Я же бать, или Как найти мать

— Точно.

— Я очень хочу на это посмотреть. А ты будешь прыгать в одежде или в чем мать родила?

— В скафандре.

— Я так и подумал.

— Ладно, не грусти, Танюха, а то засуну шишку тебе в ухо. Пойду колоть дрова. Как Челентано… Танька, — шепчу ей на ухо. — А ты любишь «Укрощение строптивого»?

— Очень. Мой любимый момент, когда герой давит виноград и там такая песенка забавная еще играет.

— Ты издеваешься?!

— Нет, — спокойно отвечает Таня. — А что не так?

— Все. Ну ты бы хоть так не палилась, ей Богу. И это я сейчас не о костре.

Я не знаю, что мной сейчас движет, просто хватаю Таню за руку и начинаю крутить как куклу.

— Что ты делаешь?

— Рассматриваю твою филейную часть и не только. Нет, ну если я спал с тобой, я же должен был это запомнить?! Верно? Ну хоть что-то же должен был? Вообще жесть какая-то получается! Захотел впервые снять сливки с девочки, а ни девочки, ни сливок не помню.

— Вы перегрелись, Павел Александрович? Уже забыли, как мы спали на вонючке и на стоге сена?

— Ты дуру из себя не строй! Прекрасно знаешь, что я о другом. Ты решила мне отомстить за то, что я тогда тебя обидел, да? Наговорил какой-нибудь дряни по пьяни или еще чего похлеще сделал?

— Нет.

— Ты с ума меня сведешь! Ну хорошо, я с тобой не спал, и ты мне не мстишь. Но значит ты знаешь мать Маши, верно? Это твоя подружка, которая попала в беду, а ты так все контролируешь?

— Нет.

— Нет? Убью тебя Бдушкина!

Может я и перегрелся, а может в озере нечисти словил по заверениям Тани, иначе не могу объяснить на кой черт я валю ее на «благоухающий» диван. Дальше больше, я реально хочу ее оприходовать на этом «ложе любви». И первое, что я делаю-задираю ее платье.

— Что ты делаешь?!

— А на что это похоже? Ты вроде такая умная с виду.

— Слезь с меня, что за дурацкая манера налегать на чужое тело?

— Значит так, Бдушкина, — фиксируя ее руки над головой, начинаю я. — Ты должна вернуть мне украденные тобой двадцать тысяч баксов, и начнем с сегодняшнего дня. В общем, я тебя предлагаю место многофункциональной девушки. Помимо того, чем ты тут занимаешься, будешь со мной спать.

— Вы имеете в виду предаваться плотским утехам, когда вам приспичит?

— Ну пусть будет так.

— Боюсь, что у нас ничего не получится. Как бы вам сказать… я в этом деле полный профан.

— Ну то, что целоваться ты не умеешь, это мы уже поняли. Хоть в чем-то можно тебя уделать, а что с нижней частью?

— Атрофировалась.

— Батюшки, а что так?

— Да как-то не пользуюсь. Опыт небольшой, прям маленький совсем, не вошла во вкус.

— Небольшой это какой?

— Однояйцевый. Чего вас так интересует мой опыт, — подавляя в себе рвущуюся наружу улыбку, произносит Таня.

— Да меня скорее интересует однояйцевый бедолага.

— Ладно, пошутили и хватит. Слезь с меня.

— Лапасюна, так я и не шутил. Надо, чтобы все пришло в норму. Негоже как-то не пользоваться тем, что природа дала. К тому же, сама подумай, как все удачно складывается: двое взрослых людей в забытой Богом деревеньке помогут друг другу расслабиться. И тебе хорошо, и мне хорошо. Ну?

— Давайте, начинаете. Я пока придумаю, что на ужин приготовить.

— Рот, Танечка, иногда надо закрывать, чтобы оттуда всякая кака не лезла. Давай научимся целоваться что ли?

Таня закрывает глаза и, уже совершенно не скрывая улыбки, мотает головой. Вид у нее сейчас просто шикарный, какой к черту диван, когда копна ее каштановых волос разметалась на подушке. Этакий контраст цветов. Отпускаю ее руки и начинаю перебирать шелковистые пряди.


— Тань. Я тебе говорил, что без грима ты очень даже ничего?

— Не помню.

— Тогда говорю. Ты очень даже ничего. Ну ладно, красивая. Волосы у тебя шикарные.

— Хотите отрезать и продать? — распахивая глаза, выдает Таня.

— Жаль, что твой отрезанный язык продать не удастся. Не сойдет ни за говяжий, ни за свиной.

— Романтичный у нас разговор, настраивает на…

Не даю ей договорить, вместо этого прикладываю палец к ее губам. Забавно, мне страшно, что эта пиранья его откусит, но нет, вместо этого она просто закрывает глаза. Наклоняюсь к ней и как какой-то одержимый зверь вдыхаю запах ее волос. Нет, ну ведьма однозначно. Немного приподнимаюсь, чтобы взглянуть на нее и вместо того, чтобы остановиться и встать с этого дурацкого дивана, я действительно начинаю то, о чем говорил. Губы сами тянутся к ее губам. Накрываю их, пробуя на вкус как какую-то конфету. Черти что творится, ведь не люблю я это дело. Но когда Таня немного расслабляется, и сама включается в процесс, все тормоза напрочь слетают. Я лишь сильнее зарываюсь руками в ее волосы и углубляю поцелуй. Приятно. Как же чертовски приятно это делать. И что бы там ни говорила Таня, она сама, не осознавая этого, очень охотно мне отвечает. Отстраняюсь от ее губ и тут же вновь наклоняюсь к ней, припадая губами к ее шее. И снова этот сладкий кокосовый запах, вперемешку с ванилью. Одним словом-вкусная. Я бы и дальше наслаждался такими простыми по факту действиями, если бы не абсолютно застывшая Таня.

— Вы там закончили, Павел Александрович? — смотрю на ее непроницаемое лицо и хочется от души ей треснуть по лбу.

— Я еще не начинал, Бдушкина.

— Ой, а мне показалось что все. Я уже как раз придумала, что приготовить на ужин. Ну если вы еще не все, могли бы побыстрее закончить? А то его долго готовить.

— Ну ты и стерва, Таня!

Вскакиваю с дивана и сжимаю чертову переносицу. Ну погоди еще, сама попросишь. Хотя, судя по абсолютно невозмутимому Танину лицу-ничего она не попросит. Спокойно приподнялась с дивана и так же безэмоционально поправила платье.

— Я решила сделать пирог из фарша и картофеля. Как тебе?

Я не знаю, что со мной происходит, наверняка бес вселился, ибо вместо ответа, я хватаю подушку и замахиваюсь ею на Таню.

— Замечательно. Фарш посолить не забудь.

— Хорошо. Обязательно побольше посолю.

Секунда и Таня хватает вторую подушку и бьет ею меня в ответ. Только в отличие от моего одиночного удара, она делает это дважды, да с такой силой, что как будто передо мной борец сумо.

— Да ты вообще женщина или кто?!

— Хлюпик! — вновь замахивается на меня подушкой.

— Баба-гром! — не забываю и я атаковать ее все тем же предметом.

Хватило нас ненадолго, так как одна из подушек, предположительно моя, дала трещину. А именно порвалась к чертям собачьим, продемонстрировав наружу перья.

— Иди коли дрова, Челентано. Спусти пар.

— А ты не забудь прибраться здесь, — кидая продырявленный объект на диван, на ходу произношу я и выхожу из комнаты, не оборачиваясь на Таню.





Глава 26




Оказывается, колоть дрова-это чертовски приятное успокоительное. Особенно когда на месте дров представляешь Бдушкину. На тебе, ведьма длинноволосая. По рукам тебе, да по пальцам.

— Паша, — ещё и подкрадывается незаметно. — Прости меня, — кладя руку мне на плечо, произносит Таня.

— Что ты сейчас сказала? Извини? Я не ослышался?! — поворачиваюсь к ней.

— Нет. Не ослышался. Я была не права, — отходит от меня и садится на старинное бревно, больше напоминающее скамейку. Ставит рядом с собой тарелку с выпечкой и, снимая босоножки, вытягивает вперёд ноги. — Если бы я вовремя сказала нет, как следует, а не подыграв, то ты бы не взбесился, и мы бы не получили то, что собственно получили. Я с детства такая, люблю дразниться. Меня бабушка всегда ругала за это, по губам даже била, ну и не только по губам, — усмехается Таня. — Не могу я слова не вставить в ответ… ну и не только слово. В общем, держусь из последних сил, но не выходит. Не обижайся, я постараюсь так больше не делать.

— Ну и зачем ты это сделала?

— Что?

— Извинилась, за то, что продинамила меня. И вообще. Я только начал представлять, как отрубаю тебя язык и на тебе.

— Ну и дурачок же ты. Честно… не понимаю, как с таким характером ты имеешь такой бизнес.

— Каким характером?

— Да добрый ты, Паша, — растерянно произносит Таня. — Страшный, серьезный и грозный с виду, а на деле совершенно другой человек. Прям бесишь.