Кольцо тьмы

— Где ты взял вот это?! — вдруг рявкнул над ухом хоббита незаметно подобравшийся к ним Торин и, конечно, испортил все дело. Улыбка исчезла, незнакомец даже не взглянул на протянутую ладонь гнома со злополучной монетой.

— А ты кто, чтобы я давал тебе отчет? — Он смерил гнома взглядом.

— Кто бы ни был, — зарычал Торин, стряхивая пытающегося стащить его хоббита, — но я хочу знать и, клянусь бородой Дьюрина, узнаю, откуда у тебя то, что я подарил сам своему другу при расставании! И если твой ответ не удовлетворит меня, клянусь, я посчитаюсь с тобой за Тервина!

Эльдринг с усмешкой выслушал запальчивую речь гнома, криво улыбнулся, затем неспешно, негромко и раздельно бросил тому в лицо такие слова, что Фолко остолбенел, а Торин побагровел так, будто внутри у него развели огонь. В следующий миг топор гнома с шипением рассек воздух перед носом оскорбителя. Вокруг заорали, засвистели и заулюлюкали.

— Славная пара, клянусь Морским Отцом!

— Эй, дайте им место! Место!

Любители подобных зрелищ торопливо оттаскивали столы, освобождая пространство. Никто не пытался развести спорящих, даже хозяин. С последней надеждой Фолко бросил взгляд на Хьярриди, но тот куда-то исчез.

Противники сближались. Оба были без кольчуг и шлемов, в руках эльдринга тускло отсвечивал длинный прямой меч. Торин шел вперед с топором наперевес. Откуда-то из задних рядов вырвался Малыш с клинками наголо, но на него тотчас навалились, и кто-то очень рассудительно сказал задыхающемуся от ярости Маленькому Гному:

— Бой честный и на равном оружии. Ты что, порядка не знаешь? Вызови сам кого-нибудь или можешь потом продолжить бой, если с твоим приятелем будет неладно.

— Это что еще? — вдруг прогремел чей-то низкий и суровый голос от невидимой хоббиту двери. — Гронт!

Расталкивая поспешно расступающихся с почтительными поклонами людей, к ссорящимся стремительно шагал сам Скиллудр — в простой кожаной куртке, с длинным мечом у пояса. Из-за его плеча виднелось напряженное лицо Хьярриди.

Противник Торина тотчас опустил клинок.

— Что произошло? — отрывисто спросил Скиллудр, окидывая ледяным взглядом место происшествия.

Гронт поклонился, виновато разводя руками.

— Ничего особенного, мой тан, — сказал он. — Этому почтенному гному захотелось проверить крепость моего меча.

— Впредь знай, что сталь гномов лучше, — холодно бросил Скиллудр. — Рассказывай! — приказал он, поворачиваясь к Торину.

Тот обиженно засопел, но смирил себя и начал говорить. Когда он закончил, на лице предводителя эльдрингов ничего нельзя было прочесть.

— Понимаю тебя, — заговорил он, обращаясь к гному. — Но должен сказать сразу — ты ищешь не там. Клянусь Вечным Морем, мои люди не убивали твоего друга. Эту вещь Гронт получил за храбрость, а где и от кого — другое дело. Мы не называем первым встречным имен делающих с нами одно дело. Тебе придется удовлетвориться этим ответом или — что ж! — испытай судьбу. Но сидящие здесь знают, — эльдринг обвел рукой зал, — в жизни своей Скиллудр не сказал ни одного лживого слова. Даже врагам.

Он повернулся и молча пошел к дверям мимо немедленно давших ему дорогу людей. Гронт двинулся было за ним, но потом остановился и поманил к себе хоббита.

— Я действительно невиновен, — тихо сказал он на ухо Фолко. — Твой приятель слишком горяч, и неплохо было бы немного укоротить его, но, так и быть, в память нашей доброй встречи, передай ему, что эту штуку дал мне один... с Востока, с которым мы вместе ходили... не важно, куда и зачем. Ну, что, будем драться? — громко спросил он, обращаясь к Торину. — Я не убивал твоего приятеля, клянусь! Проверить ты меня все равно не можешь, так что решай — веришь ты мне им нет.

Он отвернулся и спокойно заговорил с кем-то из своих спутников. Торин зло сплюнул и подошел ближе.

— Но скажи хоть, прошу тебя, — эти слова дались гному с уси-лием, — от кого ты ее получил? Разве ты, случись с тобой такое, не пытался бы отомстить за друга?

— Я уже сказал твоему спутнику все, что мог, — невозмутимо ответил Гронт. — Могу повторить — это большой вождь... с Востока. Но и это еще ничего не значит — он мог получить твою монету еще из чьих-то рук....

С этими словами он повернулся и быстро исчез в толпе. К застывшему гному и хоббиту подошел Хьярриди.

— Ну вы удумали! — укоризненно покачал он головой. — Хорошо, сам тан Скиллудр неподалеку случился, пришлось мне ему кланяться, а то изрубили бы вас обоих на куски — у нас это дело обычное.



Настало время расставаться. Друзья собрали свои изрядно похудевшие мешки, нагрузили их на спины купленным здесь новым пони и, расплатившись и попрощавшись с Фарнаком, двинулись по главной улице города, постепенно перешедшей в накатанную дорогу. Дома кончились, но вдоль берега реки еще тянулись пристани. Борясь с течением, вверх поднимался один из длинных «драконов». Приглядевшись, хоббит узнал в нем корабль Скиллудра — у него одного паруса украшало изображение морской чайки, и с корабля доносилась песня:



Под вечернею звездою

В тихом плеске парусов

Спорим с глупою судьбою

У далеких берегов!





Моряки, бойцы, бродяги,

Сталь мечей, кольчуг, щитов,

Черно-огненные стяги —


У богатых берегов!





Под вечернею звездою

По дорожке серебра

Мы плывем навстречу бою

В дым кровавого костра.





Опрокинутое небо

Манит близостью звезды,

Рассыпая крошки хлеба

В толщах сумрачной воды.





Под вечернею звездою

Посреди сиянья вод

Дразнит нас ночной порою

Отраженный небосвод...





Дорога круто взяла вправо, огибая приречные холмы, и песня умолкла.





Глава 9.

АНГМАРСКИЙ ВЕТЕР




Решив не испытывать судьбу, друзья присоединились к большому купеческому обозу, направлявшемуся в Аннуминас. Лето минуло; шел сентябрь, и уже покраснели осинники, дрожали на ветру начавшими оголяться ветвями березы: над Трактом кружились сорванные листья. На пятый день обоз без всяких приключений достиг Сарн Форда, где брала начало старинная дорога, ведущая к Башенным Холмам, что за западными границами Хоббитании, для Фолко это была дорога домой.

Он стоял на обочине большой дороги, оставив гномов возмещать путевые нехватки пива в ближайшей корчме, и смотрел на северо-запад, туда, где дорога исчезала в серых далях, словно сливаясь с затянутым низкими сплошными облаками горизонтом. С севера дуло, и хоббит зябко ежился, кутаясь в свой видавший виды дорожный плащ. Только тут, оказавшись в нескольких днях пути от дома, он вдруг понял, насколько ему надоели все эти бесконечные и, в общем-то, безрезультатные странствия. На пустом перекрестке было тоскливо и неуютно, вокруг лежала чужая земля — что ему делать здесь? Никуда Фолко больше не хотел, ни в Аннуминас, ни тем более в Ангмар — пора было возвращаться на родину. Там уже свозят в амбары репу и брюкву, морковь и капусту, отбирая самое лучшее для октябрьской ярмарки; дядюшка Паладин без устали снует взад-вперед по двору, то и дело принимаясь распекать ленивых молодых хоббитов, а под большим пивным котлом уже раскладывается огонь, и отборный ячмень уже приготовлен, и отпираются шкафы с праздничной посудой, а в кухне булькают и пыхтят добрых два десятка кастрюль, и тетушка командует своими непоседливыми невестками; а на косогоре над рекой собрались его товарищи — Роримак и Берилак, Сарадок и Горбулас, Многорад и Отто, Фредегар и Тоддо — позабавиться метанием стрел, расставлены разноцветные щиты с мишенями, и Фредегар уже выкатывает пузатый пивной жбан; а на вечер намечены танцы, стирается пыль с труб и барабанов — летом, в страду, не до них... Ух, как хочется домой! И тут невесть откуда взявшаяся сосущая боль в сердце заставила его решить тотчас же: пусть гномы думают о нем все что угодно — он должен побывать в Бэкланде, прежде чем — возможно! — пустится в новые странствия. Должен поспать под родной крышей, показаться семье и друзьям... Милисенту увидеть... Что с ней, как она, а главное — с кем она? Может, уже замужем давно...

Хоббит повернулся и зашагал прочь от реки, прочь от моста, обратно по бревенчатым мостовым к одному из постоялых дворов, где они остановились. Миновал торговую площадь, полную шумной, деловито продающей и покупающей толпой, вот и нужные ворота, вот и потягивающие пивко друзья, и пенится кружка в руке, и... как сказать им, что наши дороги расходятся? Фолко не решился и отложил разговор до утра.

Остаток дня минул в сладостном ничегонеделании. К вечеру из затягивавших весь день небо серых туч посыпал мелкий дождик. Фолко сидел у камина, и на душе у него незнамо от чего становилось все мрачнее и мрачнее. Что-то говорило ему, что он еще не скоро увидит милый Бэкланд; в пляшущих язычках огня ему вдруг почудились пылающие стены какого-то города, и холодной змеей в душу вползло тяжкое предчувствие беды. Гномы безмятежно сопели, а хоббит все сидел и сидел, подбрасывая дрова в огонь, точно боясь оказаться в темноте. Зловеще завывал где-то на чердаке ветер; словно чья-то сухая рука скреблась в окно ветка росшей во дворе яблони. Что-то скрипело и ворочалось по углам, хлопала неплотно прикрытая ставня — во всех обычных звуках большого дома хоббиту чудилось приближение какой-то злобной, ненавидящей все живое силы; он поспешно забрался с головой под одеяло, и это неожиданно помогло, он тотчас провалился в забытье.

...Сон ли был это или явь? Из серой мглы вдруг выступила высокая тонкая фигура человека с громадным филином на плече. Хоббит узнал Радагаста.

— Наконец-то я нашел тебя, — быстро и тревожно заговорил бывший маг. — Силы мои не те, времени мало. Слушай же! Пришла беда, откуда я и ждал. Ангмар поднялся! Торопись, ты нужен мне на севере. Жду тебя в Пригорье. Торопись...

Волны заколебавшейся серой мглы поглотили фигуру Радагаста, и хоббит, обливаясь холодным потом, подскочил на жесткой постели, ошалело таращась в темноту. Что это было? Диковинный сон или действительно предостережение? Сердце бешено колотилось, легким не хватало воздуха... Неужели Торин был прав? Неужели война? Только теперь Фолко кожей ощутил ледяное дыхание страшного слова. Война! Что же будет с его Бэкландом? С Хоббитанией? Надо упредить, послать известие!

Хоббит отчаянно затряс мирно спящего Торина. Со сна гном не сразу взял в толк, что от него хочет его друг, а поняв, так и сел, широко разинув рот.

— Он звал меня в Пригорье... Но как же мои соотечественники? — Хоббит до крови закусил губу.

— Погоди, — мрачно бросил Торин, яростно скребя бороду. — Уверен ли ты, что все это тебе не приснилось? — Фолко беспомощно развел руками. — Ох, уж эти мне сны твои, вразуми меня Дьюрин! Ну что тут поделаешь? — Он сунулся к окну. — Ночь вроде светлая, дорогу видно... Давай буди Малыша, а я займусь нашими пони...