Кентийский принц

– Выпроводите их, – приказал я и отправился спать, – усилить посты, – шепнул я сержанту напоследок, а когда наконец улегся, мелькнула мысль, что надо бы и в этом городишке навести порядок, наверное, стоит переговорить с Данисом; с этой мыслью я и заснул. Ночь прошла спокойно, поэтому сразу после восхода солнца, плотно позавтракав, мы отправились дальше.





Глава восьмая




Весь дальнейший путь мы проделали без приключений. Исходя из рассказа мальчишки, мы взяли за ориентир постоялый двор «Жемчужина Сармии», до которого так и не доехали Алексия и Ильми. Я приказал посадить пацана к кому-нибудь на коня, чтобы он указал, где свернуть в лес. Так мы двигались еще часа четыре, пока парень не закричал:

– Вот сюда, сюда, да стойте же, а то проедем мимо. – Потом, наверное, опомнился, кем он командует, и замолчал. Караван наш остановился, и я принялся отдавать приказы. Карета, дилижанс и все кони остаются на опушке, двадцать человек идут со мной и мальчишкой, разбить лагерь, ждать нас и готовить ужин.

До того места, где жила Алексия, мой сын и люди, их приютившие, шли часа два, впереди, как всегда, рыскал Алый, а по бокам – его сестры. Перед самыми землянками дорогу нам преградил молодой волк, видно было, что ему страшно стоять перед таргами, но он все равно рычал, показывая клыки.

– Тюбо, Тюбо, тихо, – кинулся к нему мальчишка, а я рыкнул на Алого, чтобы никого не трогал. Услышав голос мальчишки, из землянки осторожно выглянула женщина и, увидев сына, вышла ему навстречу. Я распорядился воинам рассредоточиться и охранять, а сам направился в землянку. Несмотря на то что и в лесу и на поляне было светло, в землянке было темно, два малюсеньких окошка абсолютно не давали света. Крикнув одного из воинов, чтобы принес свечи, которые я благоразумно захватил, – землянка тот же блиндаж, в котором мало воздуха и света, а уж их я повидал немало. Зажгли свечи, и в их свете я увидел вначале жавшуюся на каком-то топчане Алексию, а рядом с ней полугодовалого карапуза, уже самостоятельно сидящего и пускающего слюни. Он хлопал глазенками, смотря на огонь свечей, и что-то пытался бормотать пока еще на своем, понятном только ему языке.

– Ну, здравствуй, Виктор эль Зорга, – сказал я и, протянув руку, коснулся его маленькой ладошки. Малыш тут же схватил мой палец своей ручонкой и засопел, пуская слюни.

– Ваше высочество, как вы себя чувствуете? – обратился я к Алексии.

За спиной ахнули, мальчишка, что-то шепотом рассказывающий матери и сестре, замолчал, и землянка погрузилась в тишину.

– Разрешите нам с принцессой поговорить наедине, – обратился я к присутствующим, и те выскочили из землянки, осторожно прикрыв дверь. Мой сын так и не отпускал моей руки, обильно поливая ее слюной.

– Ты знаешь, – вдруг сказала мне Алексия, – раньше я считала, что плакать принцессе недостойно. Но потом, когда встретила тебя, я заплакала от испуга, тоски, безысходности и от своей глупости. Да-да, не удивляйся, я прекрасно понимаю, что я еще глупая девчонка. Сейчас я плачу почти каждый день, потому что во всем, что произошло, виновата только я. Это я уговорила маркизу Ильми поехать со мной, потому что мне было интересно с ней и не хотелось расставаться. Если бы не моя глупость, она была бы жива, а твой сын находился бы в нормальных условиях, а не в этой землянке. Кормили бы его молоком матери, а не вонючей козы. Ну и я бы не лишилась руки, а сейчас, став ущербной, кому я нужна… – И она горько заплакала, и, глядя на нее, заплакал мой сын, а мне вдруг стало так тепло на душе и так легко. Я наклонился, обнял их обоих и засмеялся, а потом поцеловал Алексию в губы.

– Все будет хорошо. Давай собираться, – сказал ей, открыл дверь и крикнул хозяев. Когда они вошли, тоже сказал им, чтобы собирались, лишнего ничего не брали, да и вообще лучше ничего не брать, если что понадобится, мы все купим в ближайшем городке. Через полчаса все были собраны, и все равно у каждого был какой-то небольшой узелок. Больше всего дебатов возникло вокруг коз, но потом я махнул рукой и решил – пусть берут, привяжем за дилижансом, добегут – хорошо, нет – так нет. Или, может, какого-нибудь серва осчастливим, подарив или продав по дешевке это блеющее счастье.

Пока шли, Тюбо жался к ногам Дарио, опасливо посматривая на бегущих таргов, но те совершенно не обращали на него никого внимания. Единственное, что меня удивило, так это то, что когда я вышел из землянки, держа сына на руках, Алый, подойдя ко мне, вдруг встал на задние лапы и заглянул, кого это я держу на руках, понюхал, потом так же опустился на все четыре, толкнул меня своим лбом и потрусил вперед отряда.

На опушку к оставленному отряду вышли, когда вечерело, солнце еще не село, но уже повеяло вечерней прохладой. Было установлено несколько палаток, и на кострах готовился ужин. Тарги, после того как вышли на опушку, куда-то пропали, но уж за них я не переживал.

Всю дорогу я нес на руках своего сына, а рядом семенила Алексия, ухватившись рукой за мой ремень. Малыш спал, а я смотрел на этого маленького человека, и сердце мое млело от счастья. В лагере я вручил Алексии сверток с одеждой, что передала старшая швея, а малыша попробовала покормить грудью кормилица. Увидев, как жадно он сосет, я понял, что мои переживания улетучились. Я все-таки волновался, что после того, как его продолжительное время кормили козьим молоком из рожка, он грудь не возьмет, но все страхи оказались напрасными.

После ужина мы долго сидели и разговаривали с Алексией, и она все рассказывала и рассказывала о том, как все произошло. Временами она принималась плакать и просить у меня прощения, и я успокаивал ее, но у самого на душе было тяжело.

Конечно, за время разлуки с Ильми чувства притупились, и мне было непонятно, любовь это была, или просто привязанность к женщине, с которой делил постель. Все-таки то, что Ильми была первой женщиной для меня в этом мире, а для Алекса вообще первой женщиной, имело для меня большое значение.

Потом я проводил Алексию до палатки, в которой кроме нее спали малыш и прислуга. По поводу малыша она сразу заявила, что не отпустит его никуда и он будет находиться только рядом с ней. Настаивать я не стал, раз ей так хочется, то пусть так и будет.

Утром я послал двух конников в замок родителей Ильми де Перьен, чтобы сообщить, что их внук жив, а так как я его отец, то забираю его с собой. Кроме того, я отправил послание с извинениями за то, что не смог заехать. А мы направились в замок деда Алексии, герцога Кантора. В карете помимо Алексии и малыша ехали кормилица со своим ребенком и девушка Вики, выполняющая роль служанки, на этом снова же настояла Алексия.

Когда с центрального тракта мы свернули на дорогу, ведущую к замку герцога Кантора, дверца кареты открылась, и принцесса попросила меня остановиться. Караван остановился, и она, подойдя ко мне, уточнила, правда ли, что мы едем к герцогу. Я это подтвердил. Было видно, что она, еле сдерживая слезы, повернулась и побрела обратно в карету.

«А чего она хотела, – думал я, – чтобы я ее увез к себе? Да на меня всех собак потом повесят, обвинят и в нападении, и в похищении, да вообще во всех смертных грехах. Да и герцог там, наверное, с ума сходит, ему ведь не могли не донести, что найдена карета с его гербом, в которой должна была ехать его внучка».

Через пару часов мы подъехали к замку, у стен которого стояли воинские палатки, сновали люди в броне, а также было видно часовых. Недалеко воины выполняли приемы в строю с копьем.

Заметив нас, все в военном лагере под стенами замка пришли в движение; находившиеся в нем стали выстраивать строй, перегородив дорогу к замку. Мои воины тоже перестроились в боевой порядок, а часть окружила карету и дилижанс. Так мы стояли некоторое время, затем от воинов, стоявших вокруг замка, отделился человек в латах на коне и поскакал в нашу сторону. Я тоже выдвинулся вперед и принялся ждать. Подъехавший мужчина, лет сорока, в доспехах, но без шлема, остановился в трех метрах от меня.

– Кто вы такие и куда вы направляетесь? – произнес он.

– Алекс тан эль Зорг, направляюсь к герцогу Кантору. С кем имею честь говорить? – представился я.

– Баронет Петра де Дорн, капитан стражи герцога Кантора. С какой целью хотите видеть графа?

– Баронет, вам не кажется, что это не ваше дело? – психанул я, потом взял себя в руки и уже другим тоном произнес: – Доложите герцогу, что я хочу его видеть.

Баронет поклонился и, развернувшись, поскакал к замку, а мы двинулись вслед за ним. В замок въехали я, два моих кентийца и карета, остальных я оставил за стенами.

На пороге меня встречал герцог. С последней нашей встречи он изменился, постарел и даже, показалось мне, стал меньше ростом. Я спрыгнул с коня и, открыв дверцу кареты, помог принцессе спуститься. Находившиеся у крыльца люди ахнули, увидев Алексию, а герцог, забыв обо всем, кинулся к ней и обнял, прижав ее к своей груди. Многие из женщин заплакали.

– Где же ты была, моя маленькая? – спросил он. – Я же все герцогство перевернул в поисках тебя.

– Дедушка, меня приютили люди, живущие в лесу, – она еще что-то хотела сказать, но я кашлянул, как бы предупреждая, что они тут не одни. Герцог опомнился и повел Алексию в замок, потом повернулся ко мне.

– Граф, прошу прощения, просто голова кругом, все забыл от радости, прошу вас пройти с нами.

Я принял своего сына, поданного мне из кареты, и распорядился, чтобы кормилица и Вики тоже следовали за мной. Герцог удивился, увидев детей, тем более что одного я нес сам, но ничего не сказал, и мы все двинулись в замок.

Принцессу сразу же повели в ее покои, а кормилицу с детьми и Вики – по требованию Алексии – расположили рядом с ней. Меня же герцог потащил в свой кабинет, усадил в кресло и потребовал все рассказать. Ну я и рассказал: и про Ильми де Перьен, и про сына, и про то, как пришел мальчишка и рассказал об Алексии… Только про нападение и ее спасение, я решил, пусть рассказывает она сама. Герцог был поражен, от переполнявших его чувств он вскочил и пробежался по кабинету, потом снова упал в кресло.


– Что будем делать? – спросил он у меня. – Ты же понимаешь, чьих рук это дело?

– По возвращении в замок я объявлю об обиде, нанесенной мне Эрликом, а там прямой путь к схватке между нами. Вряд ли кто вступится за него, а вступится, то значит, я еще больше расширю свои владения.

– Я помогу вам, граф, дам воинов, дам денег – все, что потребуется. Что у Алексии с рукой?

– Сломала, когда перевернулась карета, да еще порвала сухожилие и мышцу, мой лекарь после осмотра сказал, что нужно массажировать каждый день и разрабатывать. Но пусть еще ваш посмотрит, может, что-то новое скажет.

– Но я бы не спешил с местью, – продолжил герцог после небольшой паузы. – Все можно сделать проще, надежней и элегантней. Вам, молодежи, лишь бы мечом помахать, не слишком задумываясь о последствиях.

– Хорошо, что предлагаете вы? – поинтересовался я.

– Подождите, Алекс, сейчас распоряжусь, и мы продолжим, – он встал и вышел, но почти сразу же вернулся, отдав распоряжения. Мы проговорили почти до самого ужина, обсуждая и планируя свои действия на будущее.

Вечером за ужином я преподнес очередной сюрприз, пусть в какой-то мере он и ожидался, но все равно удался. Мне было смешно видеть, с каким кислым выражением лица Алексия ковырялась в своей тарелке. То, что я привез ее в замок деда, совершенно выбило ее из колеи, хотя после того поцелуя в землянке она явно рассчитывала, что у меня совсем другие планы. Наивная и глупая девчонка!

Где-то в середине ужина, когда Алексия, судя по ее поведению, собиралась покинуть столовую, я встал и, не доходя до ее стула метра два, встал на одно колено и произнес ритуальную фразу, положенную при сватовстве:

– Алексия тан де Кобург, я, Алекс тан эль Зорг, отдаю вам в руки свое сердце, а в ответ прошу вашей руки.

При этих словах Алексия вскочила, стул, на котором она сидела, опрокинулся с громким стуком. Она стояла бледная, прижимая руки к груди.

– Да-да… ой, – произнесла она, но потом, справившись с волнением, ответила: – Я, Алексия тан де Кобург, принимаю ваше сердце, Алекс тан эль Зорг, и располагаю его рядом со своим, и пусть они бьются вместе, а если суждено остановиться одному, то пусть и второе замрет. В ответ отдаю вам свою руку и всю себя.

Во время наших слов на какое-то мгновение в зале установилась тишина, а потом она взорвалась криками и поздравлениями от присутствующих на ужине и даже слуг.

Герцог встал из-за стола и приблизился ко мне.

– Граф, разреши мне тебя обнять, – произнес он, – лучшей партии я своей внучке и не желал.

Потом он поднял руку, призывая всех к тишине.

– Я знаю, что граф занятой человек, поэтому обручение состоится послезавтра в главном храме герцогства, а теперь вина, а то что-то в горле пересохло, – и он счастливо засмеялся.





Глава девятая




«Ну вот, через полгода я обзаведусь семьей, сын у меня уже есть, осталось только привести ему маму или мачеху. Но судя по тому, как носится с ним Алексия, скорей всего маму. Твердо уверен, она совсем не играла роль, что он ей дорог, уж я в этом разбираюсь. Конечно, все может измениться после рождения ею своих детей, ну да посмотрим», – размышлял я, покачиваясь в седле Ветерка.

Конечно, герцог был немного выбит из колеи, услышав про моего сына, но, узнав, что мать его погибла, он тут же снова воспрял духом. Эти два интригана – герцог и мой отец – давно уже нас с Алексией поженили. Один прекрасно понимал, что ее реально может защитить и оградить от многих напастей только муж, а муж, за спиной которого в случае переворота или каких-то других посягательств на трон стоит Кентия, которая в случае какой-либо неприятности может раскатать обидчика тонким слоем, – это самый лучший гарант спокойствия. А другой интриган отлично понимал, какие перспективы открываются для него, в случае если Алексия сядет на трон, а я буду при ней. Я бы, конечно, мог встать в позу, мол, не хочу насильно жениться. Но проанализировав положение со всех сторон, понял, что это было бы глупо, да и Алексия мне нравится. Я еще помнил, какое она произвела на меня впечатление после нашей первой встречи; что вы хотите от девчонки чуть старше четырнадцати лет, да еще воспитывавшейся вне благоприятных условий, то есть в императорском дворце, где выполнялся любой ее каприз. Конечно, манипулировать собой я им не позволю, но принять добрый совет всегда рад.

Герцог после того, как я сделал предложение руки и сердца Алексии, начал уговаривать меня не спешить с объявлением войны Эрлику.

– Вначале, – говорил он, – давай посадим ее на трон, потом проведем обряд бракосочетания, и только после этого проведем следствие о причине гибели Альторна Второго. Следствие будет открытое, и любой из герцогов империи или его представитель сможет принять в нем участие. Так мы лишим возможности тех, кто заинтересован в том бардаке, что происходит сейчас в империи, объявить тебя узурпатором и агрессором. И не забывай, что два герцога участвовали в заговоре с самого начала, на их руках кровь императора, и они должны понести заслуженное наказание. И чтобы не возбуждать в остальных аристократах недовольство, тебе надо показать себя сторонником законности и порядка. Мы, конечно, тремя королевствами наведем порядок в империи, но это снова большая война, большие финансовые затраты и людские потери. Так что думай, граф… думай хорошо.

Вот я и думаю, периодически заглядывая в окошко кареты и интересуясь, как там мой сын.

В замок приехали, когда уже смеркалось, Ульху приказал подготовить комнату для малыша и кормилицы, а также для няни ребенка, причем разместить их на моем этаже. Валию, Дарио и Вики разместили в доме для рабочих, выделив им большую комнату. Чем их занять, пока не придумал, но работы у меня всегда достаточно.

Через пару дней я собирался отправиться в столицу, хочу переговорить кое о чем с королем. Да надо проверить, как идут дела на новых предприятиях и что там с ремонтом дома. После открытия театра, ресторана и торгового дома прошло уже больше месяца, интересно все-таки, как там идут дела.

С утра позвал к себе Ларта, Гюнтера и Ульха, решил, так сказать, провести производственное совещание. А тема совещания – строительство дорог, как это все начать и какими силами. Сколько это будет стоить, я примерно подсчитал. Мои люди, которым я это все озвучил, почесали затылки и уставились на меня преданным взглядом, ожидая продолжения.

– Что, никаких предложений не будет? – поинтересовался я. Народ молчал, делая вид, что думает.

– Хорошо, тогда озвучу конкретные распоряжения. Итак, ты, Ульх, подготовь пару десятков телег с возницами и лошадьми. Ларт, на тебе будет доставка черного камня с дышащей горы, а на тебе, Гюнтер, – охрана всего этого предприятия. При этом не должно быть никакого снижения выхода нашей продукции. Дорогу начинаем строить от замка в сторону промышленной зоны и от нее в сторону Виделена.

– А где на все это брать людей? – спросили Ульх и Ларт почти одновременно.

– Вот и подумайте, где… Может, стоит послать людей по баронствам и графствам королевства. Определитесь по условиям оплаты, содержания и посылайте глашатаев. Вот вам рисунки и описания самой дороги. Это – как готовить смесь, это – механизм, чтобы ее смешивать, а это дробилки для дробления камня, – говорил я, передавая бумаги троице моих заместителей.

Дорогу я надумал делать асфальтовую, гудрон нашли еще в том году вокруг старого потухшего вулкана, он был с вплавленными в него ветками, камнями, но зато его было много, а мне его не на хлеб намазывать, растопим, что-то выберем, а что-то и так сгодится.

Вот я и хотел обговорить с королем строительство дорог от Виделена в сторону столицы, ну и дальше куда надо, если согласится, конечно. Ну, а не согласится, проложу у себя в маркизате, а они пусть в грязи утопают.

После совещания заглянул к сыну, пощекотал его, потягал за ручки и ножки, он прыгал на моих коленях, смеялся в голос и тянул ко мне руки. Я подержал его на руках, почмокал, чем вызвал удивление у няни и кормилицы, аристократы, как правило, более воздержаны от проявления своих чувств к детям, и ушел, отправившись по своим делам.

Вечером, перед тем как с утра я собирался отправиться в столицу, появились мои разведчики, и не одни. Они умудрились притащить двух свидетелей, вернее даже участников нападения на карету принцессы Алексии. Оба участника были ранены, да еще после трудностей дороги, короче пришлось вызывать лекаря и просить взять их под свой надзор. Поселили их в помещение, где до этого сидели Март и Сайм. Поблагодарил ниндзей местного разлива и сказал, чтобы обратились к Ульху, поскольку им выписана премия, а потом немного подумал и решил, что время для разговора настало.