Король на горе

Это мне рассказал похититель чужих невест Кёль Длинный, успевший разок-другой попировать за столом Чернозубого и послушать пьяные беседы свейских «таможенников».

Геллир Чернозубый принял похитителя невест вполне благожелательно и даже пообещал покровительство. Во-первых, из-за подарка, врученного Кёлем, во-вторых, из-за того, что у Чернозубого были какие-то личные терки с Медвед Медведычем. Что-то типа вялотекущей кровной вражды. Длинный был в курсе конфликта, потому сюда и прибежал.

Но ему не повезло. Как только в Кирьялькую область заявился лично Бьёрн Красное Копье с дружиной, существенно превосходившей местный гарнизон, Геллир моментально дал заднего. То есть на конфликт с Бьёрном-ярлом из-за какого-то там Длинного не пошел. Пусть за спиной Чернозубого стоял сам главный свейский конунг. Но конунг стоял за спиной Геллира, так сказать, гипотетически, а три (на тот момент) драккара Бьёрна Асбьёрнсона находились прямо тут, у острова, и настроен ярл был весьма серьезно.

Но удача Кёля была высока и теперь стала частью моей собственной удачи. Потому что теперь у меня была практически полная диспозиция противника. И простая человеческая логика подсказывала, что мои планы овладеть Выборгским заливом и окрестностями сродни мечтам волчонка-двухлетка завалить вожака стаи. И это еще без учета маячившего за спиной вожака царя хищников, именующего себя конунгом всех свеев.

У любого здравомыслящего человека возник бы вопрос: почему я не пошел на попятный, узнав о грубой реальности бытия?

Ответ: из-за брошенной Стюрмиром железяки. И результатов броска.

Я уже неоднократно задумывался о том, что такое моя удача, и пришел к определенным выводам. В частности, к тому, что удача – это не некая вероятность «повезло – не повезло», а вполне конкретный показатель, влияющий на вероятность положительного результата. То есть вполне материальная штука. И, прошерстив собственную память, выудил из нее эпизоды, когда сия Госпожа наиболее явно подсыпала мне козырей из широкого рукава. И вот что выяснилось: самое крутое везение «обрушивалось» на меня, когда количество приключений, собранное моей жизненной задницей, начинало эту задницу очень конкретно припекать. Началось с моего первого боя в этом мире, когда я, зеленый и пупырчатый, как весенний огурец, ввязался в чужую заварушку с бандой Клыча.

Картинка тут же всплыла в памяти, как будто видеоролик включили. Я увидел Клыча, который перепрыгивает через вопящего дружка, увидел его меч, который совершенно точно должен был вскрыть мне шею, потому что я был тогда еще не матерым викингом Ульфом, а мирным спортсменом Колей Переляком, пока что не всосавшим великую истину Средневековья: тут не считают очки, тут убивают. Я представил и оценил эпизод в деталях: замах и прыжок Клыча, свой собственный выпад, тоже нацеленный в шею. Не мою, понятно, а противника. Я, современный, с высоты своего нынешнего опыта, четко понимал: Клыч меня достает. И он достал бы, если бы его вопящий от боли дружок не взмахнул рукой и не зацепил вожака за ногу.

Клыч почти попал, промахнулся от силы на пару сантиметров, меньше чем на палец…

Два сантиметра – и меч Клыча вскрыл бы мне шею. И я бы умер. Если бы его приятель не взмахнул так удачно рукой.

И другой решающий бой. В котором в отличие от того, первого, я очень хорошо понимал свои нулевые шансы. Но передо мной стоял человек, которого я ненавидел более всех в этом мире. Тот, кто убил моих людей, украл мою Гудрун и теперь собирался убить меня. Лейф Весельчак. И он был очень хорош, этот гад. Сила так и перла из него наружу. Норег и в прежние времена был лучшим воином, чем я, а в тот момент я мало того, что еще не вполне оправился от ран, так еще и был измотан почти до предела. И, более того, упал духом, когда увидел, как моя Гудрун обнимает его…

Я ведь не знал в тот миг, что это включилась моя удача, разрезавшая ремни брони ножом в руке моей невесты. Я вспомнил безупречную комбинацию, которую начал Лейф и результатом которой должна была стать моя голова, катящаяся по камням Согне-фьорда. Я знал, что не смогу этому помешать. Делал что мог, но лишь потому, что в альтернативе было бы просто принять смерть, а я так не умею. Но ремни лопнули, бронь сдвинулась, сбив удар Лейфа, зато мой меч, вместо того чтобы безвредно скрежетнуть по панцирю, вошел в бок моего врага почти на половину клинка. И Лейф Весельчак, который вполне мог бы стать конунгом, стал трупом.

А мой поединок с Арманом де Мотом на улице ночного Парижа?

Там удача спасла меня дважды. Первый раз – в облике выплеснутого мне под ноги ночного горшка, заставившего беллаторе отпрыгнуть, а второй раз – в виде камня, угодившего в шлем Армана и отвлекшего беллаторе на долю секунды… И вот я снова жив, а он – мертв.

Я перебирал все эти эпизоды, служившие доказательством расположения ко мне Госпожи Удачи. Их было много, и не все они заканчивались чьей-то смертью. Например, та давняя история, когда я, сбежав от людей Водимира, вскарабкался на палубу Хрёрекова драккара. Почему ярл не велел меня прикончить без всяких разговоров? Почему он не выкинул за борт мелкого чернявого наглеца в лохмотьях, содранных с чучела? Почему он велел проверить меня именно Стюрмиру, который, как я позже осознал, оказался идеальным противником для того, чтобы я показал себя наилучшим образом?

Но блин, не всегда же мне везло! Я терял друзей! Я потерял нерожденного сына! Меня привязывали к пыточному столбу, ранили, грабили…

И тогда я начал вспоминать другие эпизоды. В которых Госпожа Удача не проявляла ко мне благосклонности. И тут, что характерно, тоже имелась закономерность: все дерьмо, которое со мной случалось, происходило, как правило, либо из-за моей беспечности и злоупотребления спиртным, либо из-за того, что я почему-то решал: теперь-то все будет хорошо. То есть стоило мне собрать побольше козырей и приготовиться к легкой партии, как на меня обрушивался игральный стол.

И нынешним летом с Рюриком случилась очень похожая история. Вот с чего я решил, что ладожский князь будет кушать у меня из рук? Только потому, что забил решающий гол в важном матче? Да кто мне сказал, что князья любят тех, кто тащит для них шишки с елки? Нет, они таких привечают и жалуют. Но только в одном случае. В случае безусловной преданности. А что же я? Вот отпустил бы, скажем, Ульфхам Треска Водимира, если бы тот оказался в его руках? Да ни в жисть! А я – отпустил. И не жалею.

А теперь берем нашу нынешнюю ситуацию.

Победу в неравном бою со свейским ярлом, по сути, принес невероятно удачный бросок Стюрмира. Ну да, мы славно бились, но без этого броска нас непременно настиг бы упитанный полярный лис. И это моя обычная ситуация: едва пушистый полярный хищник подбирается совсем близко, из-за торосов тут же появляется братва на снегоходах или проплывавший мимо айсберг выносит супротивника за пределы игрового поля. А вот в благоприятной ситуации… Например, если мы сейчас отправимся домой на Сёлунд со всеми нашими трофеями и кучей неправедно добытого имущества, этот мирный поход может оказаться весьма рискованным мероприятием. А вот дерзкая попытка потягаться с самим конунгом всех свеев может оказаться вполне успешной.

И я дерзнул. При полной поддержке моей старой гвардии. Ну да они те еще отморозки, так что иного я и не ожидал.



Но удача удачей, а интеллект использовать тоже не вредно. Так что мы в очередной раз замаскировались.

Люблю я это дело с переодеванием. Не первый раз проворачиваю. Нацепили на рослого Хавура доспехи покойного ярла и ярлов же полузакрытый шлем, а рядом с Младшим поставили теперь уже наших свеев: братьев Торнюра и Вилмара. А за кормило трофейного драккара – еще одного свея, Льотольва Кто-то Умрет. Льотольв, кстати, тоже знал местные воды, так что место кормчего занял не только ради маскировки.

Следом за трофейным драккаром, которому нам, с целью исправления корабельной кармы, предстояло дать новое имя, шел «Северный Змей», а за «Змеем» – оставшийся кнорр с минимальной командой из пяти человек.

Кнорр я отдал под команду Гуннара Гагары. Пусть в прошлом сражении Стюрмир проявил себя куда ярче, однако я все равно считал Гуннара лучшим командиром. Стюрмир не обиделся. Он тоже так считал.

В общем, мы сыграли спектакль: «Победоносный Бьёрн Красное Копье возвращается».

И свейская караульная команда купилась.

А когда оказалось, что «ярл» ненастоящий, протестовать было уже поздно. Немного грубости – и «таможня дала добро». Трудно возражать, когда тебя разоружили, раздели и забили в колодки, которых у свеев нашлось аж шесть комплектов.

Разумнее было бы свеев прикончить, но я же гуманист «на всю голову». Пусть пока поживут, потом разберемся, решил я.

И в очередной раз расплатился за свое человеколюбие. Но позже.

А поначалу все прошло очень гладко. Местные жители протеста не выразили. Тем более им сразу дали знать, что ни надругательств, ни поборов не ожидается. Мы пришли не грабить, а править. Универсальный скандинавский и русский, то бишь словенский языки большинство кирьялов знало одинаково плохо. Даже местный староста изъяснялся по-скандинавски кое-как. Зато у него был племянник, с виду – сущий пройдоха, который на языке воинов Севера болтал почти как я. И толмачил с усердием.

Так что договорились. Грабить, убивать, насиловать – нельзя. Обед и гостиница – за счет принимающей стороны. Дополнительные развлечения (пиво и девочки) за счет гостей.

Мы были щедрыми и добрыми. Благо было с чего. Местным такой подход понравился. И когда я выразил желание пообщаться с представителями кирьяльских родов, проживающих вне селения, мне пообещали такую встречу организовать не откладывая.

Я уже знал, что управление у кирьялов, как, впрочем, и у многих родо-племенных, двойное.

Есть исполнительная власть. Вот как староста данного поселка. Или военный вождь, он же командир ополчения.

А есть власть законодательная. Мудрые старцы. И старицы. Законоучители и законодатели. И главные как раз они, потому что исполнительную власть тоже они назначают.




Мы тоже из крутой породы викингов, как и их прежние господа, сообщил я родовым патриархам и могучей тетке, которую здешние называли «мать». Только мы не свеи, а даны. Со свеями мы немного повздорили и побили их, так как мы – круче. Однако они убили наших людей и попортили имущество, поэтому они нам должны. Но самим кирьялам беспокоиться не о чем. Взыскивать долги мы будем не с них, а с настоящих виновных. То есть со свеев. В частности, заберем у них таможенную «точку» на острове в устье реки. А потом все наладится, и кирьяльские племена ждет богатство и процветание.

После меня выступил главный кирьяльский дедуган. Сказал, что богатство – это хорошо, но уверен ли я, что озвученные деяния мне по плечу? Свеев ведь немало, побольше, чем нас. И все они – воины, обосновавшиеся за крепкими стенами. Совладаем ли мы с ними без посторонней помощи?

Посыл был понятен. Дедушка опасался, что от них потребуют ввязаться в драку на нашей стороне.

Я опять успокоил: сами управимся. Мы – даны из Сёлунда. Круче нас только айсберги в холодном море. Да, от местных нам тоже кое-что потребуется. Например, провиант и всякие полезные вещи. Но не за так. Не в качестве дани. Все будет оплачено по разумному прайсу. А если кто-то захочет продать нам меха, рыбью кость и другую ликвидную продукцию, то милости просим. Ну а если какие-то храбрецы из местного населения пожелают поторговать без нашего участия, пройти в Ладогу, например, то мы им препятствовать не будем. Однако придется заплатить налог. Небольшой. Хотя, по моему глубокому разумению, сообщил я почтенному старчеству, торговать с нами кирьялам будет в любом случае выгодней. И безопасней. Тем более что главный торг я намерен обустроить здесь, в данной деревеньке. Куда и придут в гости «все флаги», неся ее жителям обещанные богатство и процветание.

В общем, нарисовал замечательную картину превращения Васюков в Нью-Москву.

Ильфа с Петровым старейшины, по понятным причинам, не читали, да они вообще ничего не читали вследствие отсутствия письменности. Потому отринули сомнения, развесили уши лопухами и внимали моим обольстительным речам аки божественному откровению. В результате я не сомневался: поддержка местного населения нам обеспечена. И это хорошо, потому что, если я решил стать главным землевладельцем здешних краев, лояльность коренных жителей мне не помешает. Я буду им хорошим ярлом. Добрым и заботливым. Потому что я такой и есть. Если меня не злить.

В общем, расстались мы почти друзьями. А самое главное: я больше не опасался утечки информации. Местные позаботятся о том, чтобы в крепости о нас не узнали.



Девчонку, из-за которой кипели скандинавские страсти, главной из которых, несомненно, была алчность, звали Ката. Красотой ее боги не одарили, но она была юна, мила и наивна. Не думаю, что Кёлю было трудно ее охмурить. И, похоже, она тоже была Длинному по душе. Во всяком случае, обращался он с девушкой ласково, заработав этим плюсик к репутации. А еще она понравилась Заре, и та немедленно взяла над Катой шефство, что привело к переселению девушки из домишки, больше смахивающего на землянку, в один из лучших домов деревни.

Заря это и организовала. Явилась к старосте в сопровождении Вихорька и Ануда, заявила, что папа девушки был уважаемым господином и ей не следует жить в хлеву только потому, что муж девушки велик ростом, а не удачей.

И Ката переехала.

И прониклась к моей подруге оч-чень большим уважением.

Я же нахально воспользовался ситуацией и отстранил Зарю от будущей драки за главный таможенный пост. Аргументировал: кто-то должен присмотреть за девушкой. И за нашими ранеными. Которых, кстати, разместили в том самом «лучшем» доме.

Раненых было четверо. Двое весян (один принятый и один подвернувшийся под случайный удар древком) да двое варяжат, Егри и Фрут, причем состояние первого следовало считать удовлетворительным, опасности для жизни нет. А Фрута вообще через неделю можно было «выписывать». Отец Бернар, как всегда, являл нам чудеса военно-полевой травматологии. На тех, кто выжил. К сожалению, рукопашная с викингами отличалась повышенной смертностью. Хорошие доспехи помогали изрядно, но если удар прошел и защита не помогла – считай, покойник.

– Местные пообещали мне, что все будет в порядке, – сказал я Заре. – Но ты – повнимательней. С тобой остается отец Бернар. Он присмотрит и за ранеными, и за кораблями, но он – не воин. Если что, именно тебе придется вразумлять здешних смердов.

– Думаешь, они рискнут выступить против нас? – усомнилась Заря.

– На наших кораблях – немалое богатство, – напомнил я. – Это искушает.

– Только очень глупый польстится на добычу викинга.

– Вот поэтому я сказал: «вразумишь», – я погладил ее по щеке. – Ты же умница!

– Твоя умница! – уточнила Заря, поймав мою руку. – Не дай себя убить, Ульф Свити! – попросила она, заглядывая мне в глаза снизу вверх. Как-то это у нее получалось, хотя мы были почти одного роста. – Не оставь меня, любимый, я пропаду без тебя!

И какая же она славная, Заренка Труворовна! Так и хочется обнять и не выпускать. Совсем не так, как с Гудрун. Женушка моя сёлундская, она – прекрасна. Глянешь – и дух захватывает. Обнимешь – и… круче, чем когда мой Волк приходит. Небесные врата открываются, если пользоваться терминологией Бури. А Заря – она совсем не небесная. Она – от земли. Причем – моей земли. И потому более родная, что ли…

Ладно. Живы будем, разберемся.

– Как же я могу тебя оставить, ладо мое! Вот вышибем свеев из крепости – и я сделаю тебя хозяйкой здешнего края! – пообещал я, глядя в огромные доверчивые глаза. – Думай об этом, пока я не вернусь. И о том, что я доверил тебе мои корабли и моих людей. Сбереги их! Ката, если что, тебе поможет. Она на местном болтает немного. И за пленными присматривай. Колодки колодками, а пригляд не помешает. Вот Фруту поручи. Ходить ему Бернар разрешил, вот пусть и ходит.

– Дурак он, твой Фрут.

– Скорее уж твой, поскольку родич. Да, избытком ума не страдает, да тут особого ума не нужно. Тут бдительность требуется. А думать за всех ты будешь, красавица моя. Пока мы не вернемся.

– Твоя, – зарумянилась от комплимента Заря. – Сделаю как скажешь. Сберегу. Присмотрю. Возвращайся скорее, мой ярл!

В тот момент я полагал, что сделал удачный ход. Избавил Зарёнку от опасностей предстоящих нам схваток. Дел ей здесь хватит, и я наивно полагал, что это будут исключительно мирные дела. Проблем со стороны местного населения я не ожидал. Мне казалось, я достаточно мотивировал кирьяльских пейзан быть к нам дружелюбными.

К сожалению, я не учел, что мотивировал не всех, иначе оставил бы вместо Зари минимум пятерку бойцов.

Я вообще в тот момент взирал на мир слишком благодушно. Еще бы! Мы вырвали победу в стопроцентно гибельной ситуации. Что в сравнении с Бьёрном-ярлом какой-то там таможенный пост, который представлялся мне чем-то вроде огражденного частоколом хутора.

Однако, когда я увидел, что именно нам предстоит захватить, от моего оптимизма не осталось и следа.





Глава 22. Становление ярла. Шаг второй




Я не очень помнил, как выглядел этот остров в будущем. А вот замок запомнил хорошо. Отличный был замок. Мощный. В этом времени, разумеется, такого каменного монстра на острове не стояло. Мостов, понятно, тоже не имелось. И воды вокруг, как мне кажется, побольше, чем в нашем будущем. Но вода и отсутствие мостов нас не смущали. А вот сам опорный пункт свейской власти пусть и уступал значительно будущему замку, но все равно мне очень не понравился.

Я ожидал куда более скромного укрепления. Чего-то типа огороженного подворья с доступной высоты забором.