Король на горе

– Врет, – уверенно заявил Медвежонок.

– Зачем тебе корабли, Бьёрн? Чтобы ты их тоже утопил?

Этакая прорва народу на двух кораблях – неспроста. Конечно, у них может быть база на здешнем берегу, но маловероятно.

Ударил наугад, но попал. Ишь, щекой дернул. Не понравилось.

– За такие слова положено отвечать! – проорал он в ответ. – И ты, маленький дан, ответишь!

– Легко! – согласился я. – Бери свое копье и иди сюда, здоровяк! О́дин свидетель: я охотно помогу тебе перебраться на корабль покрепче. Уж не знаю, пустят ли тебя, великан, на палубу Нагльфара[8] или приспособят в упряжку, но утопить его ты точно не сможешь.

– Сам иди сюда, и я подровняю тебе язык! – вынес встречное предложение свей.

– На твоей палубе хорошо бубенцы чесать друг другу, – крикнул я. – Тянуться недалеко. А играть железом лучше там, где посвободнее!



Так мы препирались еще минут десять, пока не нашли компромиссный вариант: высадиться и помахать мечами на земле. К нам перебираться Бьёрн отказался категорически. Не доверял. И это тоже было показательно. Задумал мужик какую-то гадость и ждал такой же от меня. Ничего. Суша меня тоже устраивает. Благо относительно недалеко наблюдался подходящий островок. Странно лишь, что он согласился на поединок. С таким-то перевесом. Видать, задиристый мне попался Медвед.

Я крикнул своим на кноррах, чтобы оставались «на рейде», и мы направились к месту будущего хольмганга.

Не дошли. Свейский ярл оказался не задиристым, а хитроумным. Стоило нам отойти от кнорров всего лишь метров на сто, как ушедший вперед драккар моего будущего противника резко затабанил, а второй, который, по идее, должен был встать на якорь с другой стороны, контролируя наши кнорры, дружненько замахал веслами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы вскрыть замысел Медведя Медведевича. Кнорры никуда не денутся. А вот «Северный Змей» вполне может дать деру.

Вернее, мог. Сейчас второй корабль свеев проскользнет мимо кнорров и окажется у нас на хвосте, отрезая «Змею» путь к бегству. Последнее особого значения не имеет, потому что бежать мы не собираемся, хотя у нас и против одного-то драккара не особо много шансов. А против двух – ни единого. Однако это ничего не меняет. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Не помню, кто сказал, но это про нас. Остается лишь добавить, что умирать будем не только мы. Наша смерть тебе еще долго будет сниться, сын Медвежьей Задницы!

Обещаю!

Вот только – Заря…

Женщина на корабле – к несчастью. Есть такое суеверие. Но так и есть. Несчастье. В первую очередь – для самой женщины. Особенно если она уцелеет.

– Франк, к рулю! – рявкнул Свартхёвди, отдавая кормило нашему пацифисту. – Вытянуть весла!

Вообще-то скомандовать должен был я, но побратим, не грузивший себя лишними переживаниями в канун схватки, сообразил быстрее. Правильно сообразил: нас слишком мало, чтобы одновременно грести и драться. «Их восемь, нас двое, расклад перед боем не наш…», как пел Владимир Семенович. Но играть придется, деться некуда. Копья уже летят…

Ну, с копьями они поторопились. Большая часть плюхнулась в воду, а те, что долетели, порасхватали мои хускарлы. И отправили обратно. Одно сломало чей-то щит, четыре остальных очутились в цепких лапах наших противников.

Излюбленное развлечение викингов: швыряться друг в друга острыми предметами. Часами так могут развлекаться. Но сейчас играют по-взрослому. То есть уже не играют, а убивают.

Бьёрну-ярлу тоже досталась игрушка. Он картинно отвел правую руку (в левой – щит), усмехнулся лично мне и… В его правом глазу вырос серый цветок из гусиных перышек.

И тут же еще один крепыш-свей освободил место у борта, схлопотав стрелу в переносицу. И еще один вышел из игры, пока свеи сообразили, чем пахнет, и, забыв о копьеметании, попрятались за щитами.

Что, впрочем, не помешало им подойти к нашему драккару точно и аккуратно. И метко забросить крючья.

И тут же с оглушительным яростным рыком не менее двух десятков матерых убийц махнули с вражьего борта на нашу палубу.

Мы встретили их как положено: стеной из семи щитов (Хавгрим и Свартхёвди – на флангах), а за нашей спиной на скамьях встали стрелки: Бури, Вихорек и Заря.

И через полминуты от первой волны атакующих не осталось никого. Причем мне драки почти не досталось: пару отбивов щитом и разок сунул в подмышку супостата, атаковавшего моего соседа Тьёдара Певца.

Остальное сделали стрелы.

О том, что Бури у меня – снайпер, способный с двадцати шагов сбить чуть ли не летящую муху, я знал и раньше. А теперь убедился, что он не только мастер-стрелок, но и мастер-наставник. Вихорек и Заря лупили без остановки практически в упор. И пусть попадания были далеко не всегда смертельными, но и со стрелой в предплечье мечом-топором особо не помашешь. То есть свеи все равно махали, потому что скандинавы все, не только берсерки, боли в бою не чуют и способны сражаться и вовсе без руки, пока кровью не истекут. Но проворства у раненых поменьше, чем у здоровых. Так что даже два таких стрелка изрядно поубавили напор на наш коротенький строй. Если бы дело происходило на твердой земле, то вражья боевая стенка была бы куда более монолитна и поглубже эшелонирована, и нас бы смели числом. Отбросили, опрокинули, разбили… Но попробуй собери такой строй, когда перед тобой череда гребных скамей, куча мешков, тюков, ящиков и прочего имущества, а единственное свободное место посреди палубы уже заняли мы!

Минутная передышка.

Наши потери: один из варяжат словил копье в горло.

Противник же гарантированно потерял человек шесть. И ярла я что-то не вижу. Хочется верить, что стрела Бури пробила его башку насквозь. А что у нас со вторым драккаром?

Метров сто до него. Но идет как-то странно. И сидит в воде слишком глубоко. Едва ли не по самые весельные лючки. С чего бы, интересно? Притом что гребут свеи изо всех сил и даже не парятся о безопасности. Щиты так и висят на бортах. Никто никого не прикрывает.

– Бури! – крикнул я. – Второй драккар!

…И тут в меня едва не угодило копье. Спасибо Тьёдару – подбил краем щита вверх. А еще одно копье чуть не лишило меня любимой девушки!

– Заря! Вниз! – заорал я замешкавшейся подруге. Только ей. Бури и Вихорек уже соскочили на палубу, оказавшись вне видимости свеев на первом драккаре. Те, надо отдать им должное, второй раз нахрапом не полезли. Сменили тактику на безусловно выигрышную: засыпали нас копьями. Мне досталось три. Практически сразу. Пришлось отбивать, поскольку в строю не очень-то поуклоняешься. Результат: одно отбито, два – в щите, сразу ставшем практически неподъемным. В ту же секунду мозг выдал решение: нам конец. И тут же как по заказу без всяких предварительных танцев-таолу из-за моей спины выпрыгнул Белый Волк.

Ну что ж! Хоть потанцуем перед кончиной!

Мир засиял. Я отшвырнул попорченный щит и вспрыгнул на борт, краем уха уловив знакомый берсерочий рык: братишка тоже сообразил, что к чему, и включил режим «турбо». В данном случае режим «последнего шанса».

Толчок от борта… В меня летит копье… Мимо! Еще одно – в живот. Я, изогнувшись еще в прыжке, пропускаю его вскользь по броне, приземляюсь на вражеский щит (край лупит в лицо держащего щит свея), росчерком Вдоводела перечеркиваю шею и, соответственно, жизнь еще одного свея, приземляюсь на палубу, приседаю, гася инерцию прыжка, и в повороте подсекаю сразу двоих: одному напрочь снося ступню, второму до кости вспарывая икру. Они еще падают, когда я, распрямляясь и продолжая вращение, избегаю удара топором, срубив держащую его руку. И тут же ныряю под копейное древко, выброшенное мне навстречу, колю Вдоводелом под мышку копейщику, которому сегодня определенно не везет. К полученной от меня ране добавляется удар копьем в спину. Целили в меня, но меня на этом месте уже нет. Я – ветер, скользящий меж древесных стволов. Я скольжу, а мое волшебное перо, мой легчайший и стремительнейший меч, быстрый, как стрекозиное крылышко, – он поет, рисуя на стволах-телах короткие росчерки, вскипающие алыми брызгами.


Я смеюсь от невыразимого счастья. Я пою вместе с моим клинком и мечтаю лишь о том, чтобы наша песня длилась и длилась…

Но она, как всегда, заканчивается слишком быстро.

И я, как водится, в толпе врагов. Хорошо хоть не один против всех. Рядом рычит Свартхёвди. В левой руке у братца меч, а в правой…

Блин! Это же хогспьёт Палицы! И я не слышу рева моего второго берсерка.

Но думать некогда. Медвежонок справа, но слева, спереди, сзади – злющие, вопящие от ярости свеи. Им очень хочется меня прикончить. Но я – категорически против. Нырок под железку копья, укол навстречу – к локтевой сгиб, разворот (очень вовремя) – еще одно копье проходит в сантиметре от моего носа, захват древка, рубящий удар по кисти, снова разворот, подшаг, отбив древка топора сильной стороной меча, левой – захват края щита снизу (у небольшого роста есть свои преимущества), рывок и укол снизу, в пах. Да, больно! Ну извини! Получить топором по лицу тоже было бы весьма неприятно.

Толчок щитом в спину бросает меня вперед. Я неудачно спотыкаюсь о труп и падаю под ноги сердитого свея в синих штанах. Свей радостно лупит меня краем щита по подставленному предплечью (очень больно!), не дав подняться, и с гиеньим уханьем пытается воткнуть меч в мою несчастную тушку. Металл скрежещет о металл… Свей опрокидывается назад со стрелой в горле. А я наконец-то встаю…

И получаю чем-то тяжелым по задней части шлема с такой силой, что валюсь опять. Под ноги, вернее под секиру, яростно вопящего викинга…

Который начинает вопить намного громче, когда в падении я ухитряюсь всадить Вдоводел ему в ляжку. Викинг промахивается, секира втыкается в палубу. Я цепляюсь левой за браслет на лапе викинга и рывком встаю на ноги, одновременно выдергивая меч. Викинг вопит еще громче, брызжет слюной в лицо, пытается отпихнуть меня щитом, выворачивает правую руку…

Промельк стали, чавкающий хруст (иначе не скажешь), волосатая викингова башка спрыгивает с плеч, кровь брызжет вверх. Я успеваю увернуться (зальет глаза – конец), отпускаю руку, перехватываю древко топора и выдираю оружие из пальцев мертвого свея. Он уже в Валхалле, ему ни к чему, а мне – пригодится. Уже пригодилось. «Бородкой» секиры я цепляю щит ближайшего свея и втыкаю Вдоводел ему в почку. Вместо нормальной брони на свее обычная кожаная куртка, так что встрече почки с франкским сварным булатом ничто не мешает. Включая и самого свея, который был слишком занят, потому что через плечо соратника пытался достать копьем… Скиди.

Вот как! Значит, мои парни уже на вражеской палубе!

Хорошо это или плохо, я пока не знаю. А вот рубануть мечом по толстой шее свея, увлеченного поединком со Скиди, это определенно хорошо.

Плохо, что мне не оглядеться. Здоровые все, как шкафы. Заслоняют.

Скиди здесь. А рядом с ним, похоже, варяжонок Егри. Похоже, потому что половина безусой морды – в крови. Течет из-под шлема. Лоб рассекли или бровь… Мотнул головой – брызги в стороны полетели – и ширнул мечом кого-то. Кого, я уже не видел.

«Почему они здесь? – подумал я, отбивая очередной топор и пинком в щит отталкивая его хозяина. – Почему? Неужели «Северный Змей» захвачен?»

Свей с топором уркнул и завалился назад. В просвете мелькнула рука Свартхёвди с хогспьётом Палицы. Я тут же влез в образовавшуюся брешь и скользящим понизу посек ноги сразу двум свеям, очень удачно оказавшимся спиной ко мне. Один упал сам, второго поверг Хавур Младший молодецким ударом топора. В парня тут же сунули копьем, но оказавшийся справа от юного сёлундца варяжонок (не помню имени) сбил удар щитом. Я замахнулся на копейщика, но тот внезапно уронил копье, упал на колени и завопил:

– Сдаюсь!

Опа! А вокруг-то – одни свои. Ну почти свои. Еще один свей демонстрирует пустые ладони…

Черт! Не понял! Мы что, их побили? А как же второй драккар?!





* * *


Стюрмир зарычал от ярости и бессилия. Оглянулся на свою команду. Три дренга-варяга и пятеро новичков, кое-как управлявшихся с луком. С такими повоюешь! На драккарах – настоящие хускарлы. Пары хватит на всю восьмерку. Ну и еще пара – на него, Стюрмира. А таких на корабле, который сейчас идет прямо на его кнорр, больше полусотни. Очень много. Больше, чем может нести такой драккар в морском походе. Что остается? Сдаться?

Стюрмир сунул руку за пазуху: его личный бог, толстенький человечек с круглым голым пузом, улыбался ласково.

– Убереги, – проникновенно попросил Стюрмир. – Я тебя всего в крови искупаю! – И в полный голос: – К бою, щенята! Пусть там, в Валхалле, потеснятся!

Хорошо сказал. Самому понравилось.

И молодые все поняли хорошо: трое дренгов сомкнули щиты в коротенькую стеночку поперек палубы, пятерка новичков подняла луки.

«А ведь они не на нас идут! – сообразил Стюрмир, мысленно продолжая путь вражеского драккара. – Они на «Северного Змея» целят!»

Точно. На жалкую команду Стюрмирова кнорра свейские хускарлы глянули мельком. Глянули – и забыли. Нет, не забыли. Щиты подняли и сомкнули плотно, прикрыв и гребцов, и кормчего. Теперь стрелами их не достать.

А вот копьем – можно. Стюрмир прикинул: пройдут совсем рядом – десяток локтей, не больше. Одно копье – один щит. Будь рядом Гуннар, он бы воспользовался и достал врага. Но Гуннар – на втором кнорре. Командует такими же щенками, что и у Стюрмира.

Вражий драккар идет отменно, хоть и тяжеловат. Небось по паре гребцов на каждом руме сидит. Стюрмир слышал слаженное уханье. Весла входили в воду ладно и безупречно. Эти свеи не новички на Лебединой Дороге. Еще три десятка взмахов – и они поравняются с кнорром. Не нападут. Медлительный кнорр никуда от них не денется.

Борт кнорра – на три локтя выше борта драккара. Стюрмир глядел сверху и видел внизу сплошную чешую пестрых щитов и кусочек мокрой палубы. Три раза повернутся весла в лючках, и драккар пройдет мимо. К «Северному Змею», уже сцепившемуся с другим свейским драккаром.

Безнадежное положение. Стюрмиру вдруг вспомнилось, как они спускались на «Северном Змее» вниз по реке в стране англов. Как их обложили со всех сторон, а впереди ждал мост с изготовившимися к встрече англами. Камни и бревна…

Тут Стюрмир думать перестал. Его взгляд упал на крицу сырого железа, которую использовали в качестве якоря. Одним движением копейного наконечника Стюрмир вскрыл обвязку, ухватился, поднатужился и вскинул слиток над головой.

Крица весила столько же, сколько весил он сам, Стюрмир. Но Стюрмир не зря считался лучшим в играх по метанию камней и бревен. Не сплоховал и сейчас: посланная вверх и вперед слаженным толчком рук, ног и спины крица описала длинную красивую дугу и рухнула на палубу драккара. Она разнесла вдребезги настил, но пробить сработанный мастерами, рассчитанный на удары океанских волн корпус не смогла. Однако все же сделала свое дело: подогнанные внахлест доски обшивки чуть-чуть разошлись. Самую малость, но этого хватило, чтобы внутрь корабля заструилось море.



Кормчий свейского драккара видел и сам снаряд, ударивший в настил в трех шагах от кормы, и результат удара. Теперь у него был выбор: бросить все силы на вычерпывание воды и устранение течи (результат неизвестен) или изо всех сил грести к «Северному Змею» и перебраться на него раньше, чем корабль затонет. Потому что если драккар уйдет под воду раньше, то тут уж результат известен наверняка. Плавать в броне по морю можно только, пока у тебя есть палуба под ногами.

Кормчий выбрал второе. Весла драккара завертелись еще быстрее, и корабль устремился к заветной цели…