Консервация ненависти

– С чего это так разоткровенничался с тобой главарь банды?

– Может, у него характер общительный, откуда мне знать?

– Этот Мадьяр, да будет тебе известно, Бакаров, венгерский наемник Габор Молнар, террорист со стажем. Отличается крайней жестокостью и в то же время высочайшим профессионализмом. На нем несколько громких террористических актов. И он никак не был связан с тем полевым командиром, на которого хотел обменять тебя и Штебу. Кроме того, Мадьяр не допускает, по крайней мере не допускал ранее, даже малейших просчетов, а тут в его лагере происходит побег пленного офицера! Впрочем, совершенно непонятно, для чего ему, профессионалу террористу, потребовались вы как пленные или заложники.

– Ну, здесь, Геннадий Алексеевич, объяснения найти можно, – вступил в разговор Губарь.

– Например? – повернулся к нему генерал.

– Например, кто-то просто заказал Мадьяру освобождение Цаева и заказал через непосредственного босса Молнара. Тогда его действия приобретают логическое обоснование.

– Ну, если только так. Но… почему Мадьяр-профессионал не приказал, чтобы на базе не осталось следов его там пребывания? И тем более следов загрузки трупа в машину. И за каким чертом ему было вывозить с базы трупы? Ведь нам, со слов Бакарова, стало бы известно и о ликвидации боевика, и о расстреле раненого Штебы.

– На этот вопрос у меня ответа нет.

– Вот и у меня нет. Может, он есть у тебя, Бакаров?

– Я не знаю, зачем Мадьяр вывез трупы, – пожал плечами Павел. – Но то, что это было нужно ему, очевидно.

– Вот и ломай теперь голову с этими трупами. Ведь тело убитого Штебы ты не видел?

– Нет, не видел.

– А нет трупа, значит, нет и расстрела.

– Возможно, Мадьяр как раз и хотел, чтобы мы все пытались найти логику там, где ее не существует.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что Мадьяр решил поиграть с нами. И заставить сомневаться, убит Штеба или нет.

– Тоже мне, игрок, мать его! Но ты-то сам как думаешь, убил он прапорщика?

– Думаю, что убил, – ответил Бакаров. – Если Семен был ранен, а он был ранен у фермы, это я сам видел, кровь на брюках видел, то с ухудшением состояния такой заложник уже не представлял ценности для Мадьяра. Тем более что у него оставался я.

– Что ж, логично! – согласился Губарь.

– Логично-то логично, только что писать в отчете?

– Это уж решать вам.

– Вот именно, что мне. В дерьмо влезли вы, а отвечать мне. Ну, ладно, отвечу, вот только ты, Бакаров, должен в мельчайших подробностях изложить в своем отчете, что происходило с тобой на базе. И не забудь указать, что ты уверен в гибели прапорщика Штебы. А еще лучше, если напишешь, что накануне бегства слышал выстрелы где-то рядом, а потом разговор боевиков о том, скажем, что одного неверного пустили в расход, дойдет очередь и до второго. Что-нибудь в этом духе.

– Но это будет неправдой, товарищ генерал!

– Неправдой? А где искать правду, старший лейтенант? Если знаешь, скажи! Не знаешь. А может, ты хочешь, чтобы тебя замордовала военная прокуратура? Ведь твой побег можно расценить по-разному.

– Да как вы смеете! – возмутился боевой офицер.

– Смею, старший лейтенант. Смею! Короче, отчет, подчеркиваю, нужный отчет чтобы был у меня на столе сегодня же. Иначе я лично поставлю под сомнение правдивость твоих показаний. Не дожидаясь особистов. Понятно тебе, правдолюбец? Все! Тебе, подполковник, – повернулся Термилов к Губарю, – проконтролировать составление отчета. – Хлопнув дверью, генерал вышел из отсека-палаты.

– Вот так вот, Паша! – присел на стул Губарь.

– А что так? Я не буду писать того, чего не было.

– Дело твое, конечно, я ни на чем настаивать не буду, но тогда, чтобы прикрыть собственную задницу, Термилов пойдет на любую подлость.

– Ну, и хрен с ним.

– Тебя действительно следователи замордуют.

– Прорвемся!

– Конечно, вопрос – куда? Даже если ты отмотаешься от следователей, то Термилов не простит тебе твоего упрямства. Найдет способ, как избавиться.

– Значит, пойду на «гражданку». Не пропаду.

– Не глупи, Паша. Ты вот что, полежи тут, обдумай все хорошенько, после обеда зайду. Тогда и объявишь свое окончательное решение и, исходя из него, составишь отчет. Договорились?

– Я уже принял решение.

– И все же подумай. На кону твоя судьба. А если Мадьяр в отместку сбросит в штаб «дезу» о твоей вербовке? Тогда тебе, Паша, не отвертеться.

– Твою мать! И стоило бежать? Лучше бы этот Мадьяр меня на базе кончил.


– Не говори глупостей.

– Но ведь так получается?

– Все зависит от тебя.

– Да ни хрена от меня не зависит. Все зависит от интересов генерала.

– Вот и говорю, подумай. Давай. Я пошел встречать группы!

Подполковник Губарь вышел из отсека, оставив старшего лейтенанта Бакарова наедине с его тяжелыми мыслями.

Вновь зашел он к Бакарову в 15.20. Спросил:

– Ну что, Паша, подумал?

– Не только подумал, но и составил отчет.

Подполковник взял написанный мелким ровным почерком лист стандартной бумаги, присел на стул, внимательно прочитал. Прочитав, положил отчет на стол.

– В принципе, иного я и не ждал.

– Я написал все как было.

– Да, генерал будет очень недоволен.

– А мне плевать, будет он доволен или нет. Подстраиваться под его интересы не собираюсь.

– Он-то, Паша, как раз отмажется, а вот для тебя могут наступить сложные времена. Даже одно подозрение в том, что ты, находясь несколько дней в плену, теоретически мог быть завербован боевиками, уже не позволит тебе продолжить службу в подразделениях спецназа.

– Значит, продолжу службу в войсках. Хоть ротным, хоть взводным. Я за звездами не гонюсь.

– Ну, что ж, это твое решение, и я уважаю его. Чем смогу – помогу, все-таки с моим мнением следователю считаться придется. Характеристику я дам только положительную. Ребята подтвердят твою репутацию. Но какое-то время прессинга не избежать.

– Переживу.

– Конечно, – улыбнулся командир отряда и, забрав отчет, ушел.



Вскоре действительно началось следствие. Но прошло оно быстро, особого давления Бакаров не испытал. Ответил на вопросы следователя, дал показания, полностью совпадавшие с содержанием отчета. Со старшего лейтенанта сняли подозрения, однако через месяц в отряд пришел приказ о сокращении штатов, под который попадали всего две должности – прапорщика Штебы и старшего лейтенанта Бакарова. Павла перевели командиром разведывательной роты в мотострелковый полк. Спустя пять лет уже с должности начальника штаба он вновь попал под сокращение и в итоге был уволен. По выслуге лет капитан Бакаров получил право на пенсию и отдельную квартиру. Через год, оформив все документы, боевой капитан покинул службу и переехал в Переслав, где ему была выделена однокомнатная квартира. В жизни Бакарова наступил новый этап. Совершенно случайно он встретил в городе бывшего однокурсника по военному училищу. Тот, уволившийся на второй год службы, успел развернуть собственное дело, сеть магазинов по продаже автомобильных запасных частей. Директором одного из них и стал Павел. Он не мог и предположить, что война достанет его и в спокойном городе, тогда, когда он этого совершенно не будет ожидать. И война эта станет продолжением той, уже почти забытой войны на Кавказе.





Глава пятая




Рабочий день в магазине подходил к концу. Сегодня посетителей почти не было. И неудивительно, на улице минус двадцать, с утра пошел снег, сменившийся метелью. Площадку перед зданием занесло, так что даже если кто-то и желал остановиться у магазина, то не мог этого сделать. В 18.00 в кабинет зашла кассир – Вика Андреева.

– Кофе пьем? – спросила она у Бакарова и его заместителя Вячеслава Марина. – А я вам выручку с кассовой лентой принесла.

– Сегодня еще что-то удалось продать? – улыбнулся Павел.

– Удалось. И это благодаря белорусам, что стояли у мотеля. В общем, выручка сегодня тридцать пять тысяч восемьсот тридцать пять рублей.

– Неплохо, – проговорил Марин. – Если такая погодка продержится с неделю, то нам за февраль и получать нечего будет. – Он поставил пустую чашку на стол. – Пойду, соберу листы продаж. С утра внесу изменения в базу данных.

– Тебе еще два часа работать, – напомнил Бакаров, – так что успеешь вывести остатки и сегодня.

– Сегодня, Паша, не хочу, голова болит. Из-за погоды, наверное.

– Из-за того, что вчера перебрал.

– Может, и из-за этого.

Марин вышел. Бакаров принял от кассирши деньги и кассовую ленту, закрыл их в сейф. Андреева уходить не торопилась, она присела в кресло Марина, положив ногу на ногу, и игриво произнесла:

– Если не против, Паша, я тоже выпью кофе.

– Пожалуйста!