Коронованная звездами

Солдаты торопливо отдают приказы.

– Охраняйте: это может быть нападение!

– Оставайтесь на посту!

– Людей сюда, пусть тушат!

– Эй, вы, больше ведер!

– Где застряли эти пропойцы из пожарной бригады?! Налакались и дрыхнут?!

– Эй вы! – Один солдат наводит арбалет на группку юнцов, почти мальчишек. – Живо бегите тушить снаружи!

Подходит другой солдат, что-то говорит, но того, первого, с арбалетом, похоже, не переубедить.

– А вот на это мне глубоко плевать! Мы остаемся на посту: парни сами справятся. Это приказ!

Те самые мальчишки не стали дожидаться конца спора. Похватали из рук других людей ведра и ринулись к распахнутым солдатами воротам. Я тоже бегу с мальчишками, быстро, но стараясь не расплескать воду. Вместе с ними я добежала до огня, который уже почти потушили. Пламя проело дыру в заборе, древесина обуглилась. Солдаты охраняют брешь с другой стороны, на запряженной лошадьми водовозной телеге наконец-то прибыла пожарная бригада. Мы заливаем пламя водой из ведер. Мальчишки совершенно безбашенные! Забор все еще горит, а они сигают прямо через брешь, чтобы наполнить свои ведра водой из бочки. Никто и не заметил, что я не вернулась с ними за забор. Воспользовалась общим смятением и суматохой и шаг за шагом исчезла в тени.

– Сердечно поздравляю вас, принцесса! – торжественно говорю сама себе, переводя дух. – Отныне вы еще поджигатель и дезертир! Так сказать, Бог любит троицу!





Глава 26




Украсть лошадь с восточного пастбища за кольцами Рубии? Да по сравнению с поджогом города это сущий пустяк! Гораздо сложнее разыскать само стадо, потому что ночь окутала землю непроглядным мраком, сейчас самые темные часы. Однако удача, выражаясь словами Грейс, и впрямь прилипла к моим ногам: несколько любопытных лошадок сами идут прямо на меня. От Арманды я знала, что помимо необъезженного молодняка здесь пасутся списанные животные, слишком старые, чтобы быть полезными. Вот такой-то пенсионер мне и нужен! Опытный, спокойный, но у которого хватит сил на долгое путешествие.

Я облюбовала себе гнедого мерина, он дружелюбно обнюхивал мои карманы в поисках чего-нибудь вкусненького. Вокруг глаз несколько седых волосков, значит, мерин уже немолод. Но он силен и двигается легко. Я мастерю из чулок уздечку, похожую на ту, которую видела у Питера. Пора вспомнить, как во время нашего путешествия он учил меня общаться с лошадью через образы. Сейчас мне это очень пригодится. Благо время на раздумья у меня есть.

С поваленного ствола дерева я перебралась на спину лошади. Глубоко вздохнув, представила себе, как мой послушный Гнедой идет шагом. Для начала мы уйдем подальше от города, в глубь лесов. Скроемся под их сенью от нежелательных взглядов, подождем восхода солнца. А уж там я сориентируюсь.

Рассвет. На востоке ночная синь налилась лиловым, а затем под золотыми лучами заиграла цветом охры. У меня просто камень с души упал! Направление верное – я двигаюсь на северо-восток. Ехать вдоль реки Лирии и так добраться до Лирийских гор? Отметаю эту идею. Меня будут искать именно там.

Отдаляюсь от реки, сторонюсь деревень, но в остальном веду себя как обычная странница. Даже придумала себе легенду, если кто-то начнет расспрашивать: мол, еду к сестре, она занемогла, надо помочь ей по хозяйству. Но никому до меня нет дела. И, говоря честно, на пути мне мало кто повстречался. Те немногие, кто путешествовал на своих двоих или с вьючным ослом, держались от меня на почтительном расстоянии. К вечеру вдалеке показались Лирийские горы. Багряно-золотое солнце стекает по моей спине, брызжет пурпурным и розовым на горные вершины. И эти горы так опасны? А по виду и не скажешь!

Я заночевала на крутом склоне холма, здесь мне никакой ветер не страшен. И здесь никто меня не найдет. Ночь напролет в воздухе слышится шепот. Не понимаю, шепчущий обращается ко мне? Прижимаюсь ухом к склону – и шепот все отчетливее, словно меня и источник звука разделяет лишь слой камня. Некоторое время я еще бодрствую. Но, засыпая, все еще слышу шепот и в полудреме спрашиваю себя: проснусь ли я снова? Или, последовав за странным звуком, навеки обращусь в камень? Затем стану холмом. А однажды – горой.

Но утром я спросонья протираю глаза и сердце бешено бьется в груди. Гнедой умял часть моего провианта, но я даже не злюсь. Меня переполняет благодарность: я жива! В полном сознании, здорова и полна жизни! Разве можно воспринимать все это как должное?

– Мы на верном пути! – обращаюсь я к своему Гнедому.

И по этому пути мы следуем дальше – минуем горы, движемся на север.

Ехать верхом у меня получается все лучше. Тут ничего сложного: надо представить, куда мне хочется поехать. Главное, мысленно не перенапрячься. По-прежнему не понимаю, как это работает, но, похоже, у Гнедого есть какие-то тонкие радары, и он без труда улавливает мои сигналы. Ни разу не замялся, не замешкался. Местность меняется, и, осмелев, я думаю попросить Гнедого поскакать рысью или даже легким галопом. Так будет быстрее!

– Ты самый-самый лучший! Без тебя я бы тут застряла! – признаюсь Гнедому. Треплю его по шее, скрытой под густой гривой, почесываю там, где ему больше всего нравится.



На третий день мы скачем по каменистой местности – предгорью. Здесь погоня нас не настигнет. А уж в том, что за нами гонятся, я не сомневаюсь – вопрос лишь, когда преследователи нападут на след. Одно только плохо: земля тут неровная и твердая, приходится подолгу искать траву для Гнедого, да и двигаемся мы теперь медленнее. Но на Гнедого можно положиться! Он надежно везет меня по усыпанной галькой равнине, каждый его шаг выверен и точен. А в поиске питьевой воды Гнедой просто незаменимый помощник!

Наконец дорога, ведущая нас вдоль гор, свернула с севера на восток. До побережья теперь всего день, может, полтора дня пути! Но ехать стало труднее. Частенько я спешиваюсь и веду Гнедого под уздцы: боюсь, он споткнется о камень. Или угодит копытом в трещину и упадет. Воскресив в памяти карту Лиаскай, решаю поехать к северу от гор, там должна быть необитаемая долина. Вдруг получится двигаться быстрее? Лучше всего под покровом ночи, когда нас никто не заметит.

К вечеру мы добрались до долины. Унылый пейзаж простирается до горизонта – пыльная земля, поросшая невысоким кустарником. Смутно напоминает вереск, только этот кустарник не цветет. Под копытами Гнедого хрустят ракушки – значит, до моря рукой подать! Еще светло, и мы скачем быстро. Хочу проехать больше, пока не наступила ночь.

Солнце садится, а меня впервые охватывает очень странное чувство. Я хочу дать Гнедому команду, четко представив, как мы меняем направление, стараюсь вложить этот образ в сознание лошади. Но что-то не так. Наша связь мигает, словно Гнедой видит не полную картинку, а какие-то фрагменты. Заволновавшись, он отскочил в сторону, и я вцепилась в гриву, с трудом удержавшись на его спине. И тут Гнедой пускается галопом! Копыта гулко стучат по твердой земле, слова, которыми я пытаюсь успокоить лошадь, уносит ветер, бьющий мне прямо в лицо! Инстинктивно схватившись за поводья, тяну их на себя! Но лошадь резко встряхивает головой, и я теряю равновесие. Задыхаюсь от ужаса: конь неуправляем! Гнедой несется.

Прошу, ругаю, дергаю поводья – все без толку! Пытаюсь взять себя в руки: надо удержать равновесие и наладить наше с Гнедым общение. Представляю, как Гнедой скачет, и, отогнав все поспешные образы, мысленно замедляю его бешеный галоп.

Сработало! Гнедой успокаивается!

Глубоко вздохнув, снова представляю коня: он идет рысью, постепенно переходит на шаг…

Какой-то хруст нарушает нашу связь! Образ замерцал! Но я не отвлекаюсь: через свое дыхание, кожу, руки передаю образ лошади. Гнедой замедляет бег, а затем останавливается. Я было решила, что справилась, как вдруг Гнедой, коротко и громко фыркнув, напрягся, как струна, и вскинулся на дыбы! Образ исчезает, и я что есть мочи хватаюсь за гриву.

– Да что с тобой такое? – Голос у меня дрожит. – Что случилось? Все хорошо, хорошо, хорошо-о-о…

Гнедому на мои слова глубоко плевать. И еще больше плевать ему на левый повод, за который я с силой дергаю, поворачивая его голову, чтобы не дать ему снова поскакать. Гнедой подпрыгивает, вертится, брыкается! Не сомневаюсь, он с легкостью мог бы меня сбросить! Но почему-то не хочет.


Еще раз представляю послушную лошадь, спокойную и расслабленную, голова склонена к земле. Лошадь стрижет ушами в мою сторону…

Ослабляю поводья, но в этот миг образ вдребезги разбивается другим! Расплывчатым, нечетким, насыщенно цветным – я таких цветов никогда в жизни не видела! И с ним мощным потоком нахлынули ощущения, дикие и обильные, и я чуть не реву от ужаса! Я вижу – нет, чувствую – воду. Вода по подбородок, вода снизу, вода сверху, везде, везде вода!

Картинка исчезает так же внезапно, как и появилась. Гнедой несется галопом, и я снова осаживаю его, натягивая левый повод. Гнедой споткнулся, но устоял на ногах и завертелся! Бесполезно, надо спешиться! Может, с земли у меня получится его успокоить? Не успела я так подумать, как Гнедой выписал невероятный пируэт и меня снесло с его спины, будто от удара кулаком. Я сильно ушибла плечо и бедро, и мне надо решить: отпустить поводья или, наоборот, удержать? Выбираю последнее, о чем тут же жалею: вот вам штраф, решение было неверным! Гнедой рванулся – руку простреливает болью. Метр или два он волочит меня по каменистой земле, галька из-под копыт летит прямо в лицо…

– О-о-ох! – вскрикиваю я, разжимая пальцы. Повод выскальзывает из ослабевшей руки.

Не успела я прийти в себя, как Гнедой исчез в сумерках.

Медленно поднимаюсь на ноги, ощупывая пострадавшие конечности. Вроде переломов нет, но синяки однозначно превратят мой завтрашний день в сущий ад. Голова гудит. Не помню, чтобы стукнулась ею, но ссадины на лбу и висках говорят сами за себя. И что только нашло на лошадь?!

Размышлять об этом смысла нет. Гнедого уж и след простыл. Мне его ни за что не сыскать. Ладно, хоть вещи остались целы! Особенно плащ: ночи здесь, на равнине, гораздо холоднее, чем у подножия гор.

«Слезами горю не поможешь!» – цитирую я про себя мамину любимую поговорку и, прихрамывая, ковыляю дальше. Солнце село. Несмотря на дикую скачку, я еще неплохо ориентируюсь в горах. Пешком, конечно, идти дольше, зато не нужно заботиться о корме для лошади. Надеюсь, Гнедой не пропадет. О том, что у меня самой остался лишь крошечный кусочек хлеба и немного копченого мяса, я предпочитаю не думать. Найду что-нибудь. Обязательно!

С наступлением темноты на небосклоне высыпались тысячи звезд. Никогда столько не видела! Их света хватает, чтобы я не спотыкалась о камни и трещины. Пыль осела, земля кое-где влажная. Найдя журчащий ручеек, я надеюсь напиться. Смочив палец в воде, пробую языком. Соль. Морская вода. Я же почти пришла!

Окрыленная, спешу дальше. Что-то влажно чавкает под моими ногами. Очень странно! Вряд ли я добралась до побережья, земля еще твердая, как в степи. И вдруг кожаным ботинком черпнула воду! Чулки намокли. Ой, не нравится мне это! Вода не может так быстро прибывать из Ниоткуда. Пойду-ка я лучше назад!

Но все изменилось. Из длинной трещины в земле, которую я перешла, течет вода. Она доходит мне до лодыжек.

Ладно. Спокойствие. Для начала надо найти какое-нибудь возвышение, чтобы не промокнуть. Это совсем несложно, здесь полно валунов. Вода прибывает быстро: вот уже мне по колено. Идти стало тяжелее. Шлепая по воде, я добралась до какого-то валуна и вскарабкалась на него. Думай! Спокойствие! Вдох-выдох. И тут я вспоминаю то чувство, которым меня накрыло тогда, на лошади. И с пугающей ясностью понимаю, что тогда произошло. Это не поддается никакому объяснению! Лошадь показала мне образ! Образ, воплощающий ее страх. Образ того, что случится.

Гнедой знал про воду!

Сердце стучит быстрее. Ну как, как называется эта дьявольская долина?! Я же часто смотрела на карту, стараясь запомнить все-все-все! Название этой долины всплывает в моей памяти, но оно какое-то нечеткое, мутное…

Вода стремительно поднимается, вот-вот затопит и мой валун! В свете звезд отчетливо видны зыбь течения и пена на черной поверхности. Волны накатывают на камень. Еще немного, и они смоют меня с валуна! Утащат под воду, уволокут прочь. Нужно как-то добраться до гор! Но я не рискую покинуть свой крошечный островок. Вплавь будет слишком далеко, да и течение унесет меня в противоположную сторону…

Следующая волна захлестнула валун целиком. Поток воды с невероятной силой бьет меня по ногам – и, не устояв, я падаю, скольжу по острым камням. В последний миг я за что-то ухватилась. Отчаянно ищу безопасное место! Но все ушло под воду! В ушах раздается какой-то рокот, оборачиваюсь – и вижу перед собой гигантскую черную стену. Слышу крик – кричу я сама!

А затем толща воды обрушилась сверху. Меня потащило, закружило. Вверх, вниз – разницы никакой, все тонет в безумном хаосе. Паника завывает сиреной в моей голове. Дышать! Надо дышать! Стащив с себя тяжелый плащ, я борюсь с водоворотом. Не знаю, плыву к поверхности или иду ко дну. И тут я будто стукнулась головой об лед. Но на самом деле это мне в лицо ударил воздух. Холодный свежий воздух! Жадно глотаю воздух, дышу во все легкие, грудь словно охвачена огнем. Нельзя, нельзя мне тонуть! Я нужна Вики! Нужна, как никогда!

Вода не отпускает, захлестывает волнами, тащит на глубину. Снова швыряет меня из стороны в сторону. Кругом одна бешеная ледяная тьма. Я бьюсь о камни. Хватаюсь за обломок дерева – нет, бесполезная деревяшка! Вынырнув, жадно глотаю воздух и пытаюсь плыть. Куда? Уже не знаю! Повсюду вода, не могу сориентироваться! Может, шторм вынесет меня в открытое море. И может, однажды оно вышвырнет на берег мой труп. Долго мне не выдержать. Вода не сдается, тянет, тянет меня на дно! Дрожащие мышцы сводит судорогой, сердце гулко стучит в ушах. Рук-ног совсем не чувствую. Шевелятся ли вообще мои ноги? Я уже не плыву, просто беспорядочно барахтаюсь. Вода тянет вниз, и неожиданно меня охватывает тяжелое спокойствие. И в нем слышен шепот.

Больше не будет боли, не будет страха. Никакого страха.

Все произойдет очень быстро. И очень легко. Глубоко вдохнуть и…

Нет! Надо бороться! Еще раз, в последний раз! Не знаю почему, но как мне хочется жить! Уже не помню, где я и как меня зовут… Однако страстно желаю вынырнуть на поверхность, еще один разочек – в самый – последний – раз! Но куда плыть? Повсюду одна глубина.

Открыв глаза, пытаюсь всплыть. Ищу звезды. Они должны где-то быть! Звезды освещали мне путь, они обязательно укажут мне путь, надо их только найти!

Я должна. Найти звезды. Пока они не погасли.





Глава 27




Щека горит, будто кто-то залепил мне пощечину. А в следующий миг меня на самом деле бьют по другой щеке.

Задыхаясь, хватаю ртом воздух. Гортань и легкие пронзает неожиданной болью. Как сквозь вату слышу собственное хныканье, глухое и тихое.

– Выдохни, – советует кто-то. – И вдохни снова.

Такое ощущение, что я проглотила битое стекло и прополоскала горло кислотой.

– Не могу… – с трудом шепчу я.

Слышу чей-то презрительный голос. Говорит женщина:

– Раз языком треплешь, значит, и дышать можешь!

Она права. Но как же больно! Свернувшись калачиком, натыкаюсь на что-то твердое. Дерево? Кажется, я вот-вот упаду! Влево, вправо, в глубину… Я слепо таращусь в Никуда, но передо мной одна чернота. Глаза слезятся, и горячие слезы текут по ледяной коже. В какой-то миг я смутно различаю небо и звезды. Так много звезд! Никогда столько не видела…

– Где… я? – спрашиваю я.

– В лодке.