Корона двух королей

Осе тряхнул головой, отгоняя скверные мысли. Как эти воины могли перейти Приграничье и остаться незамеченными? Целый отряд на скакунах с катапультой пересёк часть Ангенора, и никто ничего не видел! Никто! Где были глаза у его шпионов? Налицо была измена. Измена!

Король видел в случившемся и свою вину, отчего ему становилось ещё горше думать о произошедшем. Несколько месяцев назад Осе поступился своим единственным принципом — решать проблемы путём переговоров — и отказал Теабрану в аудиенции, и теперь ему было жутко из-за того, что его отказ спровоцировал гибель невинных людей. Наученный горьким опытом король больше не хотел, чтобы проливалась чья-то кровь.

Он знал этот город. Будучи ещё ребёнком, он вместе со своим отцом, королём Эссегридом, и старшим братом Эдгаром останавливался там на пути в Озёрный замок, когда отец собирался нанести визит графу Эрхарду Корбелу, отцу нынешнего хозяина замка. Отчего-то ему запомнился тот уголок, где дети играли у речки, а монахи, ведомые верой в Святую благодать, строили для себя небольшой монастырь.

Негерд был тихим уголком, где кроме ремесленников, которые ещё могли защититься — кто лопатой, кто молотом — из воинов были только люди графа. Если бы Осе знал, к чему приведёт его упрямство, под влиянием испуга перепутанное с решимостью, он бы принял этого ублюдка Теабрана и не пролились бы реки крови. Теперь же, когда бывший друг примкнул к его врагу, самопровозглашённый король северных земель принялся откусывать по кусочку от Ангенора, начиная с самых беззащитных уголков. Осе вдруг представилась страшная картина пылающего города.

Но, как бы ни грызло Огасовара изнутри чувство вины, король корил себя недолго. Очень скоро разум его начал искать доказательства того, что начало войне было положено гораздо раньше, чем он отказал Теабрану в личной аудиенции, а именно в тот день, когда он и его отец переступили порог Озёрного замка.

Именно тогда король Эссегрид «Золотой Щит» Роксбург, гордо сидя на могучей спине облачённого в доспехи боевого ангенорского быка, увидел ту служанку, чьего имени и лица Осе не помнил, но которой было суждено сыграть главную роль в истории Ангенора. У короля ушло мало времени на то, чтобы увлечься этой девушкой и снова позабыть данную королеве клятву верности. По обоюдному желанию это произошло или же нет, но, когда королевское семейство покинуло замок, та девушка уехала домой, на север, в крошечный рыбацкий городок близ Голой башни на острове Валевор, чтобы родить того, кто через несколько лет наберётся силы и власти, дабы претендовать на трон самого могущественного из существующих государств.

Будучи незаконнорождённым сыном короля, а потому имея весьма спорные права на ангенорский престол, Теабран всё это время не показывал носа с Холодных островов, но смерть единственного законного наследника Осе развязала ему руки.

Были ещё две принцессы, но женщины наследовать альмандиновую корону не могли, и этот закон теперь только усугублял положение короля как единственного человека, который теперь стоял между самозванцем и троном. И если в младшей Ясне, родной дочке, Осе души не чаял и мечтал увидеть сияющую алыми искрами корону на её белокурой головке, то про дочь старшего брата Осе и думать не хотел. Ему становилось дурно, даже когда королева Суаве просто упоминала о ней.

Вечера… Когда-то он назвал её в честь первой звезды, что появляется на небосводе с наступлением сумерек, именем, звенящим, как ночной хрустальный колокольчик, но теперь в этом имени ему слышался рокот надвигающейся бури. Когда-то он пытался полюбить её, но теперь всей душой желал, чтобы она умерла. Как же он хотел, чтобы она умерла, она, а не его сын!

Каждый раз, проходя мимо портрета Вечеры в Красной галерее, Осе останавливался и глядел на неё, как люди смотрят на пожар, уничтожающий их дом. Жестокая, лицемерная дрянь! И никто не мог убедить его в том, что она невиновна.

Когда король узнал, что Негерд разграблен, первым его импульсом было всё бросить и исчезнуть. Слишком страшно ему стало нести ответственность за искалеченные жизни, и только тень умершего брата не дала ему сдаться. Если бы только в нём была хоть толика храбрости Эдгара! Тревога не отпускала. Что же будет дальше?

Вчера он приказал привести к себе Гезу. Это была странная женщина, прозванная в пароде Леди Полудня. Люди говорили, что она происходила из рода древних полулюдей-полубогов эллари, которые живут в глубине Перламутровых гор. Говорили даже, что Леди Полудня лично знала богов. Она жила за городской стеной, в глубине Редколесья, в небольшой хижине под сикомором, которую, как она утверждала, построил её покойный муж, и всегда заходила в город через Ворота Мира — самые громоздкие и тяжёлые, отделанные железом, с многочисленными замками. Чтобы открыть их, необходимо было больше всего времени и усилий смотрителей, а потому кроме особ королевской крови ворота не открывали ни перед кем. Кроме неё.

Эта совершенно седая, неестественно высокая женщина, которой на вид было чуть больше тридцати, но в чьих серебряных глазах читались несколько столетий прожитой жизни, всегда носила только белую одежду и никогда не надевала обувь, даже зимой. Она говорила, что её сила в земле, и потому она никогда не должна терять с нею связь. Она раскрашивала руки древними узорами с помощью красящих трав и готовила отвары и настои от многих болезней. Только она знала правильный рецепт приготовления «Слёз Скаки» — снадобья из дурман-травы, где всего одна лишняя капля одного из ингредиентов превращала снотворное в яд, а недостаток одной капли другого туманил разум людям, и безумный бог Глуас овладевал ими уже навсегда. И только она знала сотни рецептов ядов из солянума, которыми травили кто — крыс, кто — нежелательный плод, зарождённый в утробе женщины вне брака.

Но главный её дар заключался не в этом. Геза умела общаться с камнями, как люди общаются друг с другом, и будто бы этим даром её наградила сама богиня магии Чарна. Геза задавала вопрос, и камни рассказывали ей всю правду. За это её уважали и боялись. Ответы камней никогда не расходились с истиной. Именно Геза однажды, сжимая в руках два бурых граната, как безумная, закричала на всю рыночную площадь, что Паденброг будет обезглавлен, а уже на следующий день город узнал, что принцесса Вечера ранила наследника трона.

Осе очень боялся услышать ответ на свой вопрос, но надежда на то, что боги скажут через камни, как ему поступить, билась в его груди раненой птицей.

Гезу нашли на площади Агерат, когда она натирала ступни статуй богов благоуханными маслами. Она знала, что король пошлёт за ней, и заранее взяла с собой мешочек с гадальными камнями. Услышав просьбу короля, она села на пол тронного зала и, нашёптывая что-то тихо-тихо, высыпала камни перед собой. Красный альмандин, камень династии Роксбургов, разбился на две половинки, едва коснувшись мраморного пола. Необычайно длинными и тонкими пальцами Геза бережно подняла их и выложила на разрисованной ангенорскими рунами ладони. Её лицо ничего не выражало, будто всё, что она видит в камнях, ей глубоко безразлично.

— У вас чистое сердце. Такие, как вы, становятся хорошими королями, но проигрывают войну. Королевство будет расколото, и произойдёт это быстро, мой король. — Её нежный, как шенойский шёлк, голос бабочкой порхнул над тронным залом и эхом отразился от белоснежных гладких стен.

— Оно уже расколото. — Осе потёр аккуратную рыжую бородку. — Мраморная долина всё реже интересуется делами королевства, полностью сосредоточив внимание на своих рынках и банках. Шеной уже полгода как прибрал к рукам Крак Виа де Монте и Скорпионью нору и считает себя отдельным государством, а не частью Кантамбрии. Они даже достали из сундуков старые знамёна — зелёное полотно с тремя белыми шелкопрядами! Проклятые торгаши! Север тоже потерян до самого Приграничья стараниями графа Корбела. Куда уж королевству быть более расколотым?

Геза, казалось, не заметила его раздражения. Она кротко покивала, опустила лицо и провела рукой по камням.

— Наследник династии сможет победить врага.

— Королева сможет ещё родить? — поднял бровь Осе, памятуя о последних тяжёлых родах королевы, когда она более суток не могла разродиться Ясной и, по словам повитухи, больше рожать не могла.

Геза раздвинула смешавшиеся в кучу обсидианы и янтарь и посмотрела на короля своими огромными серебряными глазами в обрамлении длинных белых ресниц. Её необычное узкое лицо одновременно пугало Осе и заставляло зачарованно смотреть на него.

— Нет, — сказала она, будто произнося приговор королевской семье. — Я не вижу продолжения рода королей по вашей крови.

И сердце короля будто пропустило удар.

— Но в ваших силах найти наследника.

— Я не отдам трон кому бы то ни было не из моего рода, — стукнул по подлокотнику Осе. — Мои предки передавали корону от отца к сыну с самого начала династии. Кто я такой, чтобы нарушать эту традицию?

— Камни не говорят о безвозвратной потере вами королевской власти, но в вашем роду должен быть наследник. Я вижу обсидиан рядом с вашим камнем. Это молодой, смелый мужчина, юноша, благородной крови. Рубин говорит о том, что он, возможно, уже воевал или ещё только собирается.

— Я знаю, о ком ты говоришь, — сказал король. — Его зовут Роланд. Это жених моей Ясны. Но даже когда они поженятся, всё равно прямой наследник появится не раньше, чем Ясна родит, а это значит, что нам нужно минимум три года. И то это только в случае, если её первенцем будет мальчик — и если самозванец даст нам ещё лет семнадцать. Но война уже на нашем пороге. Как наследник трона, по-твоему, может помочь нам, будучи младенцем?

— Я говорю не о младенце — малыш Ясны едва ли может спасти королевство. И я говорю не о Роланде. — Геза прикусила тонкую губу и призадумалась. — Хотя, безусловно, его камни я тоже вижу. Лунный камень, туманная яшма. Мой король, вы уверены, что хотите, чтобы этот человек стал мужем вашей дочери?

— А что говорят камни?

— Что вы колеблетесь, но всё равно не послушаете моего совета.

— Родители Роланда — мои друзья. Они помогли мне, когда я только взошёл на престол после брата. Тогда против меня были почти все графы, потому что я не походил на Эдгара ни в чём. Если бы не эти люди, произошло бы восстание, а их поддержка помогла мне остаться у власти. Я обещал им, что наши дети поженятся. Я не могу нарушить обещание.

— Но почему не наследник южных земель? Его отец также поддержал вас и предлагал соединить в браке своего сына и вашу дочь. И его сын — юноша с чистыми помыслами и душой.

— Лаэтан? Сын этого двуличного безумца? — горько усмехнулся король. — Побойся богов, Геза! Этот мальчик живёт в мире иллюзий, которые ему внушил его отец. Спроси у камней, каков Эрнан Монтонари, и ты меня поймёшь. Родители Роланда богаты, влиятельны и, что бывает редко, совершенно бесхитростны, до смешного предсказуемы и верны. В то время как Эрнан — интриган, ведомый только ему понятными мотивами. Он самовлюблён, азартен и непредсказуем. Я никогда не отдам свою дочь за сына этого кантамбрийца. Роланд — лучший вариант для моей Ясны, — король запнулся. — Они поженятся. Я так решил, а Ясна согласилась. Да, этот юноша вспыльчив, как его дед, иногда эгоистичен и заносчив, и, возможно, я бы предпочёл для своей дочери другого мужа, но этот молодой человек также силён, умён и обещает стать прекрасным воином.

— Вы убеждаете себя в том, что не соответствует истине, мой король.

Король тяжело вздохнул и задумался. Любого другого человека, который бы осмелился бросить правду ему в лицо, Осе в ту же секунду приказал бы кинуть в темницу. Но Геза знала, что к ней он и пальцем притронуться не посмеет.

— Я знаю, — обронил он, сжав губы. — Но, если выбирать между Роландом и Лаэтаном, я отдаю предпочтение первому, потому что поступки его родителей я вижу наперёд, а второй — стихия. Ни предсказать, ни усмирить. Даже наш казначей сбежал в Паденброг, подальше от власти Эрнана. Я не желаю, чтобы в наследниках моего трона текла хотя бы капля этой дикой крови. Роланд станет мужем Ясны. Я поселю их в замке, и он позаботится о ней и их будущем сыне, пока тот не вырастет и не унаследует мою корону.

— Тогда, если вы для себя всё решили, мой король, зачем же вы позвали меня? Чтобы я развеяла ваши сомнения? Но не эти ли сомнения уберегают вас от опрометчивого шага? Хотите знать, что боги хотят ответить вам на самый важный вопрос?


— Хочу.

Геза поднялась с пола и подошла к королю.

Подходить к Осе так близко имели право только приближённые к трону, но этой женщине он не посмел бы перечить, даже коснись она его.

— Возьмите. — Геза протянула ему мешочек с оставшимися камнями.

Король послушно взял мешок.

— Теперь подумайте, что спасёт королевство, какая сила окажется на вашей стороне и объединит его, и достаньте оттуда любой камень.

Осе не хотел принимать участие в гаданиях, потому что при всех своих регалиях правящего короля всё же не считал себя достойным личного общения с богами, но не посмел отказать Гезе. Он сунул тонкие пальцы в мешочек и вытянул оттуда первый же попавшийся камень.

Это был огненный опал.

— Вы знаете, чей это камень, мой король? — Ласковый голос ведьмы проникал королю в самую душу.

— Нет.

— Скоро узнаете. Очень скоро. Этот камень холоден, но этот холод лишь видимость — он обманчив. В нём хранится пламя, что бушует в душе этого человека. Его приведут сюда сами боги. Этот камень недавно нашёл своего обладателя и покинет его лишь со смертью. Он поведёт за собой народ на борьбу с тем, кто угрожает королевству, и люди пойдут за ним. Пойдут, потому что поверят. Вы сами только что своей рукой выбрали его. Это ваша судьба и его судьба.

Спокойствие этой женщины с серебряными глазами и её убеждённость в сказанном пробирали короля до костей, как лютый зимний мороз. Он более не мог выносить её присутствия, как если бы за спиной Гезы стояли и глядели ему в душу все боги и духи незримого мира.

Король приказал увести эту женщину.





ГЛАВА 3

Пурпурное сердце влюблённой принцессы




В день, когда Влахос должен был вернуться из Приграничья, служанка разбудила Ясну ни свет ни заря.

— Принцесса, вставайте! Уже утро! — полушёпотом произнесла она, склонившись над усыпанной золотыми волосами бархатной подушкой, и легонько тронула белоснежное плечико. — Принцесса Ясна!

— Что? — пробубнила сквозь сон девочка и лениво повернула светленькую головку. — Что случилось?

— Вы просили меня разбудить вас, когда дозорный скажет, что Ловчие уже близко…

Не успела служанка договорить, как принцесса вскочила, будто её окатили ушатом ледяной воды, и откинула шёлковое одеяло.

— Что-что?! Уже? Почему ты меня раньше не разбудила, глупая ты служанка?! — по-детски смешно возмутилась она и потёрла заспанные глаза.

— Всадники ещё на горизонте, — поспешила та оправдаться. — Мне смотрящий на башне сказал, что они ещё там… — растерянно лепетала Ирма. — Не быстрее, чем через полчаса, они доберутся до Сумеречных Ворот, потом пересекут город и окажутся в замке…

— Ладно-ладно. — Ясна замахала руками, будто прогоняя назойливую муху. — Принеси мне воды.

Для всего двора этот день был самым обычным, но для младшей принцессы он обещал стать особенным, ведь сегодня после важного задания в Приграничье в замок возвращался Влахос, и Ясна уже порхала, как бабочка, в ожидании встречи. Она не видела его уже больше недели, и теперь её душа пела счастливыми трелями жемчужных скворцов.

Как она наивно полагала, никто в Туренсворде не догадывался о её увлечении Ловчим. И отчасти она была в этом права — разве что отец пребывал в блаженном неведении, почему его любимая дочка иногда бывает особенно взволнована и рассеяна, и никак не связывал это с моментами, когда Влахос Бродяга появлялся в её поле зрения. Придворные же лишь в самом начале забили тревогу из-за её пылкого увлечения наёмником, но сам виновник смутных домыслов, услышав озвученные подозрения, лишь засмеялся и по-прежнему оставался подчёркнуто вежливым с влюблённой в него дочерью короля, не скрывая своего к ней полного равнодушия. Кто-то молчал, кто-то снисходительно ухмылялся её очевидным знакам внимания безродному солдату, кто-то понимающе качал головой, но все признавали одно — в этом увлечении не было ничего серьёзного, как и в предыдущих, и принцесса едва ли в последний момент наберётся смелости и отвергнет наследника Алого утёса.

Но Ясна была влюбчива и любила мечтать, пребывая в томительном ожидании Влахоса, и чем чаще реальность напоминала ей о женихе, тем отчаяннее она мечтала, что однажды Влахос из Ровенны украдёт её и увезёт туда, где её никто не заставит выходить замуж за заносчивого Роланда. Пусть в Перевёртыши, пусть в Долину чёрных деревьев, лишь бы подальше от её клятвы отцу. И пусть этим мечтам не было суждено стать явью, в них Ясна находила своё маленькое надёжное убежище, где она часто укрывалась от реального мира.

Служанка помогла ей умыться, расчесала её длинные, едва тронутые рыжиной волосы и заново вплела в них белые ленты. Ясна долго перебирала сундуки с платьями, выбирая между атласом и бархатом, золотой вышивкой и серебряным кружевом, пока не остановилась на нежно-голубом шёлковом платье с белыми кружевными рукавами до пола. «Ему должно поправиться», — решила она. Это было её самое лучшее платье, подаренное на прошлый день рождения графом южных земель; к тому же в нём, как говорили льстивые придворные, Ясна походила на богиню ветра Доран.

Аккуратно зашнуровав корсет, Ирма помогла своей принцессе перетянуть талию красным кушаком, который украшали серебряные цветочные узоры. В Ангеноре до своего расцвета девушки не носили пояса, но в день, когда они переставали быть детьми, им повязывали на талию алый кушак — знак созревшей красоты. Ясна расцвела поздно, почти в четырнадцать. Мама очень из-за этого переживала, а Геза говорила, что если богине-матери Беркане угодно, чтобы принцесса вступила в пору расцвета поздно, то так тому и быть. Однажды до короля дошёл слух о порче, и перепуганный отец приказал принести в жертву богу здоровья Веньё одну пятую урожая хлопка за месяц. Такого огромного костра Ясна ещё не видела никогда в жизни. Языки этого пламени, казалось, лизали небеса над площадью Агерат, будто на землю упала и продолжала полыхать огромная комета. А через два дня Ясна узнала, что она уже больше не ребёнок. Когда мама впервые надела на неё алый кушак, Ясне казалось, что все придворные смотрят на неё, и ей становилось стыдно, как если бы она прошла по Туренсворду в плаще из окровавленной простыни. Но позже она привыкла и теперь смиренно ожидала того момента, когда после свадьбы сменит красный кушак на зелёный.

— Вы выглядите чудесно, — любовалась принцессой служанка, когда та придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале. От бабушки по материнской линии Лейветты Ферро Ясне досталось простое открытое лицо, главным украшением которого служили юность и свежесть, но, как все девушки её возраста, младшая принцесса находила в нём массу несуществующих недостатков. Втайне она мечтала быть похожей на Вечеру, которая, в отличие от сестры, унаследовала скульптурную внешность Роксбургов. Ясна считала её красивее себя и тайно завидовала сестре. Она видела, как мужчины заворожённо смотрят на Вечеру, и ей хотелось, чтобы они смотрели на неё точно так же. Ясна чувствовала себя каплями росы рядом с пригоршней бриллиантов.

Из окна её спальни был виден внутренний замковый двор и Сумеречные Ворота в городской стене, выходящие на подъездную дорогу, по которой должен был приехать Влахос. Он никогда не возвращался в замок через Ворота Воина, через которые обычно проходили Королевские кирасиры или пешая армия Паденброга. Влахос и его люди, в отличие от солдат, редко покидали город, а служили по два-три человека, патрулируя ночные улицы. Когда они нет-нет, да и покидали пределы Паденброга по распоряжению короля, открывать из-за пары-тройки всадников массивные ворота было слишком долго и сложно, а Сумеречные ворота были меньше и легче даже Ворот Воина. И, в конце концов, Ловчие не были Гезой, чтобы даровать им особые привилегии.

Туренсворд был полон солдат. По всему периметру зубчатой настенной галереи располагались пушки и онагры, ярусом ниже — ряд катапульт, во всех бойницах каждой из караулен, выстроенных в форме многоугольников, стояли арбалетчики, а на верху открытых надвратных башен ждали своего времени бочки для кипящего масла — король буквально наводнил замок охраной после известий о предательстве графа Корбела. В самом большом внутреннем дворе между бычьим загоном и северной частью донжона ещё при короле Эдгаре пристроили Ласскую башню, предназначавшуюся для жителей замка, которые бы спрятались в ней в случае нападения. Над землёй виднелась лишь одна треть сооружения, в то время как большая часть башни уходила глубоко под землю. Сейчас там располагались казармы Королевских кирасиров, арсеналы и большая кухня. Сама башня соединялась с донжоном длинной открытой галереей.

Пока служанка застилала постель, Ясна стояла у окна и глаз не сводила с замковых ворот, ведущих во внутренний двор. Приятное волнение томило грудь. Одна минута тянулась как десять, а десять — как целый час. Ясна вся извелась в ожидании и терзала кружевной рукав. Служанка предложила принцессе скоротать время за вышивкой, но Ясна от волнения не смогла даже вдеть нитку в иголку. Замок начал просыпаться, и коридоры за дверью наполнялись звуками шагов, разговорами и смехом. И тут с улицы донёсся знакомый цокот. Ясна белкой бросилась к окну. Подъездные ворота отворили двое слуг, и внутрь, гордо восседая на вороном жеребце, въехал всадник в чёрных доспехах, за его спиной развевался алый плащ из тяжёлого шёлка. Отсюда было плохо видно его лицо, но длинные, совершенно седые волосы, забранные кожаным шнуром в хвост на затылке, выдавали в нём Сеара, старшего из отряда Ловчих. Ясна разочарованно вздохнула. Этот поджарый наёмник был вовсе не тем, кого она ожидала увидеть. Перед собой Сеар держал неизвестного юношу в чёрной одежде. Ясна уже видела такую на отце Ноэ, который несколько лет назад пришёл в Паденброг из самого Пустодола и теперь служил духовником королевы Суаве.

«Это, наверное, выживший из Негерда…» — подумала она.

Не успела принцесса закончить свою мысль, как в ворота стрелой ворвался другой, такой же вороной и тонконогий скакун. Ясна узнала всадника — это был Влахос, — и её сердце застучало быстрее. Перед ним, вцепившись в поводья, закутанная в плащ, красным коконом сидела девушка, и Ясну уколола ревность. Молодой наёмник подозвал к себе одного из слуг, сказал ему что-то, и тот помог девушке выбраться из седла. Слуга повел её в сторону донжона, а сам Влахос направил своего коня к небольшому, выложенному бело-красной мозаикой, фонтану у стены, чтобы напиться чистой воды после долгого пути по ангенорским долинам. Принцессе понадобилось всего несколько минут, чтобы выбежать из спальни и, распугивая стремительным бегом придворных, оказаться у входа в королевские конюшни.