Книга ангелов

– Я не обижаюсь. В любой другой момент я бы счел глупостью убивать девятнадцать девушек, – говорит он, не глядя на меня. – Но если для всех нас это последний шанс отсрочить конец света… – Он молчит, опираясь на кухонный шкаф.

Стефано почесывает шею, а Маттео издает странные звуки зубами. Поэтому они пришли ко мне втроем? Чтобы переубедить меня?

– Значит, можете меня убить, – тихо говорю я. – Прямо сейчас.

Феникс сердито смотрит на меня.

– Ты думаешь, я на это способен? К тому же ты ненастоящий ключ, какая от этого польза?

Я пожимаю плечами.

– Но ангелы же этого не знают. Я должна подмешать яд в еду девушек. Я могла бы вонзить нож в их сердца или попросить их покончить жизнь самоубийством.

Я на грани истерики.

– Может быть, нам и вовсе не придется убивать их, – говорит Феникс, нарезая бекон. Он откладывает нож в сторону и смотрит на меня. – Что, если мы просто сделаем так, чтобы они исчезли? Это будет иметь тот же эффект. Мы считаем, что об этом стоит поразмыслить.

– Сделаем так, чтобы они исчезли? Ты что, вступил в ряды фокусников? Как ты собираешься это провернуть?

– Это просто альтернативный вариант. Мы могли бы спрятать их.

– Где и на какое время?

– В городе есть подземные укрытия. Где, по-твоему, все это время скрывается твоя мать? – вдруг говорит Стефано.

– Но тогда нам надо будет спрятать девушек не только от ангелов, но и от нее, – соглашаюсь я. – Если мать доберется до них, она их убьет.

Феникс проводит рукой по волосам, на его лице читается отчаяние.

– Мы не можем одновременно сражаться на два фронта. Но нам нужно время. В этом твоя мать права.

– Мы могли бы поговорить с ней и предложить эту альтернативу, – предлагает Маттео. – Может быть, она даже поможет нам. Я не могу представить себе, чтобы мать оказалась такой беспощадной и была готова убить девятнадцать девушек, включая ее собственную дочь.

Просто он не знает мою мать.

Феникс дожаривает омлет, и мы молча завтракаем. Это хороший план или полное безумие? Какая польза в том, чтобы прятать девушек? Разве эта Амели, которая заглядывает Рафаэлю в рот, не станет орать как резаная, когда мы попытаемся освободить ее?

– Что именно произошло здесь в день, когда Люцифер встретил Стар? – спрашивает Стефано, отодвигая тарелку в сторону. – Он не хотел нам об этом рассказывать, – парень кивает головой в сторону Феникса, а затем, достав сигаретную бумагу и табак, начинает скручивать сигарету. Значит, его дела на черном рынке идут неплохо. Табак чертовски дорогой.

Феникс уставился на руки Стефано и пытается хоть что-то сказать:

– Когда я спустился, Люцифер уже увел Стар. Мы и словом не смогли обменяться друг с другом, даже не попрощались.

– Но ты не был здесь, когда он увидел ее впервые, – сыплет соль на рану Стефано.

Феникс качает головой.

– Там была я, – вмешиваюсь я. – На самом деле я просто хотела встретиться со Стар и Тицианом, потому что Алессио за день до этого… – нерешительно начинаю я. И не могу закончить это предложение. Я делаю глубокий вдох и продолжаю: – Тициан и Стар сидели в читальном зале. Люцифер сказал ей, что уже и не надеялся ее найти, а она ответила ему, что ждала его здесь.

Феникс сидит с непроницаемым выражением лица, но в его взгляде бушуют подавленные чувства.

– Она ждала его здесь, – повторяет Стефано. – И тебе не показалось странным это предложение?

– Конечно, но у меня не было возможности выяснить, что она имеет в виду. Я не смогла спросить ее об этом. Все произошло так быстро, и с тех пор мы с ней никогда не оставались наедине. Честно говоря, Люцифер глаз с нее не спускает.

– Стар не из тех, кто легко доверяется чужакам. Почему именно он? – бросает Феникс вопрос в тишину.

– Я думаю, сестра всегда знала, что она его невеста, – осторожно объясняю я. Меня не удивит, если Феникс вскочит с места и убежит прочь. Но он остается сидеть. Стефано и Маттео выглядят совсем не удивленными, а значит, Феникс рассказал им о невесте.

– Мне всегда казалось, что она что-то скрывает от меня, – говорит Феникс спустя какое-то время. – Что-то важное.

– А ты когда-нибудь спрашивал ее об этом? Вероятно, тебе бы она с радостью доверилась, – говорю я.

– Один-единственный раз. Но это было много лет назад, и Стар только улыбнулась. Мне показалось, что у нее есть право на тайны.

Почему я никогда не замечала этого? Все особенности ее поведения я объясняла ее болезнью.

– Ты должен был настоять на ответе. Тогда бы мы знали больше сейчас.

– Ты и так достаточно долго распоряжалась ее жизнью, – резко говорит он. – Я хотел, чтобы она любила меня, Мун. Я не хотел ею обладать.

Мои щеки пылают. Все это время я была неправа насчет Феникса. Ему стоило бы меня ненавидеть, потому что я часто была с ним груба.


– Мы можем освободить девушек лишь в том случае, если ангелы доставят их в Венецию, – прерывает нас Стефано. – Насколько такое возможно?

– Почти невозможно, – признаю я. Надо будет позже извиниться перед Фениксом.

Тем временем Стефано уже скрутил четыре сигареты и протягивает каждому по одной. Я отмахиваюсь, когда вдруг слышу стук в дверь. Только я хотела рассказать им о своих теориях! Теперь мне придется подождать.

– Это Сэм и Наама, – объясняю я им троим. – Может быть, еще и Лилит. Вы останетесь?

– Они прилипли к тебе как банный лист, – укоризненно говорит Стефано. – Им что здесь, медом намазано?

– Они мои друзья. Думаю, ты еще вчера это понял.

– Я думал, что это шутка. – Он поднимает одну бровь. – Тебе нужно быть осторожнее в выборе друзей.

– Будьте с ними вежливы, хорошо? Особенно с Наамой. Она все еще скорбит по Алессио.

– Они возьмут себя в руки, – обещает Феникс, когда я направляюсь к двери.

Лилит бросается мне на шею.

– Правдивы ли слухи? Ты действительно была вчера на празднике в первом небесном дворе? Хорошо ли они с тобой обращались?

– Да, я была там, как и все остальные ключи.

Она отстраняется от меня.

– Но Люцифера они не пригласили – девушки пришли вдвоем. У Люцифера военный совет?

– Это я заметила. Но у него и нет ключа при дворе. С чего он должен был там быть?

Лилит окидывает меня укоризненным взглядом.

– Они специально так сделали. Архангелы что-то замышляют.

– Это точно, – говорю я. Мне надо поговорить об этом с Люцифером.

– Ты что-то слышала? – вмешивается Наама. Нахмурив лоб, она смотрит на парней, сидящих за столом, но ничего не говорит.

– Говорили ли они о своих планах? Ты должна обо всем нам рассказать. – Сегодня она вооружена до зубов.

– Я не шпион Люцифера, – отвечаю я. – Это его борьба. У меня есть моя собственная. Я сама решу, что ему рассказывать.

– Ты не знаешь, каково было на войне, – говорит Лилит, и впервые за все время я вижу, как она злится. Маттео встает со стула, чтобы Лилит могла присесть, но та качает головой. Стефано и не пошевелился, и Наама прислоняется к кухонному шкафу.

– Я закрывала веки детей, которых убили архангелы, – говорит Лилит. – Я держала Лею на руках, когда та умирала. Тогда Рафаэль отправил Люцифера в заключение, а другие архангелы заперли Сэма и моих друзей. Когда никого не осталось, Габриэль предложил мне стать рабыней Адама. Я была так зла, что схватила его за крылья и потребовала отправить меня отбывать наказание вместе с Сэмом. Я ни дня об этом не жалела. Ни одного раза за десять тысяч лет.

Лилит выглядит устрашающе, и я понимаю, почему в истории ее описывают как демона. Костер, на который ее отправил Адам, что-то с ней сделал. Когда Лилит действительно злится, она, судя по всему, может насылать руками пламя.

– Я не была там, но я видела это в своих видениях, – тихо признаюсь я. – Знаю, что ты умеешь управлять огнем. – Я глажу ее по руке.

Я вижу секундную панику в ее глазах.

– Это дар, от которого я бы с радостью избавилась. Тогда я была слишком трусливой, чтобы применять эту способность в битве. Я боялась, что архангелы могут что-нибудь со мной сделать, если узнают об этом. Я ни о чем не сожалела больше, чем об этом решении. Не сказать, что я могла бы что-то этим изменить, но стоило хотя бы попробовать. Я просто стояла там и смотрела, как они убивают всех, кто мне дорог.

– Так что лучше тебе слезть со своей высокой колокольни! – кричит на меня Наама, когда Лилит умолкает. – Люцифер пытается сделать все возможное, чтобы избежать Третьей небесной войны. – Она шагает по кухне, окидывает юношей мрачным взглядом и берет яблоко.

Стефано хмурит лоб, но не прерывает ее тираду.

– Ему нельзя показывать свои слабости и нельзя позволять им себя провоцировать. Но это просто оскорбительно! Судя по всему, они очень в себе уверены. – Наама не говорит этого вслух, но я понимаю, что она считает меня отчасти виноватой в произошедшем. Если бы я осталась при дворе Люцифера, они бы не смогли так просто исключить его из своего общества.

– Я не буду извиняться за свое решение. У меня было полное право перейти в другой двор. И, очевидно, я все равно не смогу от вас избавиться.

– Люцифер должен доказать своим братьям, что преследует те же цели, что и они, – продолжает Наама, словно и не слышала моих слов. – Он не может вступить в открытую конфронтацию с братьями. Не думаю, что ты хочешь этой войны. Мы все в ней погибнем.

Я громко смеюсь.

– А так погибнут только люди. Но не велика потеря, не так ли?

Почему Люцифер не обсуждал со мной эти вопросы? Я бы с радостью полезла в катакомбы к нему и заставила бы его, наконец, рассказать мне всю правду. Все, что он знает, что планирует и чего боится. Ждал ли он меня в своем кабинете? С трудом могу себе такое представить. Люцифер наверняка сдался через пару дней.

– Ты такая самодовольная, Мун. Ты думаешь, одной тебе тяжело? Мы все кого-то потеряли. И сейчас, и тогда. А ты точно выживешь.

– Почему ты так в этом уверена?

– Потому что ни Кассиэль, ни Сэм не допустят того, чтобы с тобой что-то случилось, – снова вмешивается Лилит.