Король Лев

Один за другим звери присоединились к пиру. Тимон и Пумба продолжали жевать червяков, галаго взял одного из жуков с твёрдым панцирем, медоед тоже и одним не ограничился. Они радостно жевали и хрустели, даже не осознавая, что Симба всё это время с трудом сдерживал тошноту. Подумать только, а он считал, что привередничает, прося антилопу. По сравнению с этим она казалась ему теперь самой вкусной вещью в мире!

«Может, вся эта акуна матата не для меня», — подумал он. Львёнок не мог представить себе, что когда-нибудь съест хотя бы одного жука, не говоря уже о том, чтобы питаться ими всю жизнь. И, хоть ему и нравились Тимон с Пумбой, другие животные не казались такими уж дружелюбными. В голове неожиданно промелькнули образы логова на Скале Предков и его любящей семьи. Несмотря на всю красоту джунглей, ему было трудно представить, что здесь тоже обнимаются. Печаль снова тронула его сердце, и он опустил голову, надеясь, что никто не заметит.

В этот момент к нему подошёл Тимон, державший перед собой огромный лист. На нём лежал большой выбор жуков.

— Говорю тебе, малыш, — произнёс сурикат, видя, что Симба сомневается, — это замечательная жизнь. Никаких правил, никакой ответственности. И что лучше всего — никаких забот! — Он поднял одного из жуков с листа и протянул Симбе. — Ну же, попробуй.

Симба смотрел на жука, его мысли метались. Разумеется, это не Скала Предков. Жук не антилопа, а Тимон с Пумбой не Нала и не его мать. Но никаких забот? Никакой ответственности? Забыть все плохие вещи, от которых он бежал? Это и вправду звучало заманчиво. Да, возможно, его жизнь станет другой. Но, по крайней мере, теперь у него есть место, которое он может назвать домом. И, возможно, даже несколько друзей.

Глубоко вздохнув, львёнок кивнул.

— Ох, ну ладно, — согласился он, хватая жука. — Акуна матата!

Открыв рот и закрыв глаза, львёнок бросил туда жука. Потом принялся жевать. К его удивлению, тот оказалось не так уж и плох. Он улыбнулся.

— Склизко, — наконец сказал он. — Но питательно.

Тимон с Пумбой издали радостные возгласы, а Симба схватил ещё одного жука из кучи. «Да, — подумал он, продолжая есть. — Может, это и не то, на что я надеялся. Но гораздо лучше, чем быть одному». Усевшись на тёплую землю перед бревном, львёнок слушал, как другие животные болтали и смеялись, пока Пумба пускал газы, а Тимон рассказывал им о сражении со стервятниками и спасении Симбы. Их голоса становились то громче, то тише, пока солнце светило сквозь кроны деревьев, заливая землю рассеянным светом. Было довольно мирно. Желудок Симбы наполнился, и он больше не чувствовал боли во всём теле. Вообще-то, впервые с тех пор, как он убежал из земель прайда, Симба ощутил в своей груди что-то ещё помимо скорби или боли. Он ощутил надежду.





ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ





Время шло. Симба приспосабливался к своей новой жизни. Тимон, считавший себя экспертом во всём, взялся его учить. Часть дня они проводили, бродя по джунглям, и Тимон показывал львёнку различных насекомых и растения, которые можно было найти у поляны. Некоторые из них были вполне съедобные, а другие — нет (кое-что Симба усвоил на собственном горьком опыте).

Поляна, как вскоре выяснил Симба, находилась на краю джунглей. Сами джунгли простирались очень далеко и таили в себе массу удивительных вещей. Там был огромный водопад, обрушивающийся в глубокий водоём, где всегда можно вдоволь напиться или, если необходимо — хотя его новые друзья редко этим занимались, — помыться. Под деревьями, обеспечивающими густую тень, текли полноводные реки.

Симбе, привыкшему ко сну в пещере, потребовалось некоторое время, чтобы научиться засыпать под звёздами. Но вскоре он стал находить их свет успокаивающим, а звуки джунглей напоминающими колыбельную.

Пумба отвечал за «тренировки» Симбы. Бородавочник хоть и имел привычку громко пускать газы, несмотря на это оказался довольно умелым охотником. Как только Симба приноровился есть жуков, Пумба начал учить его путать стервятников и собирать их вкусные яйца.

— Пригнись, — скомандовал Пумба., когда они спрятались за грудой камней, высматривая группу особенно уродливых стервятников.

Чуть раньше в тот день они заметили птиц, кружащих на краю джунглей. Когда, по мнению Пумбы, прошло достаточно времени для того, чтобы птицы поели и обленились, они отправились в пустыню.

— Я умею охотиться, — заныл Симба. — Просто дай мне попробовать. Я покажу тебе, как охотятся по-настоящему.

И прежде чем Пумба успел его остановить, львёнок бросился в атаку. Птицы мгновенно поднялись в воздух, и к тому времени как маленький хищник достиг места, где они сидели, были уже высоко.

Пумба присоединился к нему, качая головой.

— Ты не можешь просто бежать к ним! — смеясь, сказал он. — Они, может, и уродливые, но не глупые. И у них есть крылья.

Найдя ещё одну груду камней с подветренной стороны, бородавочник позвал Симбу присоединиться.

И вновь они пригнулись к земле. Только в этот раз Симба остался на позиции. Солнце поднималось всё выше и выше по небу, и он видел, как сонные от тепла и сытости грифы начинают прятать головы под крыльями. Приказав Симбе смотреть в оба, Пумба на цыпочках вышел из-за камней и направился к стае. Его шаги были очень лёгкими: для такого тяжёлого существа он издавал на удивление мало шума. Всего в нескольких метрах от них он остановился, запрокинул голову и оглушительно завопил. И в то же время громко выпустил газы.

Звуки разбудили птиц, и Симба увидел, как они вновь поднялись в воздух. Только на этот раз они не стали кружиться, а улетели прочь. Когда хлопанье крыльев затихло, Симба посмотрел туда, где стоял Пумба. Перед ним было два огромных яйца.

— Я же говорил, — сказал кабан. — Просто нужно быть терпеливым. — Затем, наклонившись, он с помощью бивней водрузил яйца себе на морду и потрусил обратно. — Вот Тимон и остальные обрадуются, когда увидят это! — радостно воскликнул бородавочник. — Два яйца! Какое богатство! Скорее домой!

Пока они возвращались на поляну, чтобы разделить с друзьями добычу, Симба задумался. «Дом». Это слово больше не означало для него Скалу Предков. Теперь это была поляна. А его семьёй стали Тимон, Пумба и остальные. Когда пустыня сменилась зеленью джунглей, Симба осознал, что впервые за последние несколько недель тяжёлые мысли отступили.

* * *

Так проходили дни и годы. Ноги Симбы стали длиннее, грива — гуще, а грудь — шире. Даже придерживаясь диеты из жуков и ягод, львёнок вырос в могучего взрослого льва. Вскоре ему уже не нужно было использовать упавшее бревно, чтобы перебраться через ручей. Он мог просто его перепрыгнуть. И, хотя поначалу ему было достаточно удобно спать, свернувшись калачиком между Тимоном и Пумбой, вскоре выяснилось, что им удобнее спать на его ставшем большим теле.

Другие животные, включая медоеда, галаго и прыгунчика, со временем привыкли к его присутствию и даже размерам. Когда им было что-то нужно на ветке, слишком высокой, чтобы до неё дотянуться, Симба легко вставал на задние лапы и доставал это. Если на поляну забредал случайный незваный гость, то одного лишь рычания Симбы хватало, чтобы заставить того пуститься в бегство.

Жизнь на поляне шла мирно, и чем больше проходило времени, тем меньше Симба думал о своём прошлом. В конце концов воспоминания затуманились и поблекли. Теперь он был счастлив. Прошлое осталось в прошлом. Как Тимон сказал ему много лет назад, нет смысла думать о том, что уже случилось. Акуна матата. Для Симбы и его новой семьи это были не просто слова. Это был образ жизни.

И Симбе он очень нравился. У него было вдоволь еды, уютное место для сна, друзья, на которых можно положиться, и никаких врагов.

Но иногда, когда он ложился спать под светом звёзд, ему в голову всё же закрадывались мысли о том, как обстоят дела в землях прайда. Смотрят ли сытые Нала и Сараби со Скалы Предков на те же самые звёзды, что и он. Гадают ли, что с ним случилось.

* * *

Нала окинула взглядом земли прайда — или, вернее, то что от них осталось, — и с отвращением сморщила нос. Вдалеке можно было различить группу облезлых гиен, преследующих стадо топи. Даже с вершины Скалы Предков она слышала их ужасное хихиканье и испуганные крики антилоп.


Львица покачала головой. Кто виновен, что они дошли до такого?

Ответ был прост: Шрам.

За годы, прошедшие с тех пор, как он захватил власть в прайде, гнусный лев разрушил всё, что с таким трудом построил Муфаса. Травы саванны были короткими и пожухлыми, истоптанными от постоянных погонь гиен за испуганными стадами. Пастбища опустели, и вся округа теперь больше напоминала Слоновье кладбище, чем плодородный край, каким была когда-то. Землю усеивали высохшие старые кости, а те немногие животные, что ещё остались, исхудали и ослабли из-за того, что их еду отбирали гиены. Водопой, за которым Шрам совсем не следил, почти высох. Осталась лишь лужа, а бегемоты, которые жили прежде в водоёме, давно ушли.

Вздохнув, Нала посмотрела через плечо на других львиц. Они тоже походили лишь на бледные тени тех гордых и прекрасных созданий, которыми когда-то были. Нехватка еды и воды вкупе с усталостью от слишком частых вылазок на охоту ослабила их, уничтожив блеск их шкур и живость их глаз.

Глядя на своих родных и друзей, Нала ощутила знакомый прилив негодования. Она ненавидела Шрама. Она ненавидела то, что он сделал с ней, Сараби и другими животными земель прайда. Это ужасное и эгоистичное существо, и уже не в первый раз ей пришла в голову мысль о том, какой могла бы быть их жизнь, если бы Симба выжил. «Будь он здесь, — подумала она, — ничего подобного бы не произошло».

От мыслей о старом друге на глаза Налы навернулись слёзы. Эта потеря была самой тяжёлой из всех, что ей довелось пережить. Она до сих пор причиняла боль гораздо более сильную, чем постоянный голод или саднящие от долгой и бесполезной охоты на твёрдой земле подушечки лап.

Поначалу, когда Нала и остальные только узнали о смерти Муфасы и Симбы, она цеплялась за надежду, что когда-нибудь чудесным образом выживший Симба вернётся. Даже поверила Сараби, когда королева сказала, что всё будет хорошо, и попыталась дать Шраму шанс. Но надежда быстро угасла. Она скучала по своему другу. Она ненавидела ходить без него к водопою, без его попыток рассмешить её боялась купаться. Даже поддразнивание Зазу быстро потеряло свою привлекательность. Нала чувствовала, что без Симбы её жизнь стала скучной. Пустой.

Шрам позволял гиенам захватывать всё больше и больше земель прайда. Становилось ясно, что львицы не могут ничего сделать, чтобы остановить его, и Нала перестала тосковать по своему другу. Вместо этого она сосредоточилась на поисках кого-нибудь, кого угодно, кто мог бы им помочь. Одна только мысль о том, чтобы привести в земли прайда льва, который уничтожит Шрама, подпитывала силы Налы и помогала ей не унывать день за днём, которые переросли в годы, в то время как жизнь становилась всё труднее.

Каждую ночь Нала смотрела на звёздное небо. Симба много лет назад передал ей рассказ своего отца о том, что великие короли прошлого наблюдают за ними сверху. Она верила, что так оно и есть и что каким-то образом они всё ещё берегут земли прайда, несмотря на бесчинства Шрама и гиен.

Но верить с каждым днём становилось всё труднее. И теперь, пока она смотрела, как ещё одно стадо покидает их владения в поисках более безопасного места, последняя надежда в её душе таяла. Если кто-нибудь в ближайшее время что-то не предпримет, будет уже нечего спасать.

Услышав хлопанье крыльев, Нала подняла голову и улыбнулась. Многое изменилось, но кое- что всё же осталось прежним — Зазу. Королевский советник отказывался подчиняться Шраму и хранил верность Сараби. Каждое утро он неизменно докладывал ей обо всём, не важно, хорошие были новости или плохие. Преобладали, конечно, плохие.

Нала подождала, пока подойдёт Сараби. Королева всё ещё высоко держала гордую голову, и даже несмотря на то что под выцветшей шерстью торчали рёбра, её походка оставалась грациозной.

— Здравствуй, Зазу, — сказала она, приветственно кивнув. — Жду утренний отчёт.

— Ваше величество, — поклонился Зазу. — Земли прайда в неминуемой опасности. Гиены прогоняют последние стада.

Стоило ему закончить, как на Скале Предков появились Азизи и Камари. Рыча и взвизгивая, они направились прямо к Зазу. Пернатый поспешно взмыл в воздух, стараясь держаться подальше от прихвостней нового короля. Почти сразу на скалу поднялся и сам Шрам.

— Доброе утро, леди, — протянул он, проходя мимо львиц к краю Скалы Предков.

В то время как от львиц остались лишь кожа да кости, Шрам стал гораздо крупнее и упитаннее, хотя всё ещё казался маленьким и слабым по сравнению с тем, каким был Муфаса.

Нала наблюдала, как он плюхнулся на тёплый камень, и новая волна ненависти захлестнула её. Шрам начал неторопливо приводить себя в порядок, как будто у него не было других забот, в то время как состояние земли, которую он должен был защищать, становилось всё хуже.

— Мы должны что-то сделать, Сараби, — произнесла Нала сквозь стиснутые зубы. — Мы должны бороться!

Сараби покачала головой.

— Нала, — сказала она спокойно. Этот разговор происходил между двумя львицами не впервые. — Шрам — наш король.

— Но вы — королева! — воскликнула Нала. — Мы должны уйти, пока не стало слишком поздно.

— Мы должны держаться вместе и защищать свои земли, — продолжила Сараби, понизив голос, чтобы не привлечь внимание Шрама. — Это наш дом. Мы не можем оставить его.

Нала подавила крик, готовый вырваться из её горла. Как Сараби могла такое говорить?! Это не их дом, по крайней мере теперь. Это лишь жалкое подобие места, которое они когда-то называли домом.

— Сараби.

Голос Шензи прервал размышления Налы, и она увидела, что предводительница гиен стоит всего в нескольких шагах от них.

— Король хочет тебя видеть.

Посмотрев туда, где лежал закончивший прихорашиваться Шрам, Нала покачала головой.

— Не ходите, — сказала она Сараби.

— Я не боюсь его. — Сараби подняла голову и последовала за Шензи.

Нала смотрела ей вслед. «Я тоже его не боюсь, — промелькнули в её голове несказанные слова. — Но он не наш король. И нам не стоит приходить по его зову. Он не заслуживает такого уважения. Он вообще ничего не заслуживает».

* * *

Когда Сараби приблизилась к Шраму, её нос сморщился. В воздухе витал густой запах крови. Стоя к ней спиной и опустив голову, Шрам оторвал кусок свежего мяса, которое львицы ухитрились добыть тёмной ночью.

Услышав шаги, Шрам поднял взгляд.

— Не присоединишься ко мне? — спросил он, кивая на добычу. — Здесь всем хватит.

Сараби покачала головой. В тёмном небе кружили стервятники, а земля была покрыта гнилью.

— Ты слишком много охотишься, Шрам, — сказала она, стараясь говорить спокойно.