Я же бать, или Как найти мать

— Как это что? Снимай джинсы, джемпер, носки и прыгай к нам в бассейн. А вообще и трусы с лифчиком тоже снимай. Говорят, в Японии принимают совместные водные процедуры с собственными детьми в чем мать родила, представляешь? Это очень сближает и вызывает особое доверие. А я тебе не доверяю, так что дуй снимать трусы. Будем проводить уроки доверия.

— Значит вы тоже должны снять трусы, чтобы прям обдоверяться.

— Еще чего, я же не извращенец опахалом трясти при дочери. Да и ей я, знаешь ли, доверяю, и она мне, судя по ее счастливому лицу, тоже. А вот ты в наш круг доверия не входишь…пока. Да, Мария Павловна?

— Все-таки первое мнение о вас было правильным. Вы идиот и самодур.

— А то. Живо раздевайся или я сейчас же позову сюда охрану и тебя обвинят в краже двадцати тысяч баксов. Уж поверь, я это сделаю. И еще чего-нибудь тебе припишу. Быстро у меня сядешь в места не столь отдаленные. Кстати, там тебя быстро бабы разденут.

— Фу на вас триста тысяч раз. Фу, фу, фу, — бубнит себе под нос, расстегивая пуговицу на джинсах.

— Это какое-то заклинание?

— Нет. Сучьара, — вновь бормочет себе под нос.

— Я не понял, это что сейчас было?! Бдушкина, ты обнаглела?

— Что не так?

— Что ты сейчас сказала?

— Ложка. Это на испанском означает то самое приспособление, которым едят суп, — проговаривает по слогам Таня. — А вы что подумали?

— А причем здесь ложка?

— Это я говорю про себя, что можно захлебнуться в ложке воды. Отсюда и ложка.

— Предположим, я это проглотил. Только на испанском ложка будет произноситься не так как видится, стало быть никакого «су», а кучара.[cuchara (с испанского-ложка)]

— Вы знаете испанский?!

— Будем считать, что да.

— Да вы многогранная личность.

— Не то, что некоторые. Ну может ты уже разденешься или так и будешь ковыряться в пуговице?

Таня нехотя стягивает с себя джинсы и джемпер. А под ним майка. Вот тебе и дева-капуста. Наклоняется к стулу, демонстрируя обычные черные трусы, скорее всего хлопковые. К сожалению, все что надо они прикрывают. Но попа у нее хороша, этакий орешек. Благо не плоская доска и на улей в отличие от Жени не садилась. Ножки тоже прелесть, жаль верхнюю часть не оценить. Хотя, это тоже дело времени.

— Я не буду снимать белье. Это слишком.

— Ладно. Но майку-то сними.

— Нет.

— Почему?

— Потому что на мне нет лифчика.

— Тогда тем более снимай. Ладно, ладно, шучу я. Залезай.

Стоит и мнется, сжимая пальцы на руках, но все же подходит к лестнице и спускается вниз. Расстояние до меня приличное, благо бассейн большой. Плывет Танька со знанием дела. Красава! Жаль только волосы убраны, была бы похожа на русалочку. Хотя еще длиннющими волосами сток забьет.

Когда Бдушкина ко мне доплыла, я в миг осознал всю дебильность своей затеи. На кой лад мне это надо было? У меня ребенок в руках, игры с раздеванием капустной девы здесь не начнутся и не продолжатся. Идиот! Зато теперь, когда Таня ко мне подплыла, я буду смотреть на ее мокрый верх. Реально идиот.

— Ну и зачем я здесь?

— Как это зачем, Татьяна? Чтобы…разминать Машкины мышцы. Кладешь ей руки под животик, она начнет барахтаться и лыбиться, может даже будет смеяться. Главное, чтобы вода ей в рот не попала. Ну кому я объясняю, ты же не дура, да?

— Все мы иногда бываем дураками.

— Не знаю, я нет. Ладно, — подаю Тане вцепившуюся в меня Машу и, не смотря на Бдушкину, отталкиваюсь вперед и плыву в самый конец бассейна на такой скорости, словно меня в задницу клюнул петух.

Цепляюсь за бортик, перевожу дыхание, и оборачиваюсь к Бдушкиной. Та совершенно не замечает моего присутствия и вместо того, чтобы делать то, что я сказал, она прижала Машу крепко к себе и кружится с ней по воде. Малой, судя по ее задору, это нравится даже больше, чем то, что делал я. А еще я никак не могу объяснить какие во мне чувства вызывает эта картинка. К моему стыду, скорее всего ревность. Меня раздражает, что Таня прижимает Машу так близко и касается губами ее…щек. Нет, не касается, я чувствую, что она их целует. Со стороны кажется, что как бы нет, просто близко прижимает, но я уверен, что целует. Если она ей пятки чмокала, то щеки почему нет? Эти вообще на ощупь еще более приятные. Господи, да что со мной такое?! Все тетки, любящие маленьких детей, норовят их пощупать. Это нормально, чего это меня так задевает?

— Тань, остановись. Не хватает, чтобы вас обеих стошнило в бассейн.

— А мы несильно.

Не знаю, что там сильно, а что слабо, но только сейчас мне пришла в голову мысль, что маленькие дети воспринимают чужих людей, как минимум с настороженностью. По крайней мере, именно так пишут во всех источниках. Таню же Маша восприняла сразу положительно, даже в ее ужасном виде, и тут же начала к ней тянуться. Как я раньше этого не замечал? Ну и кто ты, Бдушкина? Мать? Ну быть не может, я бы смог запомнить такое смазливое личико, даже если там была попа необъятных размеров. Подруга настоящей матери, которая подослана ко мне с целью наказать и проучить? Так обломитесь, я и так хорошо справляюсь. Да и сам я, честно говоря, адекватно оцениваю себя и свои поступки. Да, не самый лучший человек на свете, но и не дерьмо на палочке. За что мне мстить? За то, что я оскорбил ее мать? Ну извините, за это ребенка через полгода тоже не подсовывают. Еще, конечно, остается маленький шанс того, что Таня действительно экстрасенс, ведь про машину и ее цвет точно никто не мог знать. Да что там, я даже не люблю синий цвет. Наверное, я и дальше бы рассуждал на тему того, кто такая Таня, если бы она не приблизилась ко мне вместе с Машей.

— Тань, а чего ты вдруг согласилась прийти ко мне? Ну, на такой основе?


— Так мне сон приснился. Мы втроем: вы, Маша и я на траве около какого-то деревенского дома. И солнце такое яркое светит, радостно как-то. Это хороший знак. А потом и бабушка моя в самом конце сна разрешает быть с вами. Это и есть самый главный знак. После вашего предложения, я ждала зеленый свет именно от нее. Вам может показаться все это ерундой, враньем и прочим, но так и есть. К сожалению, я не всегда прислушивалась к ее снам. Гнала их от себя, а они всегда вещие и с помощью них можно многое изменить.

Смотрю на нее и понимаю, что не врет. Руку могу дать на отсечение, что говорит так, как есть. И ведь не могла она знать, что я позову ее в деревню с дебильным названием «Лобок». А все так и выходит. Да уж…

— И бабушка твоя стало быть разрешает?

— Да, разрешает. Ну она, конечно, кое-что еще сказала. Но это уже не для ваших ушей. Мне кажется, Маше пора на сушу. Она перекупалась.

— Да, ты права.

Вылезаю из бассейна, беру большое пушистое полотенце и забираю Машу. Вытираю на сухо уморившуюся малую и тут же из воды выходит Таня, демонстрируя облепившее майкой тело. Вот ведь зараза, лифчик на ней имеется и ничего не просвечивает.

— Танька, срочно повернись, у тебя там что-то на спине было.

— Что?!

— Я откуда знаю, что-то красное. Повернись.

Таня с испугом поворачивается, а я, словно мне снова пятнадцать, дергаю ее за лифчик.

— Ой, показалось, это всего лишь бюстгальтер, Танюшка-врушка.

— Знаете что?! — поворачивается ко мне лицом и делает то, чего я точно от нее не ожидал-кусает меня в плечо. Не сильно, но весьма ощутимо.

— Ты совсем что ли?

— А вы? Вам сколько лет?

— Сколько есть, все мои. Вот же пиранья… — осматриваю свое плечо, которое, к счастью, не прокушено этой зубастой. — Бдушкина, а как ты по дому будешь щеголять в мокрых трусах? Одолжить тебе свои?

— Не знаю, как вы, а я переоденусь в сухое. Я, знаете ли, все свое взяла с собой. Благо, брать немного.

— То есть ты сразу намылилась переезжать ко мне, не спросив разрешения?

— Чего его спрашивать, если вы и так этого желаете, — взяв полотенце со скамейки, спокойно констатирует Таня.

— Наглости тебе не занимать.

— На себя посмотрите.

* * *

Вот не так я представлял переселение Бдушкиной к себе в дом. Выделил ей гостевую комнату на втором этаже, та со странным выражением лица ее осмотрела, но вслух ничего не произнесла. А потом, без лишних церемоний, начала зверствовать по моему дому. Не знаю, как она все успевала, но к вечеру дом был вылизан, ужин приготовлен и после всего этого принялась помогать мне с Машей. Да уж, такой бабы в доме определенно не хватало, но несмотря на то, что хватка у нее самая что ни на есть бабья, вот именно так называть ее не хотелось. Она девушка, причем очень молодая, когда не строит из себя не пойми кого.

Так и провели все воскресенье вместе. Бдушкина заставила холодильник до отвала, и я почувствовал себя вновь в уютной обстановке, когда стало пахнуть домашней едой. А поздно вечером, когда Маша уже видела десятый сон, эта ведьма приготовила пирожки. Я долго боролся со слюной, но все же наплевав на правило не есть по вечерам, пришел на кухню, где Таня тихо и мирно попивала кофе.

— Маша всегда спит в вашей комнате?

— Моя помощница Женя поставила кроватку именно туда. После этого я как-то не додумался все поменять.

— Понятно, — улыбается Таня, поправляя свои длиннющие волосы на одну сторону. — Наверное, это хорошо. Так сказать, сближает.

Не знаю, что и кого сближает, а я сейчас слюной захлебнусь от вида жареных пирожков. Да что за…

— Ну вы же мужчина, съешьте вы эти пирожки. Никуда они у вас не отложатся. Зуб даю.

— И все-таки, Таня, ты ведьма.

— Вряд ли.

Встает из-за стола и наливает мне кофе. А я уже ничего не вижу и не слышу, просто наслаждаюсь забытым с детства вкусом любимых жареных пирожков с мясом и гречкой. Могу поклясться, что мама делала именно такие. Ну не могла она это знать, вот же ведьма прошаренная.

— Вам нравится?

— Очень. Хотел бы сказать, что ты волшебница, но ты другим словом зовешься, правда на ту же букву начинается.

— Паша…, - делает многозначительную паузу, пристально осматривая меня. — Зачем вы сегодня отбирали у меня ложку с пюре, когда я кормила Машу?

— Потому что ты ее перекармливала. Ей хватит.

— Вы боитесь, что она будет толстой?

— Да, я не хочу, чтобы она была толстопопой в мать и кривоногой в отца. Знаю, знаю, что любят не за это, но все равно я этого не хочу.

— Понятно. А почему вы так не любите полных женщин? Ну откуда такая неприязнь? Задумывались когда-нибудь об этом?