Как не умереть в одиночестве

Он вклинился в идущее в чате обсуждение – «Какой материал лучше подходит для создания имитации кустарника?» – но продолжал чувствовать себя паршиво. Обратиться, однако, было больше не к кому.

«Парни, не хочу портить вам настроение, но помните, я говорил вам про женщину, с которой у меня вроде бы сладилось? Оказалось, там не просто дружба, но теперь я все испортил».

BroadGaugeJim: «Жаль, Т. Что случилось?»

Tracker: «Дело немного запутанное. Есть в ее жизни кое-кто еще. Но главная проблема даже не в этом. В общем, я кое-что от нее утаил и думаю, что если признаюсь, то она, быть может, никогда больше со мной не заговорит».

BamBam: «Черт, звучит серьезно».

TinkerAl: «Дело тонкое, приятель. Я бы сказал, что тебе просто нужно быть с ней честным. Может, ты и прав и она перестанет с тобой разговаривать, но если есть хоть малейший шанс, что она поймет и простит, то разве игра не стоит свеч? И уже через неделю вы могли бы быть вместе! Понимаю, это избитая фраза, но разве не лучше любить и потерять?»

Ни с того ни с сего в уши ударили нестройные звуки «Голубой луны»; скрежет, визг и хруст били по вискам с таким неистовством, что Эндрю соскользнул на пол, сжал голову ладонями и, подтянув колени к груди, скорчился, ожидая, пока боль утихнет.



В ту ночь Эндрю спал урывками. Беспокоила боль в ушах, воспалилось горло, ломило все тело. Проснувшись рано утром, он лежал, слушал, как дождь стучит в окно, думал о Пегги и размышлял, подхватил он простуду от нее или от случайного незнакомца.





Глава 23




На следующий день Пегги снова осталась дома по болезни. Эндрю отправил сообщение, поинтересовался, не стало ли ей легче, но ответа не получил.

Простуда перешла в недомогание, лишившее его и сил, и крепкого сна. Эндрю или сидел, дрожа, или обливался по́том под одеялом, бездумно просматривая боевики. Мораль каждого такого фильма была проста и заключалась в следующем: если гнать и гнать автомобиль, то дама непременно сбросит топ.

На следующее утро Эндрю отправился на работу; тащился, едва волоча ноги, будто шел по вязкой грязи, и на полпути неожиданно вспомнил, что сегодня день похорон Алана Картера. Заставив себя развернуться, он поймал такси.

У входа в церковь его приветствовал викарий – коренастый мужчина с поросячьими глазками.

– Родственник?

– Нет, из муниципалитета, – ответил Эндрю, радуясь, что он не родственник, потому что вопрос был задан довольно бесцеремонно.

– Ах да, конечно, – кивнул викарий. – Что ж, внутри только одна леди. Похоже, никто больше не придет, так что давайте начинать. – Прикрыв рот ладонью, он постарался скрыть отрыжку, и щеки у него раздулись, как мешки на горле у жабы.

В пустой церкви в переднем ряду сидела Берилл. Идя по проходу, Эндрю заправил рубашку и пригладил волосы.

– Привет, дорогой, – сказала Берилл, когда он опустился на скамью рядом с ней. – Черт побери, ты в порядке? Ты такой бледный. – Она потрогала ладонью его лоб.

– Все нормально, – ответил Эндрю. – Немножко устал, вот и все. Как вы?

– Не так уж плохо, милый. Должна признаться, давненько не бывала в церкви. – Берилл понизила голос до шепота. – Я не очень-то верю в бородатого парня там, наверху. По правде говоря, и Алан не верил. Убеждена, он нашел бы это представление весьма забавным. Ты не знаешь, Пегги придет?

– Боюсь, что нет, – ответил Эндрю, на всякий случай оглядываясь на дверь. – К сожалению, ей очень худо. Но она выражает соболезнования.

– Да ладно, не переживай, – сказала Берилл. – Нам больше достанется.

Эндрю не понял, что Берилл имела в виду, пока не увидел в ее руках открытый контейнер «Тапперуэр», заполненный пирожными. Помедлив секунду, Эндрю взял пирожное.

Появился викарий, все еще боровшийся с отрыжкой; Эндрю уже ждал от церемонии худшего, но прощальная проповедь оказалась достаточно прочувствованной. За время службы случился единственный ляп: дверь распахнулась, и в церковь ввалился мужчина в бейсболке и прорезиненных штанах – Эндрю предположил, что это садовник. Садовник прошептал «вот черт» так громко, что услышали все, а затем выскользнул наружу.

Несмотря на это вторжение, Берилл на протяжении всей службы оставалась собранной и не позволяла себе отвлекаться. Возможно, из-за того, что Эндрю принимал в этом случае большее, нежели обычно, личное участие, он внимательно слушал выступление викария и, к сильнейшему своему смущению, обнаружил, что готов заплакать. На Эндрю накатила волна стыда – он никогда не встречался с покойным при жизни, и его слезы были бы здесь неуместны. Но осознание своей неправоты лишь усугубило его состояние, Эндрю не сдержался, и по каждой щеке у него сбежало по одной-единственной слезинке. К счастью, прежде чем Берилл заметила, он успел смахнуть их и подумал, что если она спросит про опухшие глаза, он сошлется на простуду.

Когда викарий предложил им присоединиться к молитве, Эндрю внезапно осознал, что плакал не по Алану и даже не по Берилл, а по собственному будущему, по своей кончине, что он так и останется неоплаканным на поминальной службе в продуваемой сквозняками церкви, где только голые стены внимают равнодушному бормотанию священнослужителя.

С викарием попрощались сдержанно, но вежливо.

– Не доверяю я людям с таким крепким рукопожатием; такое впечатление, что перед тобой извиняются за что-то, а ты не знаешь за что, – заметила Берилл. Рука об руку они шли через церковный двор, и Эндрю спросил, не нужно ли проводить ее на станцию. – Не беспокойся, дорогой. Я гощу у четы старых друзей. В буквальном смысле старых: думаю, к настоящему времени у Шейлы с Джорджи на двоих осталось зубов семь, не больше.

Вместе они дошли до конца дорожки. В ветвях величественного тисового дерева, росшего прямо на церковном подворье, бесновался ветер. Сентябрь едва начался, но погожий августовский денек в Нортумберленде уже казался далеким прошлым.

– У тебя есть время на чашку чая, прежде чем я уйду? – спросила Берилл.

Эндрю поскреб в затылке.

– К сожалению, нет.

– Время не ждет, да? Погоди-ка. – Берилл порылась в сумочке и нашла ручку и бумагу. – Я здесь задержусь на несколько дней. Дай мне свой номер. У меня есть специальный мобильный телефон для престарелых леди размером с кирпич, и быть может, мы встретимся позже, на неделе, или еще когда-нибудь.


– Было бы здорово, – согласился Эндрю.

Налетел еще один порыв ветра, на этот раз более сильный. Поправив шляпку на голове, Берилл пожала Эндрю руку.

– Ты хорошо сделал, что пришел сюда сегодня. Знаю, Алан это оценил бы. Береги себя.

Берилл пошла прочь, такая хрупкая на ветру, но, сделав несколько шагов, остановилась и вернулась.

– Вот, – сказала она, извлекая из сумки контейнер с пирожными. – Поделись этим с Пегги, ладно?





Глава 24




Эндрю наклонился, присматриваясь, но сомневаться не приходилось: он смотрел на дохлую мышь.

Он искал ведро, потому что из невидимой дыры в потолке над черной лестницей сочилась вода. Кэмерон звонил ремонтникам, но те его отшили. В ответ босс плотно зажмурил глаза и принялся бормотать себе под нос какую-то мантру.

– Я сейчас, – бросил, не спеша удаляясь, Эндрю.

Стоило открыть шкафчик под кухонной раковиной, как в нос ударил знакомый запах смерти. Так и есть – между бутылками с отбеливателем и ярко-желтой курткой лежала на спинке дохлая мышь. Это не входило в сферу компетенции Эндрю, но он просто не мог оставить ее здесь и, натянув единственную резиновую перчатку, поднял трупик за хвост. На блестящей поверхности кофемашины мелькнуло искаженное отражение мышки, раскачивающейся у него в руке так, словно Эндрю проводил сеанс какого-то жуткого гипноза. Беспокоить Кэмерона, занятого неким мыслительным ритуалом, не хотелось, а значит, оставалось только пройти через офис к передней двери и каким-то образом избавиться от мертвого грызуна. До главного входа удалось добраться, не встретив ни души, но там, по закону ужасных неизбежностей, он выскочил на Пегги. Та была занята своим зонтиком, и за долю секунды, которая понадобилась ей, чтобы его закрыть, Эндрю успел сунуть мышь в карман собственного пиджака. Сложив зонтик, Пегги заметила коллегу и подошла.

– Привет. Как дела?

«Если не считать дохлой мыши у меня в кармане?»

– Нормально. Ничего нового. Значит, тебе лучше?

Он не имел в виду ничего особенного, но из-за взвинченного состояния вопрос прозвучал почти язвительно. К счастью, Пегги, похоже, не обратила внимания.

– Да, значительно лучше, – заверила она. – Чем сегодня забавляемся?

– Да так, как обычно.

«У меня в кармане мышь, мышь в кармане, мышь в кармане».

– А Кит и Мередит?

– Их еще нет.

– Слава богу за маленькие радости. И нас еще не уволили?

– Насколько я знаю, нет.

– Что ж, это уже кое-что.

Впервые за время знакомства между ними повисло неловкое молчание.

– Ладно, я лучше пойду, – сказала Пегги. – Ты идешь?

– Конечно, – ответил Эндрю. – Только мне надо… Увидимся внутри.

Мышь он бросил в бурьян на углу парковки. Едва войдя в здание, Эндрю в окно увидел Кита, подъезжавшего на своем скутере к месту упокоения грызуна. Размерами водитель настолько превосходил транспортное средство, что Эндрю подумал про клоуна на трехколесном велосипеде. Уже через полминуты припарковалась Мередит на своем желтом, как заварной крем, хетчбэке. Украдкой оглядевшись, они принялись целоваться. Поцелуи становились все более страстными; Кит облапил Мередит своими ручищами, и она выглядела так, словно угодила в плывун.

Эндрю пробовал написать некролог на Уоррена, но постоянно отвлекался, поглядывая на Пегги, которая, несмотря на все заверения, выглядела бледной и измотанной. Возможно, это было как-то связано с необходимостью выслушивать болтовню Мередит о мини-отпуске, из которого она только что вернулась. Эндрю собирался прийти на выручку Пегги, но почувствовал, что отношения между ними изменились. Мысль о том, что она встретит его настороженной улыбкой, опасаясь возобновления разговора на нортумберлендскую тему, казалась невыносимой. В итоге Эндрю поплелся на кухню и принялся готовить чай. Кто-то прикончил молоко и поставил пустую упаковку назад в холодильник. Эндрю от всей души надеялся, что, кто бы это ни был – а глядя правде в глаза, приходилось признать, что так поступал Кит, – он в ближайшее время наступит босой ногой на перевернутую крышку от бутылки пива. Через кухонную дверь Эндрю заглянул в кабинет Кэмерона. Тот сидел за компьютером, ожесточенно сжимая стрессовые шарики в поднятых руках. Шеф заметил Эндрю, и гримаса на его лице сменилась слегка болезненной улыбкой, как у младенца, гадящего в подгузник. По крайней мере, сегодня ничего страшного не случится, подумал Эндрю, а Кэмерон, словно прочитав его мысли, развернулся в своем кресле.

– Не забудьте, ребята, сегодня вечером званый ужин номер два.





Глава 25




Из-за дерева Эндрю бросил взгляд через улицу на дом Мередит. В магазинчике на углу он выбрал самую дешевую бутылку вина, какую только смог найти. Экспертом он себя не считал, но точно знал, что Латвия не славится розовыми винами.

Эндрю приготовился к схватке. После разговора о сокращении Кэмерон хранил подозрительное молчание, и, хотя предполагалось, что они «друзья», Эндрю ни на минуту не допускал, что ему ничто не угрожает. Сегодня он должен был проявить себя с лучшей стороны. Кэмерон продолжал придавать этим дурацким вечеринкам преувеличенное значение, поэтому, если нужно прикинуться любителем бесед о водосборниках и недопеченных ягодных пирогах, то пусть так и будет.