ком огня и пробить себе путь к свободе. Увы, о магии пора забыть. Ее нет, как будто и не бывало вовсе! А все из-за Горобинских! Гады! Какие же они гады!

Отчаяние, помноженное на злость, вылилось в гневный крик:

– Чтоб тебя, Андрей!.. – Я бросила полный ярости взгляд вперед.

Книга резко хлопнулась о бетон.

Замерев, смотрела на нее, как на все семь чудес света разом. Смотрела и не верила. Она упала… из-за меня? Упала, потому что я вышла из себя?


У начинающих и находящихся в состоянии аффекта магов случаются неожиданные «полтергейсты», когда предметы летают, ломаются электроприборы. Неужели это тот случай?

Отчаяние сменилось азартом. У меня появилась надежда, горько-сладкая, робкая, но настырная, как зеленый стебель, пробивающийся сквозь асфальт.

И я буравила взглядом вновь поставленный вертикально детектив, запрещая себе радоваться. Неужели у меня осталась магия? Хоть немного? Пожалуйста, небо! Пускай это будет не глупой случайностью, а твоей щедрой компенсацией за пережитое!

Ведь если я сохранила магию, пускай и капельку, то вскоре отсюда сбегу. Не буду дожидаться полной метаморфозы – сырого мяска смогу и дома поесть, – тотчас сбегу, как смогу открыть клетку!

Мучила себя, пока не разболелась голова. Повторить падение книжки не удалось, но я не теряла надежду. Прояснить ситуацию должны тренировки, и я их себе обеспечу, даже если придется вообще не спать.

Мне нужна магия. И если есть хоть крохотный шанс, я ее себе верну…



Из воспоминаний, плавно перетекших в крепкий сон, вырвал грохот. Упало что-то звонкое, а затем гулкое.

Распахнув глаза, не сразу поняла, что нахожусь уже не в клетке. Я свободна и лежу в комнате маленькой девочки, которую обещала охранять… И к нам кто-то лезет!

В испуге не поднялась, а скатилась с подоконника – и влетела головой в живую преграду. Чьи-то руки стальными обручами обхватили за плечи.

– Тише, это я! – Голос Вольского уберег от поспешных действий.

– Александр?.. – удивилась я и чуть расслабилась в его руках. – А что вы здесь делаете?

– А вы? – вопросом на вопрос ответил маг.

Этот диалог живо напомнил мне другой, на черешне. Невольно смутилась, вспомнив, в какой позе Вольский меня тогда застал. И тут же встряхнулась: не стоит забывать, почему я забаррикадировалась в спальне Даши. Неизвестные следят за домом! Как я могла о них забыть? Об опасности, грозящей ребенку?

– Я охраняю Дарью. – Вывернувшись из рук мага, кивнула на прикрытую «Колпаком тишины» мирно спящую девочку. – Кто-то бродит вокруг дома, за оградой. Определила, что их трое, мужчины предположительно среднего возраста.

Вольский удивленно вскинул брови. Если спросит, как можно на расстоянии узнать приблизительный возраст, рассержусь. Потому что уж слишком элементарный вопрос. По запаху можно многое узнать: от состояния здоровья до степени финансового благополучия.

Но Вольский обманул мои ожидания:

– Вам не стоит переживать, мой дом – одно из самых безопасных мест в мире.

Самонадеянно, ох как самонадеянно, господин маг! Как бы вы потом не проклинали себя за беззаботность.

– А те трое?

– Забудьте и спокойно спите. – Вольский взял меня за руку и подвел к дивану. – Ни о чем не переживайте.

Легко сказать, а сделать? Как он не понимает, что я почувствовала угрозу от тех неизвестных?

Я не позволила себя усадить:

– Александр! Все серьезней, чем вы…

– Как же с вами сложно, Миа, – выдохнул маг и поцеловал.

Прикосновение чужих губ парализовало, напугало, возмутило… восхитило. Безучастная вначале, всего секунды спустя расслабилась в его объятиях, растаяла от обжигающих ощущений.

Ноги задрожали, теряя устойчивость. Я забыла обо всем на свете, чувствуя напористые, твердо-мягкие, властные прикосновения мужского рта. В полной мере ответить на горько-сладкий, как имбирный чай с медом, поцелуй не успела.

– Прости, Миа, – грустно шепнул Вольский.

– За что? – Я не договорила, окунаясь в темноту.

Последнее, что запомнила, как что-то холодное зазмеилось по руке…



Утро началось с солнечного зайчика, пляшущего по лицу. Я не спряталась под одеяло – героически победив желание спать, зажмурилась и, вставая, сильно удивилась, какая короткая у меня кровать. Или я легла с краю?

Стоп, какая кровать? Я же не в своей спальне, а в детской!

Окончательно проснувшись, огляделась. Дарья спала под слабеньким «пологом», за ночь амулет разрядился. Деактивировав его, оглянулась – и задохнулась на вдохе.

Тумбочка все еще придвинута к двери. Напольная ваза, в качестве сигналки водруженная сверху, также наличествовала. Никаких черепков, разбросанных вещей… Это что получается? Вольский мне приснился? И поцелуй, когда он сначала удерживал мои руки, а затем уже, охмелев от страсти, я сама обвивалась вьюнком, – тоже сон?

Вот это да, всего лишь сон! Но какой реалистичный! Какие неприличные, волнующие вещи мне снятся. Жаль, что только снятся…

Впрочем, я и этому рада: они затерли собой кошмар про Горобинского, который вновь и вновь приходил по ночам. Понимаю, что должна научиться вспоминать без страха и боли, чтобы оставить события в прошлом, и не могу. Не могу отпустить, слишком свежи в памяти дни в клетке, чересчур остро воспринимается пережитая тогда безнадега.