Как убежать от любви

– Да можно, отчего ж нельзя.

– А как я вас найду? В какой больнице он лежит?

– Да я сейчас вам все объясню… Запоминайте…

Зоя очень старалась сосредоточиться и слушать внимательно, но в голове будто молоток от страха стучал, и приходилось все время этого Олега переспрашивать. Благо он оказался терпеливым и все ей втолковал – и как добраться, и в какой корпус идти, и где его там искать…

И наружность у него оказалось вполне симпатичной. Улыбчивый такой крепыш с добрыми насмешливыми глазами. Отдавая ей телефон, он взял ее ладонь в свои руки, проговорил тихо и мягко:

– Да не волнуйтесь вы так, Зоя… Вон на вас даже лица нет. Все страшное уже позади, поверьте. Справится ваш… Ваш близкий человек. Все будет хорошо, не волнуйтесь.

– Спасибо, Олег. А может, все-таки… Можно к нему, а? Может, вы проведете меня тихонечко, пока никто не видит? Я только одним глазком… Я только за руку его подержу… Ну, пожалуйста, мне очень, очень нужно…

– Любите его, да?

– Да… Очень люблю… Пожалуйста…

– Нет, Зоя. Нельзя. Ну правда, нельзя… Давайте я лучше вам номер своего телефона оставлю и ваш номер тоже запишу. Как только можно будет, я вам позвоню… Договорились?

– Да… Спасибо…

– Но вы все-таки жену его разыщите, ладно? А то как-то нехорошо получается, согласитесь.

– Да, я поняла. Я все сделаю, слово даю. Спасибо вам, Олег.

– Да не за что. Эх, меня бы кто так любил… Даже завидно, ей-богу…

Зоя хотела ему ответить, но не успела – Олега сердито окликнула проходящая мимо суровая женщина в медицинском синем костюме:

– Завьялов! Здесь не место для свиданий, что вы здесь устроили! Вам что, заняться нечем, да? Идите за мной, Завьялов!

Олег быстро пожал Зоину руку и затрусил вслед за суровой женщиной, вобрав голову в плечи. Она еще что-то выговаривала ему на ходу…

А Зоя осталась стоять одна. Почти автоматически глянула на дисплей Сашиного телефона – зарядка почти на нуле… Но кажется, ее зарядное устройство подходит к его модели… Надо срочно ехать домой, надо действовать. То есть вычислять в памяти телефона номер его жены… Странно, что она даже имени ее не знает. Как-то не интересовалась никогда, как зовут эту женщину… Но ладно, разберется как-нибудь. И позвонит ей. И скажет…





* * *


Всю дорогу домой она думала, что ей скажет. Вернее, как скажет. Наверное, так сразу нельзя – чтобы в лоб… А с другой стороны – почему же нельзя? Она ведь жена, она в первую очередь волноваться должна, куда муж пропал и что с ним.

Наверное, жена спросит, кто она такая… И почему именно ей позвонили из больницы… Не станешь же объяснять логику интерна Олега относительно того, что «зайцами» записывают в телефон только очень близких людей! И потому он решил позвонить именно ей, тому самому Зайцу! А может, и не придется ничего объяснять, до того ли ей будет… Все-таки с мужем беда…

И вообще, о чем она думает! Какие-то мысли странные в голову приходят, будто с кем-то посторонним беда произошла! Саша там в реанимации лежит, один… Ему плохо и больно… А она думает, под каким соусом все произошедшее его жене подать! Наверное, зря она все-таки из больницы уехала. Надо было все-таки прорваться в реанимацию, хоть одним глазком на него глянуть…

Так задумалась, что проехала свою остановку. Вышла из автобуса, поплелась до дома пешком. Именно поплелась, потому что ноги не хотели идти, подгибались в коленках. И во всем теле была такая слабость, будто она заболела.

Около подъезда ей встретилась соседка, та самая Тамара Семеновна, которая так пеклась о двусмысленности Сашиного проживания в квартире, когда умерла мама. Тамара Семеновна, проходя мимо, глянула на нее мельком и вдруг остановилась, спросила испуганно:

– Что это с тобой, Зоенька? Может, случилось чего? На тебе прям лица нет…

– Да ничего со мной не случилось, отстаньте! – ответила почти злобно.

– Да я ведь вижу… Ты бы мне не грубила, дорогая моя, а лучше бы поделилась да рассказала, какая у тебя беда… Я ведь тебе не чужая, правда? Я ж от души спрашиваю, беспокоюсь… Одна девчонка осталась, без пригляду… Всякое может быть…

– Я не девчонка, я взрослый человек, Тамара Семеновна. И вообще… Один раз вы уже за мной приглядели, хотя вас об этом никто не просил… Больше не надо, успокойтесь.

– А… Ты, наверное, имеешь в виду маминого мужчину, который вроде как с тобой жить остался… Нет, а в чем я тогда была не права? Он маму похоронил и остался, главное дело, в квартире рядом с молодой девчонкой проживать, ага! Да ты мне спасибо должна сказать, что я его пристыдила да восвояси отправила! Будто сама не понимаешь, что с тобой могло произойти!

– А что со мной могло произойти, Тамара Семеновна?

– Что, что… Сама должна понимать…

– А я не понимаю! Объясните!

Зоя и сама не отдавала себе отчета, чего так взъярилась. Видимо, сошлось на бедной Тамаре Семеновне все пережитое отчаяние после ухода Саши, вся боль ее неприкаянной и неразделенной любви… Даже стало жалко ее немного – она ведь и впрямь из лучших побуждений действовала. Из благих намерений. Не станешь же объяснять, куда обычно ведут благие намерения.

– Ладно, Тамара Семеновна, простите, что нагрубила. Пойду я, некогда мне… – уже почти равнодушно проговорила Зоя, отворачиваясь.

– Да погоди, куда ты… Скажи хоть, что у тебя случилось-то… Может, я помочь как-то смогу…


– Нет. Не можете. Все, что могли, вы уже сделали. Всего доброго, Тамара Семеновна. До свидания.

Повернулась, быстро заскочила в подъезд, поднялась в квартиру. Первым делом нашла зарядное устройство, подключила к питанию Сашин телефон. Потом села на кухне перед ним, сложив на столе руки. Ну все, теперь можно искать номер его жены…

Не смогла. Отчего-то вдруг страх накатил. Такой сильный, что чуть не задохнулась: а вдруг он умрет там, в реанимации? Пока она вычисляет номер телефона его жены… Да ну его к черту, этот номер! Жена ведь его не ищет! Если бы захотела, нашла бы! Не так уж трудно обзвонить все больницы, если приспичит! Значит, не приспичило? А вдруг он там действительно умирает?

Подхватилась со стула, заметалась по комнатам. Страх был таким сильным, что заболело в груди, трудно было дышать. Рванула на себя створку окна, вдохнула холодного воздуха, то ли проговорила, то ли вскрикнула отчаянно, глядя в небо:

– Господи… Господи, если ты есть… Пожалуйста, пусть он будет жив… Пожалуйста, Господи… Сделай так, чтобы он был жив…

Крик получился слабым и писклявым каким-то, зато от холодного воздуха немного пришла в чувство. И вдруг увидела себя со стороны – жалкую испуганную просительницу. Даже если сам Господь ее слышит, то он ею сейчас недоволен, наверное. Вместо того чтобы дело делать, она по квартире мечется да в открытое окно скулит, бедолага. Вот что ей в больнице сказали? Забыла? А ведь сказали, что операция успешно прошла, что Сашу всего после аварии обратно собрали, хоть и трудно было, и невозможно практически… Значит, и дальше все будет в порядке. С чего она взяла, что он может умереть? Вот идиотка! Сама же беду своей истерикой накликает… Все, все, соберись, несчастная истеричка! Закрывай окно, дело делай…

Вернулась на кухню, взяла руки в телефон. Попробовала вычислить, кто есть Сашина жена по женским именам, записанным в памяти. Даже наугад позвонила куда-то… Было или занято, или «номер абонента сейчас недоступен, перезвоните позже».

О! А вот и знакомое имя – Вика! Это же Сашина дочь! Вот и хорошо, вот и отлично… Все не пальцем в небо…

Вика ответила быстро, голос был возбужденно радостным:

– Да, пап! Привет! Как я рада, что ты позвонил! Але, пап! Ты где? Почему я тебя не слышу?

– Это не папа, Вика… Это я… Зоя…

– Не поняла… Какая Зоя?

– Ну, Зоя… Мы с тобой виделись один раз, ты к нам домой приходила… Вернее, к отцу приходила… Помнишь, я тебя потом догнала, когда ты быстро ушла…

– Ах да… Помню, конечно. Ты дочь той женщины… Хотя это не важно, в общем… А папа где? Почему ты мне с его телефона звонишь? С ним что-то случилось, да? Ну же, говори, не молчи!

– Твой папа в больнице, Вика. Он попал в аварию два дня назад. Ему операцию делали, сейчас он в реанимации лежит… Слышишь меня, Вика?

– Слышу… То есть как, в реанимации… Господи боже мой, что же это такое… Папочка, милый…

– Вика, возьми себя в руки. Надо Сашиной жене сообщить, слышишь? То есть… Маме твоей сообщить.

– Но мама сейчас в отпуске, на Бали… Она там еще неделю будет… Она не сможет прилететь… Я лучше сама прилечу… Да, я сама, конечно… Я сейчас же поеду в аэропорт и первым же рейсом…

– Ох, я ж забыла… Ты же в Уссурийске живешь, Саша мне говорил! Так далеко…

– Ну и что? Я все равно прилечу. Хотя… О, черт… У меня же ключей от маминой квартиры нет! Как же я домой попаду…

– Да это не проблема, Вик. Можешь у меня дома остановиться. Я одна живу, места хватит. И еще… Я встречу тебя в аэропорту, потом в больницу сразу отвезу, если хочешь. Ты ведь не знаешь, где эта больница…

– Да, так было бы лучше, конечно. А то я сейчас такая неповоротливая… Я ж на восьмом месяце беременности… И мужа как раз дома нет, он на учениях…

– Ой… Так, может, тебе не надо лететь? Я тут сама как-нибудь… Может, Сашу завтра уже в обычную палату переведут…

– Нет, нет! Я прилечу, что ты! Это же мой папа… А за помощь спасибо, конечно. И что встретишь – тоже хорошо…

– Я обязательно тебя встречу, Вика. Как определишься с рейсом, сразу звони. Договорились? Я тебе сейчас скину и свой телефон тоже…

– Да, договорились. Я позвоню. Ну все, пока…

– Пока, Вика…

Зоя нажала на кнопку отбоя, вздохнула с некоторым облегчением. Ну вот, и Сашиной жене звонить не пришлось. На Бали, стало быть, отдыхает. Вот пусть Вика и звонит ей туда – на Бали… Кстати, этим все и объясняется, почему она его не искала!

Она вдруг огляделась вокруг себя – боже, какое запустение в квартире… И не замечала как-то, уйдя в свои переживания. Еще и Вику к себе пригласила, и она тоже увидит это запустение! Неловко будет…

Да, надо срочно порядок навести, пока Вика не позвонила. Интересно, а сколько времени летит самолет из Уссурийска? Или из Уссурийска самолеты не летают и Вике надо ехать до аэропорта Владивостока? Тогда эта дорога еще какое-то время займет… В общем, время у нее есть и на приборку, и на приготовление какой-никакой еды.

Хотя с едой тоже проблема – в холодильнике пусто, давно в магазин не ходила. Последний раз продукты Саша приносил, когда она напилась, как свинья… Теперь даже вспомнить стыдно. А он с ней возился, в чувство приводил, обедом кормил. А теперь… Теперь она даже помочь ему ничем не может… Ну почему, почему?! Кто придумал это дурацкое правило, чтобы близких в реанимацию не пускать? Ведь существует же между людьми связь на особом энергетическом уровне, когда можно одним только присутствием больному помочь…

Ладно, что ж. Нельзя так нельзя. Ничего не поделаешь. И действительно, надо уборкой заняться, чистоту навести. Начнем с кухни, пожалуй…

Она с невесть откуда взявшимся энтузиазмом принялась за уборку. Можно сказать, с остервенением. Так отдраила плиту, что она засияла белизной, как новенькая. И всю кухню отдраила. Как бабушка когда-то говорила – отчихвостила.

Так, теперь ванну надо так же отчихвостить… Вика ведь наверняка захочет принять ванну. Да и все остальные места общего необходимого пользования просят, чтобы их отчихвостили…

Через два часа она прошлась по квартире, с удовольствием отмечая произошедшие в ней приятные изменения. И похвалила сама себя – молодец, Заяц… И Саша бы ее похвалил, наверное…

Но расслабляться нельзя ни в коем случае! Быстрее в магазин за продуктами бежать надо, потому что время идет… Оно понятно, что перелет из Уссурийска много времени займет, но ведь и дел впереди еще много! Обед надо приготовить, и потом, в аэропорт надо выехать заранее, чтобы запас времени был…

Телефон заверещал в кармане куртки, когда она была уже в прихожей, и на дисплее высветилось имя «Вика». Зоя ответила быстро:

– Да, Вика, я здесь… Я слушаю…