Кредит доверчивости

Только серые будни оперативника и холостяцкие выходные с пивком в компании со спортивным каналом. Для другого, как говорится, рожей не вышел.

Рубашка жала в плечах, зуб напоминал о себе ноющей болью, настроение упало на ноль, и Таганцев решил заехать к Лене Кузнецовой в суд — просто так, кофейку попить и потрепаться о том о сем. Пока нет результатов почерковедческой экспертизы, о Наткином деле он решил промолчать.

В ближайшем супермаркете выбрал коробку миниатюрных пирожных и большой ананас. Зачем ананас к кофе, Константин не знал, но все равно взял — столько жизнеутверждающей силы почудилось ему в экзотическом фрукте. Он представил, как Лена улыбнется и что-нибудь сострит по поводу «наборчика к кофе».

На кассе он доставал из кошелька деньги, когда заметил в соседней очереди знакомый белый костюм, темные вьющиеся волосы и греческий профиль… Красавчик-хмырь, которого обнимала Натка, расплатился за блок сигарет и направился к выходу.

— Вы рассчитываться будете? — спросила кассирша Таганцева, который, замерев, провожал взглядом Наткиного возлюбленного.

— Простите. — Константин сунул кошелек в карман и, оставив покупки на кассе, быстро направился за белым костюмом. Зачем ему это надо, Константин не знал, но иногда он позволял интуиции управлять собой, наступая на горло здравому смыслу.

В «Лексусе» красавчика ждала женщина. Таганцев подумал сначала, что это Натка, но, когда надел темные очки, чтобы не слепило солнце, увидел, что это жгучая брюнетка, гораздо старше Натки — жесткая, дорого одетая и уверенная в себе, судя по тому, как резко и повелительно разговаривала она с Наткиным ухажером. Таганцев не слышал, что она говорила, но хорошо видел ее лицо — красивое, холеное, волевое, с правильными чертами и ярким макияжем — и уловил интонации.

Куда Натке с такой тягаться…

Красавчик вел себя со своей спутницей подобострастно: распечатал блок дорогих сигарет, достал пачку, открыл, вытащил сигарету, протянул ее брюнетке, дал прикурить. И что-то сказал с заискивающим выражением лица.

Вряд ли он так вел себя с Наткой. В прошлый раз Константину почудилось, что в его поведении с ней преобладала высокомерная снисходительность, а не почтительное подобострастие.

Таганцев сел в машину и набрал номер Ильина из информационного отдела.

— Серега, здорово, Таганцев. Пробей мне по базе «Лексус» эр икс 450 эйч, номер 721, сто семьдесят седьмой регион. И все данные на владельца…

«Лексус» тронулся, и Константин пристроился за ним, стараясь держаться на расстоянии двух машин.

Через минуту он знал, что серебристый джип принадлежит Владиславу Викторовичу Тишко, семидесятого года рождения, разведен, имеет погашенную судимость по статьям 159 и 327 за мошенничество и подделку документов, прописан по адресу улица Шатурская, дом сорок, квартира тридцать четыре, живет с матерью, Ираидой Сергеевной Тишко.

Да, вляпалась, похоже, Натка по самые уши, грустно подумал Константин. Мало того, что этот мачо наставляет ей нагло рога, так еще и судимость имеет. По статье, между прочим, очень подходящей для взятия кредитов по чужим документам…

Шерше ля фам, сказал бы себе Таганцев — чтобы брать кредиты по женским паспортам, нужна сообщница, но, похоже, волею случая он сейчас сидит у этой сообщницы на хвосте и, если все удачно сложится, выяснит о ней еще кое-какие подробности.

«Лексус» остановился у элитной высотки. Путь к ней Константину отсек опустившийся шлагбаум, и Таганцев припарковался неподалеку в неположенном месте, стараясь не упустить из вида, в какой подъезд зайдет Тишко со своей спутницей.

Константин подошел к будке и показал охраннику удостоверение.

— Какие-то проблемы? — насторожился парень, жующий хот-дог.

Он отложил булку, напичканную кетчупом и сосисками, стряхнул с губ крошки и уставился на Таганцева голубыми глазами в обрамлении рыжих ресниц.

— Пока нет, — сурово сказал Константин. — Но вполне могут возникнуть.

Охранник часто заморгал и нервно сглотнул.

— Чем могу помочь? — участливо спросил он.

— Правильно ставишь вопрос, — похвалил Таганцев сообразительного парня. — «Лексус 721» из какой квартиры?

— Это не наш. Он Максимову Ольгу Леонидовну часто подвозит.

— Это ее любовник? — не стал деликатничать Константин.

— Нет… Не знаю. Я только номер записываю, — смутился парень. — Дело в том, что Ольга Леонидовна тоже не наша.

— Не понял, — нахмурился Таганцев.

— Ну, она квартиру снимает у Белокопытовых, они в Америку на полгода уехали, и, чтобы квартира не пустовала…

— Понял, — оборвал его Константин. — Какую квартиру снимает Максимова?

— Сорок вторую, — с ходу ответил охранник.

— Вы помните номера квартир всех жильцов? — удивился Таганцев.

— Только тех, кто сдает.

— Их много?

— Одна.

— Все равно — отличная работа. Спасибо. Я пройду? — Константин кивнул на шлагбаум.

Парень замялся, покраснел и смущенно сказал:

— Я вас запишу.


— Ну, запиши, — пожал плечами Таганцев и пару минут подождал, пока охранник старательно вбивал его данные в компьютер. Надо было сказать ему, что это лишнее, но лейтенант не стал рубить на корню его служебное рвение — пусть старается, все не зря свои хот-доги ест…

Сорок вторая квартира оказалась на первом этаже, и окно, как по заказу, было приоткрыто. Константин, поплевав на ладони, забрался на приступок, зацепившись за подоконник, а потом за решетку окна. На этом его везение закончилось — видимость перекрывали плотные жалюзи, зато до Таганцева донесся женский голос:

— Да не вертись ты!

Ничего сексуального в этом окрике не было, скорее — раздражение и нетерпение. Таганцев краем глаза увидел, как охранник вышел из будки и обеспокоенно уставился на него, повисшего в неудобной позе напротив окна. Таганцев подмигнул парню — мол, не боись, все нормально, но тот, кажется, перепугался всерьез, достал мобильный и начал куда-то звонить.

— Не вертись, говорю! — крикнула женщина, и мужчина ей раздраженно ответил:

— Да не могу же я не дышать!

И чем они там занимаются, подумал Таганцев. На секс не похоже, на романтический ужин тоже, скорее на примерку у нервной портнихи…

— Больно! — вскрикнул мужик.

— Терпи, — буркнула женщина. — Любишь кататься, люби и саночки возить.

— Ты вообще-то тоже нехило катаешься, — хохотнул мужик, по всей видимости — Тишко.

— Я работаю, — с нескрываемой злостью ответила женщина. — Знаешь, сколько бы мне за это в Голливуде платили? Поверни фото ко мне, я ничего не вижу!

Из последних сил удерживавшийся на узком приступке Таганцев спрыгнул на землю.

Более загадочного разговора он в жизни не слышал.

Какая связь между Голливудом, «больно», «не вертись» и каким-то фото?

Он пошел к машине, махнув на прощание рукой охраннику.

В салоне можно было жарить яичницу — так раскалились сиденья от прямого солнца.

И зачем, спрашивается, он так далеко залез в это дело? Ну, ладно еще почерковедческую экспертизу сделать, но в окна лазить, разговоры подслушивать… «Может быть, очень хочется Наткиного мачо на чистую воду вывести? — честно спросил он себя и тут же честно ответил: — Ой, хочется. Чтобы на таких холеных хмырей не блестели ее глаза, не светилось счастьем лицо и чтобы не бросалась она им на шею».

Он достал мобильник, решив позвонить Натке. Хотел как на духу сказать — я слежу за твоим мачо, выяснил, что у него есть судимость и он встречается с другой женщиной. Я подслушал их разговор, ничего не понял, но все это мне не нравится…

Или сначала все это следует рассказать Елене Владимировне?

Таганцев задумался и решил: рано звонить кому бы то ни было. Вот выяснит все до конца и скромно доложит Лене о проделанной работе. И не надо благодарностей, он это по дружбе сделает. А то, что его волнуют Наткины глаза и формы, и ее смех, — это недоказуемо. Его женщины волнуют в принципе.

Он завел движок и в тот же момент увидел, что из подъезда выходит высокий тип в джинсах и полосатой рубашке. В первый момент Таганцеву по движениям и мимике показалось, что это Тишко, но у типа были русые волосы, большие залысины, пухлые щеки и слишком длинный нос. Глубокие морщины на лбу выдавали возраст, а сутулые плечи не имели ничего общего с великолепной осанкой Наткиного возлюбленного.

И тем не менее Таганцев насторожился — что-то искусственное и наигранное почудилось ему в этом жильце элитного дома.

Мужик закурил, быстрым и острым взглядом окинул окрестности и двинул не к центральному выходу с огороженной территории, а во двор.

Константин тихонько поехал вдоль забора и увидел, как странный мужик с неожиданной для его возраста прытью перепрыгнул через забор, почти мгновенно поймал такси и уехал.

«Знаешь, сколько бы мне за это в Голливуде платили?» — вспомнилась странная фраза, но никакой связи между ней и прыжком через забор Таганцев найти не смог.

«Лексус» Тишко так и стоял на месте.

Таганцев вздохнул, развернулся и потащился со скоростью двадцать километров, звоня одновременно по телефону.

— Серег, это опять я. Пробей мне, пожалуйста, Максимову Ольгу Леонидовну, год рождения примерно шестьдесят девятый — семидесятый… Сколько их?! Восемнадцать? Сохрани всех, я сейчас приеду, сам разберусь.

Таганцев нажал отбой и прибавил скорость.

Надо бы вернуться к охраннику и спросить, знает ли он жильца, сигающего через заборы, но Таганцеву вдруг стало отчаянно лень возвращаться и снова разговаривать с парнем, тем более что, скорее всего, ничего из ряда вон выходящего не произошло — просто он сам себя накрутил и нафантазировал невесть чего. Ну, привык мужик так дорогу срезать — и что?..

Зуб опять напомнил о себе ноющей болью, а рубашка затрещала швами, когда он на повороте резко крутанул руль вправо.





* * *


Утром Ната проснулась совершенно разбитой — причем не столько морально, сколько физически. Голова болела, во всем теле чувствовалась слабость, а при мысли о том, что надо вставать, везти Сеньку в садик, а самой ехать на работу, подкатывала тошнота.

Лена красилась перед зеркалом, когда Натка открыла глаза. Младшая сестра посмотрела на ее прямые плечи, уверенные движения — и вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которой опять предстоит признаваться в своих шалостях, ошибках и глупостях.

Лена, заметив в отражении, что Ната проснулась, обернулась и покачала головой.