Королевство слепых
Часть 90 из 98 Информация о книге
– Какой картины? – спросила Кэролайн. – Той, что в его кабинете, – сказал Бовуар. – Над камином. – Портрет этой сумасшедшей старухи? – спросила Кэролайн. – Так Энтони там его спрятал? – Она задумалась на секунду, потом сказала: – Вообще-то, неглупо. Там он был в безопасности. Я могу сказать вам, что к ней никто близко не подходит. Один Господь знает, что в ней нашла баронесса. Ужасающий предмет так называемого искусства. Ты ведь тоже так подумал, да? Гуго кивнул. – Так он с этим портретом и остался, бедный Энтони, – проговорила она. – Сказал ей, что ему нравится. Что-то о белой точке вдалеке. Он говорил это из вежливости, а посмотрите, куда это его привело. Она подарила картину, и ему пришлось эту картину повесить. Что бы вы про него плохого ни говорили, но он был добрым человеком. – Я ничего такого не говорил, – сказал Бовуар. – По крайней мере, ничего незаконного. – Вы что имеете в виду? – Она показала на ноутбук. – Разве это не доказательство? Бовуар кивнул Клутье, которая стала вводить цифры. – После всех наших поисков в стиле хай-тек искомое мы в конечном счете нашли на заднике картины. Клутье нажала ввод, и на экране появился счет. Глаза Кэролайн расширились. – Триста семьдесят семь миллионов, – прошептала она. Потом на ее лице выразилось смятение. – Не понимаю. Тут сказано – Гуго Баумгартнер. – Она посмотрела на брата. – Энтони хотел тебя выставить виноватым? И тут она поняла. Жан Ги встал, и агент Клутье пережила еще одно новое ощущение. Ощущение от ареста за убийство. Глава тридцать восьмая – Ну, – донесся недовольный голос Рут из гостиной; в кухне Арман и Рейн-Мари готовили горячие закуски. – Была, кажется, идея бегать вокруг деревенской площади при минус двадцати в купальниках и на снегоступах? – Да, – сказал Габри. – Это Мирна предлагала. – А вот и нет. – А вот и да. – Мне эта идея кажется блестящей, – сказала Рут. – Я участвую. – Мы займемся этим вечером, да? – прошептала Клара Габри. – Немедленно. – Жюстен Трюдо тебе уже ответил? – спросила Мирна. – Он приедет? – Странно, что баронесса Берта Баумгартнер еще не получила ответа из офиса премьера, – сказал Оливье. – Ты подписался ее именем? – спросила Рут. – Это Мирна предложила. – А вот и нет. – А вот и да. – Это… это… – Рут не могла найти подходящее слово. – Это блестяще! Ей бы это понравилось. Но я не могу поверить, что Жюстен Трюдо не разденется, чтобы побегать вокруг маленькой деревушки. Он снимал с себя рубашку и по меньшим поводам. Один раз за пакетик чипсов. Кажется. – У нас еще есть время, – сказал Габри. – Он ответит. Зимний карнавал состоится только на уик-энд. – Если бы за слабую надежду давали орден, он бы непременно его получил, – с гордостью проговорил Оливье. – Ладно, вот тебе вопрос, – сказала Рут. – Вопрос, который философы задавали не одно столетие. Что бы ты предпочел – пустую голову или пустой орех? – Господи Исусе, – прошептала Рейн-Мари; она выглянула из кухни посмотреть на собравшихся гостей. – Что мы наделали? – А-а-а, вековой вопрос, – сказал Стивен Горовитц, сидевший рядом с Рут на диване. – Кажется, Сократ задавал его своим ученикам. – Это был Платон, – сказала Рут. – А вот и нет. – А вот и да. – Я думаю, – сказал Арман Рейн-Мари, – нам теперь нужно приглядывать за двумя новыми всадниками Апокалипсиса. – Он же твой крестный, – сказала она. – Это была твоя идея пригласить его познакомиться с Рут. – Я вроде думал, они будут нейтрализовывать друг друга. – На мой взгляд, это Годзилла встречается с Мотрой, – сказал Габри, войдя в кухню, чтобы снять с подноса запеченный на огне багет с пармезаном, который они готовили. – Токио грозит опасность. Кстати, мы и есть Токио. – Вот ты где, Арман, – сказал Стивен, когда они вернулись в гостиную. – У меня к тебе несколько вопросов. – О пустом черепе, – сказал Арман. – Нет, я не об этом. Хотя ответ правильный. – Старик посмотрел на закуски на блюде и спросил: – Икра? – Они провинциалы, – сказала Рут. – Заходите ко мне попозже. У меня есть маленькая баночка и охлажденная бутылка «Дом Периньон». – Которые она увела у нас под Новый год, – пробормотал Оливье, все еще продолжавший кипеть. – Баночка с икрой открыта, – сказала Клара. – Может, этого хватит, чтобы ее убить. – Ты говоришь про ту, которую сама взяла, – произнесла Мирна. – Мы ее съели на следующий день с рублеными яйцами на тосте. – Ах да. Бог с ним. Стивен протянул свой стакан, и Арман наполнил его. – Ты знаешь, о чем я хочу попросить. – Я попрошу Жана Ги объяснить, – сказал Арман, догадавшись, о чем пойдет речь. – Он возглавляет отдел по расследованию убийств. Он своим умом до этого дошел. Жан Ги чувствовал себя не в своей тарелке, и не только потому, что Роза сидела у него на коленях. Рядом с ним, расположившись на согнутой в локте руке, Оноре, зачарованный уткой, смотрел на Розу, которая бормотала «фак, фак, фак». Потом Жан Ги услышал другой голос, повторявший это слово. Его глаза широко раскрылись, и он посмотрел на Анни, которая уставилась на их сына. Его первое слово. Не «мама». Не «папа». – Ш-ш-ш, – сказал Жан Ги, но теперь уже и остальные услышали странное эхо из кресла. – Я думаю, – сказала Анни, – пора его искупать. – Она подошла и подняла сына. И в этот момент Оноре прорвало на один громкий, протяжный «Фа-а-к!». Даже у Розы вид, казалось, стал испуганный, правда с утками такое нередко происходит. – Мм… – сказала Рейн-Мари и посмотрела в камин, а Арман поднял глаза к потолку – штукатурка вдруг показалась ему такой привлекательной. Рут удовлетворенно ухнула, а Стивен сказал: – Вот умница, Рей-Рей. Объясни им. Арман опустил глаза и посмотрел на крестного: – Прекрасно. Merci. – Только у тебя, мой дорогой, мог появиться внук, более всего подверженный влиянию кряквы. – Она кряква? – спросила Клара у Рут, которая пожала плечами и сделала большой глоток из стакана Стивена. – Все, мы уходим, – сказала Анни, а Оноре на ее руках, обратив внимание на реакцию, которую вызвало его первое слово, орал его все время, что его несли по коридору.